И ещё ему придётся пустить сестру к себе в спальню на ночь — не могу же я, вся больная, спать с ней на диване. А у него там кресло раскладывается…
Ничего, справимся. Я и так редко болею.
Вспомнились слова Ленки о том, что для здоровья иногда мужика надо… Усмехнулась про себя. Интересно, простуду это тоже лечит? Сомневаюсь что-то…
Эдуарду я так и не позвонила. Вечером вырубилась под монотонное пение "Трёх котов", которых дочка с удовольствием смотрела, сидя на полу и мучая кукле волосы расчёской…
В итоге он позвонил сам.
Димка настойчиво теребил меня за плечо, подсовывая под нос орущий мобильник… Плохо соображая, глянула на время — полдевятого… Проспала всё на свете.
— Да, Эдуард Михайлович… Извините, что не пришла… — я шмыгнула носом в трубку. — Я немного заболела, с температурой лежу…
— Сонечка… Ну хоть бы предупредила! — в его голосе явно чувствовалась тревога. — Я уже забеспокоился, что Серёжа тебя обидел чем, и ты теперь приходить не хочешь…
На заднем фоне послышался недовольный голос Сергея:
— Пааап! Ну ты что?!. Я же говорил, что ничего ей не говорил такого…
Почему-то непроизвольно улыбнулась — обсуждали там моё отсутствие…
— Ладно, Софья, поправляйся, — Эдуард не обратил на слова сына ни малейшего внимания. — Нам всем тебя не хватает. Если помощь нужна — звони обязательно, мы обязательно поможем чем сможем…
Умеет он вот так тембр голоса менять, что прям отеческая забота в нём чувствуется… Хотя понятно же, что это элементарная вежливость.
— Спасибо большое, Эдуард Михайлович! — я слегка закашлялась. — Обязательно буду иметь ввиду! До свидания!
— Выздоравливай, Соня. До свидания.
Я нажала отбой и закусила губу. На душе стало хорошо отчего-то…
Поболеть и отдохнуть удалось всего несколько дней.
На двадцать третье февраля вручила Димке предпоследнюю тысячу из заначки с разрешением погулять целый день. Хорошо всё же, что эти дни я отсутствовала на работе…
Не люблю праздники — сплошные растраты и нервотрёпка. Жаль, что перед восьмым марта не удастся улизнуть на больничный ещё разочек… Мне никогда даже цветочков от клиентов не достаётся, не говоря уже про шоколадки — непосредственно со мной никто из заказчиков не сталкивается, все дела мне передают сами девчонки, поэтому вроде как и обижаться смысла нет. Но иногда хочется…
Вечером всё-таки позвонила Эдуарду и поздравила его, хотя долго сомневалась, нужно ли это делать — в редакции тоже выходной, он дома, с семьёй наверно… Ужасно глупо себя чувствовала, пока быстро и сбивчиво желала здоровья ему и процветания его любимой газете, но почему-то поняла, что ему действительно приятно…
На следующий день, завязав шарфом ещё саднящее горло, поплелась на работу — Ленок мне вчера вечером весь телефон оборвала с жуткими рассказами о том, какой кавардак творится в офисе с этими праздничными скидками, и как некстати я заболела. Ладно уж, могу и выйти, температуры всё равно уже нет.
Снова попала под дождь, хотя промокнуть не успела. Февраль называется…
Работы на самом деле оказалось валом, не ожидала даже. Глубоко вздохнула, засучила рукава и включила комп…
Между делом поинтересовалась у Ленки, что там с планом редакции. Не без гордости услышала в ответ, что схему наконец-то одобрили, и теперь осталось уладить какие-то там мелочи… Дальше мне неинтересно, главное — я свою работу выполнила на отлично. Может, Сергей хоть это оценит… Ну хотя бы мысленно.
Каждый раз, когда открывалась дверь и звенела музыка ветра, я зачем-то поднимала голову… Действительно, люди ведутся на скидки, даже удивительно.
Надо же, сегодня Раиса оставила до шести Ленку, а не меня. Наверное потому, что мои бесконечные сморкания в огромный носовой платок и непрерывные чихи вызывали опасения даже у неё. Не скрывая радости, вывалилась из офиса одной из первых, на ходу застёгивая куртку…
У выхода на улицу столкнулась нос к носу с Сергеем…
Замерла на месте с вытянутым лицом — неужели Ленку встречает?! Или всё-таки что-то по делу…
Он даже не затормозил. На ходу бросил холодное "здравствуйте" и решительно начал подниматься по лестнице к офису… В костюме опять — с завода своего наверное… Может, не узнал?! У меня половина физиономии шарфом замотана, на глазах шапка, а сверху капюшон, один нос распухший покрасневший торчит…
Вздохнула, развернулась к двери и вышла под мерзкий ледяной дождь. Наверное, не узнал…
Настроение почему-то резко упало — последствия болезни, не иначе. А когда у меня плохое настроение, поднять его может только что-нибудь вкусное и сладкое. А значит, самое время зайти с Маней в какой-нибудь кондитерский отдел и схомячить по песочной корзиночке с кремом и повидлом…
Пирожные оказались просто восхитительными, и мы съели по две, одну ещё Димке с собой купили. Вот и почти половины оставшихся денег нет…
Зато настроение вернулось. И плевать на всяких Сергеев… И всех мужиков на свете заодно. А на принцев и подавно…
В редакцию шла почему-то с учащённо бьющимся сердцем — тоже, видимо, сказывается нагрузка на ослабленный болезнью организм. В принципе, туда вообще можно было бы не ходить до полного выздоровления, но я зачем-то попёрлась…
=11=
Не раздеваясь, заглянула в кабинет главного редактора.
Эдуард даже встал из-за стола и сделал пару шагов мне навстречу.
— Софья! Добрый вечер! Поправилась? — в его глазах читалось искреннее беспокойство и удивление.
Я размотала бесконечный шарф и от души улыбнулась:
— Здравствуйте, Эдуард Михайлович! Не совсем, но температуры уже нет…
Он внимательно оглядел мой красный сопливый нос и слезящиеся после улицы глаза. Заложил руки за спину и наигранно суровым голосом произнёс:
— Соня, мне совершенно не нравится твой вид. Зачем ты шла в такую погоду?..
Действительно, зачем?! Сидела бы сейчас дома, закутавшись в одеяло, смотрела бы мимимишек с Манькой, пила горячий чай с лимоном и ела булку с малиновым вареньем… Какого лешего меня принесло в такую дождину в редакцию?! И не лень же мне было тащиться…
И ответить-то нечего, а Эдуард смотрит осуждающе… Беззаботно махнула рукой, расстёгивая куртку.
— Ну что Вы, Эдуард Михайлович! Со мной всё хорошо…
Выскользнула из кабинета и побрела в свою подсобку. Швабры, тряпки, вёдра, чистящие средства…
Ну раз всё-таки пришла, надо работать. Начала с кухни. Маленькая электрическая плитка, кафельная стена за ней, столешница, раковина… Пол зато здесь мыть проще всего — старый, растрескавшийся, дубовый от времени линолеум скрывает доски.
В редакции оставалась ещё Татьяна Ивановна, но и она, добродушно пожурив меня за шмыганье носом, через полчаса ушла домой. Потащилась с ведром к ней в кабинет…
Неожиданно в тишине услышала, как в комнате Эдуарда звонит мобильник. Невольно прислушалась, прислонив к стене складную швабру, но разговор отсюда было совсем не разобрать… Да и нехорошо греть уши на чужой беседе. Вздохнула, выжала тряпку и начала привычную работу.
— Софья, хватит на сегодня, — Эдуард появился на пороге меньше, чем через минуту. — Как раз Серёжа за мной приехал, мы тебя подбросим до дома. Собирайся, завтра домоешь.
Сердце гулко забилось… Улыбнулась вместо ответа. Стараясь не думать вообще ни о чём, быстро занесла в подсобку инвентарь и накинула куртку… Шарфом замоталась по самые глаза, чтоб даже красного носа не было видно.
Выпендриваться на этот раз я не стала — погода действительно кошмарная, я на самом деле жутко устала за целый день и хочу домой, а ещё… Малоприятное воспоминание о сегодняшней встрече с Сергеем почему-то тяготило душу. Не люблю я такие вот недосказанные и недослучившиеся события. Будь у меня настроение получше и сил побольше, я бы не постеснялась в выражениях, читая этому принцу лекцию о том, как надо здороваться с дамами, с лёгкой руки которых ему одобряют всякие важные документы… Но нет ни сил, ни настроения, так что просто помолчу и подожду — вдруг он сам всё осознает…
