Она решительно развернулась на каблуках, намереваясь пойти в каюту и переодеться. Сбросив вместе с платьем всё скопившееся раздражение. А потом, быть может, надеть что-то яркое, привлекающее взгляд, и пойти на одну из ночных вечеринок, которые устраивали здесь на верхней палубе, и музыка там гремела до самого утра. При этой мысли она даже чуть оживилась, но…

Неожиданно пол под ногами покачнулся, Виктория, не успев понять, что, собственно, происходит, оступилась на своих огромных каблуках. Мелькнула даже мысль, какой неудачный день, неужели и туфли, предмет восхищения местных модниц, тоже подвели. Но додумать она не успела, потеряла равновесие и почти упала в объятия щуплого администратора. А, прежде чем успела опомниться, вокруг поднялась паника.

– Всех пассажиров просят немедленно собраться на нижней палубе… – объявил громкий голос, прерываемый чьими-то всхлипами.

А дальше началось невообразимое – такое, что заставило Викторию забыть и про мерзкий вкус «тирамису», и про отвратительное обслуживание. Стало уже не до размышлений, потому что разверзся настоящий ад…

– Пришло время рассказать тебе правду.

Георгий Степанович смотрел на сына, поблёскивая из-под кустистых бровей выцветшими, больными, но всё равно пронзительными глазами. Алексей расслабленно сидел в кресле перед кроватью, закинув ногу на ногу. В последние годы они редко виделись. Отец делал всё, чтобы избежать этого общения. После смерти мачехи семья Батуриных быстро распалась. Виктория – любимица отца, родившаяся от второго брака, давно перебралась в подаренный ей особняк. Со стариком продолжал жить лишь приёмный сын – Макс, которым глава семейства гордился и всегда ставил в пример. Ещё бы, блестящее образование – Гарвардский университет с отличием, аналитический склад ума, умение работать с огромным потоком информации. После того как Батурин-старший слёг, вся корпорация держалась только на этом выскочке. Алексей был бы рад предложить свою помощь, но его так и не подпустили к управлению. Да уж, чего там говорить, вся отцовская любовь досталась этим двум. Мачеха, пока была жива, тоже не жаловала его вниманием. Одна радость – Виктория всегда хвалила и поддерживала родного брата. Вот только зря закрутила любовь с Максом, который совсем ей не пара… Хорошо, что она это довольно быстро поняла и бросила его, влюбившись в немецкого музыканта.

Так и не дождавшись ответа сына, Батурин-старший заговорил снова:

– А потом мы поговорим о моей последней воле.

Давно ходили слухи, что отец составляет завещание. Алексей не питал особых иллюзий на свой счёт, поэтому, когда отец заикнулся о нём, оказался сбит с толку.

– Завещание? Давай по порядку, что ли.

– Как ты сразу оживился, – фыркнул старик.

Алексей досадливо поморщился:

– Ближе к делу, пап. У меня сегодня важное совещание.

На самом деле он никуда и не торопился. И так понятно, что фирма идёт ко дну. Из-за дурацкого вируса новая сеть ресторанов терпела огромные убытки. Спасти её могло разве что чудо. Может, у отца проснулась совесть, и он хочет помочь с покрытием убытков, раз уж не захотел вложиться, когда Алексей открывал своё дело? Но в добрые намерения старика верилось с трудом…

– Не стоило мне жениться на твоей матери, – неожиданно пробормотал Батурин-старший.

Алексей поднял брови, недоумевая. С чего это он вдруг заговорил о далёком прошлом?

– Так кто ж тебя тянул? Вроде мать была не из богатых.

– Да ещё и беременная, – снова фыркнул старик. На этот раз точно с пренебрежением. – Словно кукушка подбросила мне ребёнка. Та ещё оторва.

От расслабленности Алексея не осталось и следа. Он весь подобрался, словно готовясь к атаке.

– Не смей так говорить о моей матери!

– Но это правда. Долгие пять лет я был идиотом, растил тебя как родного сына. Любя и гордясь. А потом узнал правду, прочитал письма женушки к настоящему отцу, который, оказывается, свалил за границу, – старик закашлялся и потянулся за стаканом воды. Внутри Алексея что-то оборвалось. Он потерял дар речи. Это просто не могло быть правдой! – Представляешь мою злость? А что бы ты сделал на моём месте? С женщиной, которая водила за нос и смеялась за спиной? Я развёлся с ней. И знаешь что? Лариса отказалась от тебя. Понимаешь? Отказалась! – отец вытер губы ладонью. – Через год она попала в аварию, пьяная села за руль.

Пытаясь сохранить самообладание, Алексей нашёл в себе силы криво усмехнуться:

– Ну теперь хотя бы понятно, почему ты меня всю жизнь ненавидел. Почему тогда не сдал в приют?

Отец вновь закашлялся и обмяк, откинувшись на подушки.

– Я ж не зверь. Не смог отдать…

Чувствуя, как ему становится трудно дышать, Алексей дёрнул себя за галстук:

– Почему не рассказал раньше, что я тебе не родной?

– Если честно, из-за Вики… Всё детство вы были не разлей вода. Испугался, что у вас завяжется роман, когда повзрослеете и узнаете правду.

В следующее мгновение Алексей вскочил с места. Ещё немного – и он бы потерял над собой контроль, а благодетель бы почувствовал всю силу его гнева, но дверь в комнату неожиданно распахнулась, и появление шофёра спасло не отца от возмездия.

– Вика! – верещал полный мужчина с белым, как бумага, лицом, протягивая телефон. – Произошло крушение! Лайнер, которым путешествовала Виктория, налетел на скалы! Много погибших и пропавших без вести!

Алексей одним прыжком оказался рядом и выхватил из его рук трубку:

– Алексей Батурин. Слушаю.

– Прошу прощения, господин Батурин, – скрипучий голос женщины с небольшим акцентом резанул слух. – Вашу сестру пока не нашли и… не опознали. К сожалению, мы ещё продолжаем вытаскивать трупы…

Чувствуя, как бешено стучит пульс, Алексей рявкнул:

– Я вылетаю немедленно, – и повернулся к шофёру: – Готовь мою машину.

Его сестра не могла погибнуть… Не могла утонуть… Она прекрасно плавает… Она сильная!

Алексей бросился к двери.

– Найди её, слышишь! – крикнул Батурин-старший вдогонку. – Найди, и я включу тебя в завещание!

Невыспавшийся Алексей с тревогой смотрел покрасневшими глазами на двери палаты. Там, по словам доктора, лежала одна из последних спасённых – девушка с тёмными волосами, которая ещё не пришла в себя, но ждать Батурин не собирался. Он уже обошёл и осмотрел почти всех выживших молодых женщин. Среди них не было Виктории. Сопровождавший его доктор сокрушённо развёл руками: «Сожалею. Возможно, вам нужно послать запрос на опознание тел». Алексей отмёл это предложение. Там уже работал его человек. Если бы он что-нибудь выяснил, сразу бы позвонил. Оставалась последняя палата… и последняя надежда.

– Прошу вас, – темнокожая медсестра распахнула перед ним дверь. – Только, пожалуйста, не тревожьте пациентку. Она ещё не пришла в себя после дозы снотворного.

Батурин проследовал в палату.

На больничной койке, уткнувшись лицом в подушку, лежала молодая женщина. Затаив дыхание, Алексей приблизился к постели. Сердце тревожно нервно билось в груди, то пропуская удар, то пуская вскачь. Пиканье неизвестных медицинских приборов лишь усиливало напряжение. Взгляд мужчины упал на собранные в нелепый пучок волосы, спустился ниже на мочку изящного уха и простую маленькую серёжку в форме берёзового листика. Вспотевшие руки сжались в кулаки. Не она! Его сестра никогда не носила дешёвых украшений…

Не помня себя от отчаяния, он попытался приподнять подушку.

– Что вы делаете? – раздался гневный шёпот стоявшей позади медсестры.

– Мне нужно убедиться…

Лежавшая перед ним девушка что-то пробормотала и повернулась в его сторону. У Батурина перехватило дыхание. Бледное лицо Виктории не могло принадлежать другой. «Жива! Жива!» – громко выстукивало в груди. Но едва он произнёс её имя, как резинка, сдерживающая в тугом пучке густые пряди волос, лопнула. Тёмно-каштановые локоны девушки рассыпались по подушке, являя резкий контраст с белизной постельного белья.