- Прости, что раньше не спрашивал. О чём мечтаешь ты? - спросил он, стирая слезу с её щеки.
Елена выдержала паузу, проверив ещё разок стальные нервы мужа, и с непривычным спокойствием откликнулась:
- Я не один раз говорила, но ты всегда был слишком занят и не слушал. Последние месяцы ты просто меня избегал - исчезал в подвале, оставляя наедине с дурно пахнущими мыслями.
- Сейчас я готов выслушать, зуб даю!
Она первый раз за вечер улыбнулась и продолжила:
- В двадцать ты говорил, что тебе нужно заработать репутацию, набраться опыта. В тридцать - убеждал в том, что нам нужно обеспечить достаток: машину, дом и прочую ерунду. В сорок тебе было не до меня, ты уже мечтал попасть в анналы истории. Всё это время я была рядом с тобой. Поддерживала все твои начинания и радовалась твоим успехам, как своим.
- Не понимаю к чему ты это всё, - растерянно, пробормотал Виктор.
- Я устала... Больше не хочу быть мебелью в твоём доме. Я ведь не прошу ничего сверхъестественного - взаимности. Я мечтаю, чтобы ты наконец-то пожил ради меня и хоть ненадолго забыл о своих картинах. Жаль, что поняла это только сегодня. Наверное, слишком поздно...
- Ничего не поздно! Я постараюсь исправиться... Обещаю!
Елена не ответила, лишь сильнее к нему прижалась и глубоко вдохнула. Виктор с растерянным видом перебирал в голове мысли, раскладывая их по полкам. В какой-то момент моргнул, перезагрузился и снова спросил:
- Что произошло сегодня? Никогда не видел тебя такой.
- Ничего не случились. Наверное, просто вымоталась...
Виктор терпеливо молчал. Знал, что она всё расскажет, главное не торопить.
- Сама не понимаю, - зашептала Елена, посмотрев на него испуганно. - Творилось что-то странное. Во мне клокотала ненависть. Она сжигала душу. Никогда раньше не испытывала такой боли, даже кричать не могла. Злилась на тебя, на себя, на неудавшуюся жизнь. Я не могла с этим справиться и остановиться. Ещё и ты застрял в подвале, как назло. Одна... Совсем одна в пустом доме, словно заживо погребённая в гробу. Мне казалось, что я даже слышу, как заколачивают в крышку гвозди. Жуть! Девять дней подряд я не смыкала глаз, словно душа, у которой остались на этом свете незаконченные дела. Думала, думала, думала... Ты не представляешь, через что я прошла. Предполагаю, что ад после этого мне покажется забавным местом, - договорила она и неестественно улыбнулась, скорее даже нервно.
Где-то совсем рядом сверкнула молния и грянул гром. Елена вздрогнула и перепуганным голосом выдавила:
- Свет... Свет фар!
- Нет, глупышка. Это молния, не бойся.
Жена упёрлась руками в его грудь, оттолкнулась и выскользнула из объятий. Виктор не стал её удерживать. Она отступила на несколько шагов и замерла, устремив взгляд куда-то вдаль. Лишь выражение лица оставалось живым и менялось под гнётом нахлынувших чувств, словно цифры на вращающейся рулетке в игорном клубе: грусть, радость, страх, удивление, гнев, спокойствие, печаль... С мимикой творилось что-то невероятное.
За окном снова ударила молния. Елена встрепенулась, взгляд стал ясным и осмысленным, а на лице сквозь слёзы засияла искренняя улыбка счастливого человека, такая, что муж не смог удержаться и улыбнулся в ответ.
Теперь Виктор видел любовь всей жизни иначе - Елена предстала перед ним именно такой, какой он её запомнил в первую встречу - юной, бесподобно красивой и недоступной. Он познакомился с ней на пляже в Адлере, куда Виктор приехал на пленэр в поисках впечатлений и новых образов.
У него по телу побежали мурашки, в метре от него - наваждение, прорвавшееся сквозь пелену времён и чудесным образом воскресшее в сознании. Взгляд в прошлое... Он ощущал запах бриза, мистического ладана и аромат её молодого тела. Чувствовал приятно обжигающее кожу дыхание.
- Пора, уже почти десять часов, - шёпотом произнесла она, не сводя с мужа глаз, и тут же громко добавила: - Не жалей ни о чём, Виктор. Важно одно - мы вместе, и я люблю тебя!
- Я тоже тебя люблю! - без раздумий ответил он, выныривая из воспоминаний.
Виктор сделал шаг ей навстречу и наклонился для поцелуя, но его губы не почувствовали прикосновения - голова Виктора прошла сквозь жену, провалившись в пустоту. Он с непониманием отпрянул и остолбенел: Елена приняла вид полупрозрачного призрака, подсвеченного изнутри белым сиянием. С каждой секундой свечение становилось всё тусклее, а тело всё прозрачней. Она исчезала из этого мира, словно утренняя дымка на рассвете. В воздухе осталась лишь улыбка, но и она вскоре растворилась. В столовую вернулся полумрак, а в душу Виктора проскользнула непроницаемая тьма, сковавшая его тело и разум.
Через четверть часа оцепенение прошло, и Викиор смог пошевелиться. Словно завороженный, нетвёрдой походкой, он добрёл до гостиной и рухнул на диван. У него не было сил ни рыдать от отчаяния, ни биться в истерике от безудержного горя. Хотелось напиться и угодить в мёртвую хватку забвения, чтобы хоть ненадолго забыться. Но Виктор знал, что в доме не найти ни грамма спиртного. Он бросил пить еще в далёкие двухтысячные, когда понял, что алкоголь мешает объективно воспринимать действительность: картины, которые ночью ему казались шедеврами, на утро всегда превращались в бездарную мазню.
В мозгу безостановочно крутились одни и те же мысли, укачивая чуть ли не до тошноты. Виктор никак не мог поверить в происходящее, это просто не укладывалось в голове - он только что видел призрака. И не просто бесформенную сущность, а собственную жену, которая говорила с ним, мыслила, выражала эмоции. Она выглядела по-настоящему живой и осязаемой. Но больше всего Виктора пугало другое - он не помнил того, что Елена умерла. В голове как будто целый пласт воспоминаний вырезали: ни подробностей похорон, ни причин смерти, ни ощущения утраты, ни следов раздирающей душу боли. Ни одной зацепки, абсолютно ничего! Он не мог убедить себя в том, что её больше нет.
Оставшись наедине с воспоминаниями, Виктор пролежал на диване в обнимку с любимым цветком Елены до глубокой ночи. Он твёрдо решил, что утром отправится на кладбище. Не то чтобы Виктор боялся идти туда ночью: после случившегося его вряд ли могло что-то удивить или напугать. Причины крылись в другом - он никак не мог совладать с обезумевшей музой, плевавшей на чужую боль и страдания. Теперь она не подгоняла, упрямая богиня требовала продолжения. От её визга голова раскалывалась на части. Муза сводила Виктора с ума новыми навязчивыми идеями. И он знал лишь один способ, как можно избавиться от неё - подчиниться и выполнить то, чего она желала.
