— Дай ей шанс вернуть долг, — громко сказал Трандуил ему в спину. — Мне надоело, что тебе все должны. Пусть она повозится с тобой, и не чувствует себя обязанной.
Мэглин дернулся, как будто Владыка ткнул кинжалом.
Прошел, бряцая поврежденными доспехами, во двор и вскочил на лошадь, которую еще не успели расседлать. Через секунду он выехал за пределы внутренних покоев и дворов из главных ворот, и направился к каскадам.
***
Ветка с неохотой сделала зарядку… именно зарядку, а не провела тренировку; и испробовала импровизированного глинтвейна. Она оставила бутылку вина вблизи очага, но так, что сладкое вино нагрелось, а стекло сосуда при этом не лопнуло. Вот если бы тут оказался кувшинчик из голубых палат — можно было бы приготовить напиток погорячее.
И приготовилась отдыхать, подманивая на крошки птиц. Нехитрые занятия последних пары дней, и много сна — наверное, так хорошо спалось от свежего вкусного воздуха Средиземья, Сумеречного Леса — наконец отчасти успокоили ее.
Ветка пригубила вино.
На тропе, огибающей дворец, появился всадник.
Ветка замерла — столько подробностей разом она заметила в фигуре эльфа и в походке лошади.
Оба с ног до головы были забрызганы кровью и грязью. Лошадь прихрамывала. Масть ее не была видна; всадник в посеченных доспехах ехал, понурившись, держа шлем в руке. Разорванный плащ клочками свисал с плеч. Пара смотрелась, как вырвавшаяся из ада.
Ветка встала и сперва чуть попятилась, затем поставила бокал и двинулась вперед.
Всадник тяжело спрыгнул; лошадь добрела до каскадов, и сунула морду в одну из чаш. Ветка уже стояла поблизости, не зная, надо ли вмешаться. Приехавший отстегнул подпругу, и бросил седло, а следом и уздечку прямо на траву, потом повернулся к Ветке…
— Мэглин! Мама дорогая!
— Приютишь? — как-то тяжело сказал эльф и начал крениться. Гордо выстояв у Трандуила, он лишился сил здесь.
— До комнатки ты дойдешь?
— Я надеюсь, у тебя тепло? — бледно, но вполне искренне улыбнулся зеленоглазый лаиквенди.
— Я натопила, конечно, пойдем! — Ветка чуть замешкалась, и все-таки подсунулась под забранную наручами и оплечьями руку. — Ты ранен?
— Несомненно, но я несколько дней не снимал доспехи. Ты готова к разным вариантам?
— Конечно, дурачок! Я помогу тебе всем, чем только смогу… я только не знаю, где целители, а полотно у меня тут есть… а почему ты не поехал во дворец? Мне казалось, вы с Трандуилом…
— Даэмар уехал. Я эльф лесной, предпочитаю выздоравливать на природе, а не в душном дворце. Так что, если ты не возражаешь…
— Нет. Что ты, мы поместимся! Да и других пустых комнат вокруг полным-полно…
Мэглин и Ветка прошли кожаную занавесь; эльф немедля тяжело осел в кресло. Поник.
Ветка не сразу сообразила, что делать, бестолково метнулась влево-вправо, потом начала потихоньку разоблачать лесного стражника. Плащ. Наручи, ремни, соединяющие доспехи на плечах и груди, латная броня и чешуя кольчуги…
Много дней в бою, не снимая доспехов; несколько ядовитых укусов, кровь, мелкие загноившиеся раны, и пара ран покрупнее — там, где жвало паука распороло бок и бедро — комнату наполнил тяжелый аромат марки «Дух войны», серия «Полевой госпиталь». Ветка закусила губы — ей казалось, Мэглин то ли умрет, то ли уснет сейчас в кресле.
— Слушай, я уложу тебя, чуть оботру и уложу, и потом попробую найти целителя…
— Не надо… не уходи.
— Хорошо…
— Дай попить…
— Господи, какая же я дура! Ты проси, что надо — я же жила одна, никогда ни за кем не ухаживала, и не помню, как надо…
— Вот и вспомнишь…
Кожаный полог на входе резко отдернулся — в комнату Ветки вошла прямая, как игла, Синувирстивиэль, вся в белом на сей раз. В белом и сверкающем. В руках у целительницы была огромная корзина, в которой Ветка с облегчением увидела свернутую чистую одежду и много полотна — надо думать, материала для перевязки.
Эльфийка бросила взгляд на Мэглина, и сдвинула тонкие четко очерченные брови:
— Зачем ты уехал из дворца? Там я помогла бы тебе быстрее… Владыка сказал, что серьезных ран нет.
— Серьезных нет… я немного отравлен, и несколько дней не мог промыть укусы. Прости за небрежение, светлая.
— Безалаберные, бестолковые мальчишки, — Синувирстивиэль вела себя так, словно Ветки тут нет, — ты можешь встать? Или мне промывать твои раны здесь?
— Дай мне пару глотков мирувора, и я сам вымоюсь в водопаде…
Целительница посмотрела подозрительно, как будто Мэглин выпрашивал сто граммов спирта и огурец, но затем сжалилась.
— Ладно. Это будет проще всего.
Ветку красавица, похоже, записала в мебель, и вела себя так, словно ее тут нет.
Девушка терпеливо дождалась, пока Синувирстивиэль осмотрела все раны, выдала требуемую стопку волшебного бальзама, после которой Мэглин и вправду тяжело поднялся, и, взяв пару полотнищ, отправился к каскадам, ступая босыми узкими ступнями по заиндевелой траве и лесному опаду.
Ветка чуть смягчилась к строгой эльфийке, когда увидела, как та бережно стягивала с Мэглина сапоги, встав на одно колено. Сверкая одеждой, шитой каменьями, в ослепительно белом платье, затянутом в талии узорчатым парчовым поясом…
Мэглин мылся минут пятнадцать, прополаскивая под потоками воды длинные каштановые волосы, и сам с усилием промывая раны, выдавливая из них скопившуюся сукровицу, убирая грязь. Казалось, тело эльфа светится под потоками прозрачной воды; хотя она всегда была достаточно теплой для умывания, душ уже требовал от Ветки решимости и усилия над собой. Мэглину, похоже, было просто не до температурного режима. Он вымылся, обернулся в полотно, и пошел обратно — Ветка тем временем вынесла из комнаты все доспехи, грязную одежду, решив разобраться с этим позже. Под склад подошла соседняя пустующая комната. Эльфы не селились вплотную — другое жилье располагалось метрах в сорока в таком же искусственно выращенном дупле.
Мэглин растянулся на кровати. Синувирстивиэль тщательно осмотрела и окончательно очистила раны.
— Да, яд, действительно, отравляет тебя. Самая глубокая рана на бедре. Если бы ты не изнурял себя и отдыхал, ты был бы в лучшей форме. Я приду завтра, а пока перевяжу тебя и оставлю отвар — не ешь, пей лишь воду, вино и отвар трав, телу надо выводить яд. Завтра я решу, следует ли тебе потеть в купальнях, и что мы будем делать дальше.
— Спасибо, Виэль. Ты будешь шить?
— Пока рано… возможно, завтра. Яд еще сочится с краев раны. Она… сможет менять ночью повязки?
— Не переживай, все сделаю.
— Мэглин, она тебе точно поможет?
Мэглин вдруг легко рассмеялся, посмотрев на обеих женщин. Глаза его искрились.
— Виэль… все будет хорошо. Я пришел туда, где со мной будут возиться всю ночь. Честно.
Эльфийка повернулась к Ветке и поджала губы. Ветка сделала то же самое.
— Ладно. Предположим, так оно и будет.
Целительница встала и подошла к девушке.
— Вот это, — сказала она, — весть-трава. Зажги ее, если Мэглину сделается хуже. Возможно, нандо прав, что остается тут — это благое место, тут многим становится лучше на душе или телом. Я бы предпочла его видеть во дворце. Но ты не упусти, если вдруг что. Иногда яд идет к сердцу, и тогда надо торопиться. Просто пошли мне весть.
— А каковы признаки, что яд идет к сердцу? На что надо смотреть, что замечать?
— Тело делается горячим, как огонь, а дыхания не хватает, — мрачно сказала Синувирстивиэль. — Тело сухое, лишенное пота, а руки ледяные, словно с мороза, и сырые. Запомни. Одну ночь, я очень надеюсь, даже человек может провести без сна и с вниманием.
— Я уже сказала, не волнуйся. Спасибо.
— Ну, я помогаю не тебе, — эльфийка повернулась к Мэглину, и взгляд ее стал теплым, — а ему. Мало кто у нас не любит этого лаиквенди. У него редкостное по силе света сердце, даже для перворожденных. Так что, если уход будет тебе в тягость — тебя с легкостью от него освободят.
========== Глава 21. О любви ==========
