Воспитательница судорожно глотала воздух, но не могла произнести ни слова.

   - Никто тебе не поверит. Доказать ты ничего не сможешь. А я буду всё отрицать. Да и вообще, я малолетка! Меня даже посадить нельзя. Ты такая же неудачница, как и твой слизняк Лёша! Ни к чему неспособная! Сдохнешь - никто не вспомнит и не пожалеет.

   - Я тебя сгною в психушке... - зарычала она, багровея от ярости и всё крепче сжимая рукоятку душа.

   - Давай, пиши кляузы! С радостью туда отправлюсь, не впервой. Плавали - знаем. Мне только лучше сделаешь. Отдохну, деньжат заработаю, шмотками у дурачков разживусь. А через месяц вернусь, больше там не держат, и те не поздоровится, тупая су...

   Но договорить Саша не успел - рухнул на плитку, словно мешок с песком. Арина Николаевна наотмашь ударила его в висок лейкой, так что у неё в ушах зазвенело. Она выбросила металлический предмет и схватилась трясущимися руками за лицо, покрывавшееся белыми пятнами. Она, не моргая, смотрела на тело валяющегося почти возле её ног подопечного и тихо всхлипывала, разрывая могильную тишину в душевой.

   - С-с-саша, прос-с-ти... Не хот-т-тела... - заикаясь, выдавила она через десяток секунд, которые показались ей вечностью.

   Арина Николаевна потянулась к шее ребёнка, но... тут же оказалась на полу, упав с высоты своего роста. Ударилась головой о кафельную плитку и затихла, распластав руки в стороны. Оклемавшийся Саша поднялся, выбросил в соседнюю кабинку резиновый коврик, выдернутый из-под ног воспитательницы, и со злобой прохрипел:

   - Допрыгалась! Предупреждал же, сука!

   - Почему ты ничего не делаешь? Саша! Спаси её... - послышался зарёванный голос Лекса, который появился прямо возле воспитательницы. - Помоги! Вызови скорую! Её можно спасти! Ты же не убийца! Это самооборона! - продолжал он, отыскивая сердцебиение на руке девушки.

   - Слишком поздно, минуты три, не больше. Она тоже сделала выбор, я не вправе ей мешать... - цинично ответил Саша, разглядывая алую лужу крови, стремительно растекающуюся вокруг головы девушки. Он никогда раньше не видел в жизни таких ярких красок, не чувствовал таких запахов и не испытывал таких эмоций. Невероятно сильных, непостижимых, завораживающих и вместе с тем... странных. Внутри него бурлило, клокотало, жгло и требовало действий, но Саша пока не понимал, чего именно.

   - Позови Семёныча, он поможет.

   - Не поможет. Далеко. На улице нервно курит.

   - Не бойся его, он ничего не сделает. Он поверит тебе. Скажи, что это был несчастный случай.

   - Да не скули ты, достал! Я знаю, что ничего не сделает. Теперь мне известен его секрет. Семёныч детей любит, не сможет ударить и уж тем более убить. Он тоже слабое звено! Даже эта стерва его обработала, мозги промыла своими слезами. Но до него я ещё доберусь, только не сегодня...

   - Если ты её не спасёшь, я уйду! - заорал, как резаный, чернеющий от злости Лекс, меняясь не только в лице. Его одежда стала в миг чернильно-чёрного цвета. Он даже немного напугал Сашу, ведь тот никогда раньше не видел друга в бешенстве. Он и не думал, что тот на такое способен. Сейчас для него Лекс выглядел, как сущий дьявол, выбравшийся из разверзнувшихся врат преисподней. - Слышишь? Навсегда уйду, и ты останешься один.

   - Кого ты хочешь спасать? Эта шалава даже сейчас надо мной смеётся.

   - Она умирает, Саша. Скалится от боли. Это агония.

   - Да? - искренне удивляясь, ответил тот. - Сразу и не отличишь, боль это или радость, они будто сестрицы-близняшки.

   - Спасай же! - взвыл Лекс, схватившись руками за голову и зашагав вокруг тела девушки. - Останови кровотечение!

   Саша на этот раз отреагировал на уговоры, послушно подошёл поближе, присел на корточки и потянулся к затылку. Прикоснулся к волосам и перепачкал руку в крови. На некоторое время замер или задумался. Поднёс к губам, скривил брезгливо лицо, закрыл глаза и облизал пальцы. В его голове словно что-то взорвалось, разметав по стенкам черепной коробки остатки сомнений и человечности.

   - Что ты делаешь?

   - Отвали от меня! Ты вроде куда-то собирался. Не мешай, слабак! - прорычал он хриплым чужим голосом, перескочив за один прыжок в ноги воспитательницы, словно пантера. Саша откинул подол платья и начал стягивать бельё. - Что добру пропадать. Всегда хотел посмотреть, что и как там устроено. Смотри, какая красивая! - прошептал он, пугаясь собственных желаний, которые просачивались из глубин подсознания, где жило что-то злое, ненасытное и похотливое.

   - Прощай... - с такой горечью выдавил Лекс, так что даже Саша чуть не пришёл в себя, поднял глаза и посмотрел на него. Лицо друга показалось ему пустым и обречённым. И он больше не походил на него внешне, будто превратился совсем в другое, незнакомое существо, ведь он, в отличие от Саши, остался человеком.

   - Да ты куда? Нам же было весело вместе. Дальше будет ещё лучше...

   - Не нам... Тебе...

   - Ты всегда только и искал повод, чтобы уйти. Вы все меня предаёте! Твари!

   - Ошибаешься, я всегда искал повод, чтобы остаться...

   - Врёшь! Все мне врут! Вали отсюда! Без тебя проживу!

   Лекс промолчал, развернулся и пошагал прочь, постепенно растворяясь в воздухе с каждым следующим шагом, пока не исчез совсем.

   - Да кто ты вообще, мать твою, чтобы ставить мне какие-то условия.

   - Прощай... Не свидимся... - донеслись издалека слова, прозвучавшие громче, чем выстрел ружья возле уха, и тут же всё смолкло.

   Ошеломлённый Саша остался один на один с тишиной и безумными мыслями, переставшими его пугать. Он чувствовал, как замедляется пульс, а потом и вовсе пропадает, и в тот же миг в Сашино сознание хлынули страдания и отчаянье Лекса, удалявшегося в неизвестность. Но лишь до тех пор, пока Сашино тело не пронзила боль, которая оказалась в тысячи раз сильней. Он ощутил, как рвётся связывающая бывших друзей невидимая нить, выдирая заживо из груди остывающее сердце, забирая с собой остатки света и не оставляя шансов на спасение. Саша ничего не соображал и почти уже выключился, но тут всё прекратилось, так же внезапно, как и началось.