Люди Барда и он сам располагались у стрелометов.

Галадриэль и Элронд, Гэндальф, Трандуил, Торин и оба принца достигли Врат; Саурон воспользовался своим морном, но приземлялся очень осмотрительно, подальше от стрелометов. Черная тварь шипела, прижималась к земле.

Опустилась летняя ночь; небо усыпало звездами. В эту ночь Луна была почти полная и с красноватым оттенком…

По сигналу Торина гномы медленно открыли Врата.

Торин, Трандуил и Саурон запалили факелы вошли в древний Кхазад Дум. Галадриэль, Гэндальф и Элронд остались снаружи.

Путь через первую залу к мосту занял полчаса.

Здесь, в Мории, стояла тишина, никем — теперь, после выдворения гномов — не нарушаемая. Тьма пещеры — беззвездная и страшная, сухой воздух, насыщенный каменной пылью… Торин поразился, как быстро все их труды обветшали и словно рассыпались — нет, не стоило тревожить эти пещеры, эти иссушенные копи и Проклятие Дурина их надеждами и их кузнями. Теперь он видел это отчетливо.

— Мы пришли, лорд Гротмор, — на валарине сказал Трандуил.

— Не думал, что ты знаешь это наречие, — на том же языке заговорил Саурон. — Что же, балрог не понимает иных языков?

— Нет. Лорд Гротмор!

— Аркенстон здесь! — прокричал Торин и поднял над головой сверкающий камень.

Тишина охватывала, словно чем-то материальным — в нее можно было закутаться. Все звуки делались приглушенными, теряли яркость.

Пришедшие ждали.

— Торин, ты и твой народ, вы отважны, — негромко сказал Трандуил. — Вы продержались тут почти десять лет.

— Наверху, около окон и балконов, получше, — сказал Торин. — Воздух свежее… там мы в основном и бились. Именно потому, что туда попадала дождевая вода и свет, там была тьма гоблинов. Я вот подумал… а что, если балрог погиб, когда хлынула вода?.. попросту погиб, и к нам никто не придет…

— Тогда договоренность, разумеется, придется пересмотреть, — сказал Саурон. — Только лишь золото — не слишком высокая цена за деву. Но балрог переживал и не такие катаклизмы…

— Идет, — сказал Трандуил и невольно поднял плечи, точно защищаясь. — Я слышу Проклятие Дурина. Я слышу великое зло.

Все трое невольно встали ближе друг к другу, точно и не были заклятыми врагами.

Балрог поднимался беззвучно, без привычного рева. В рогатом шлеме, в дымных, пылающих шлейфах своих призрачных плащей, взмахивая огромными крыльями — демон поднялся на морийский мост и выпрямился перед посетителями.

— Какие у меня гости… майа Аннатар… и вы двое… зачем вы пришли? Красивый король бежал. Вы не должны мне ничего. Наугрим будет жить с даром мифриловой крови.

— Мы принесли тебе твое око, — сказал Трандуил. — Я бежал, да. Но мы приняли решение отдать Аркенстон тебе…

— И как только ты прозришь, я буду счастлив призвать тебя в свои владения, в Мордор, — перебил Владыку Саурон. — Достойному майа — достойный прием… владения и почести по его рангу. Мы из одного братства, лорд Гротмор, и, хотя Мелькора более нет…

Балрог принялся разворачивать огненный бич. Неспешно, словно невзначай.

— Пусть сперва король гномов скажет то, что желает. У нас был уговор. Лишь потом я буду говорить с тобой.

Саурон метнул острый взгляд на Торина:

— Какой уговор? Я не знаю ничего об уговоре…

— Пари. Если эльф сбежит, — загрохотал Гротмор, — я обязался сохранить жизнь Торину Дубощиту, оставить ему мифрил — а еще выполнить любое желание коротышки! И эльф сбежа-а-ал!

— Любое? Желание? — Саурон вдруг, сообразив что-то, попятился по мосту прочь, к Вратам.

— Переводи! — заорал Торин. — Мы отдаем тебе проклятый камень, лорд Гротмор, чтобы он более нигде и никогда не сеял смуту и не причинял зла! И единственное мое желание, которое я выиграл у тебя благодаря Владыке Лихолесья — никогда! Ни при каких условиях! При нашей жизни и после ее окончания! Не покидать Морию! Ты можешь жить здесь у своей огненной реки и выходить на Красный пик — чтобы полюбоваться миром при свете солнца и луны, но ты никогда и никуда не отправишься дальше своих собственных владений! Вот мое желание! — И Торин кинул камень на мост — так далеко, как только сумел.

— Да будет та-а-ак! — заревел Балрог, бросаясь за камнем. — Но условие будет и у меня-я-я! Я никого и никогда не пропущу через Морию, будьте вы все прокляты, вы, обитающие как в скалах, так и в лесах, и под солнцем! Мое королевство навеки останется только моим!

И хотя Торин не понял слов, смысл того, что говорил балрог, был ему совершенно ясен.

Гротмор схватил камень и выпрямился, наугад замахнувшись. Бич ударил раз, два; Торин упал и покатился; Трандуил выхватил черный клинок — и один из огненных хвостов скорчился и почернел, отсеченный.

Трандуил подал руку узбаду — и оба короля побежали вслед за Сауроном. Балрог не преследовал врагов — он скорчился на мосту, оглаживая, ощупывая вожделенный камень…

Саурон тем временем был уже у Врат — обе створки распахнулись. Здесь Темнейшего майа встретил полукруг лучников.

Кили, Бард, Илс, Леголас, Халдир.

Без всяких стрелометов они приветствовали Саурона… который остановился и попятился назад, во тьму Мории; но сзади подбегали Трандуил и Торин.

— Вероломство, — заговорил Саурон голосом Тауриэль. — Вот она, цена ваших слов. Цена вашей любви. А ведь я знала, что не найду тут ни опоры, ни поддержки. О, Ольву поддерживали истинные короли… а мне не повезло. Я отлично все понимала, когда уходила от вас, предателей, бесчувственных предателей…

— Я так не могу! — крикнул Кили и отвернулся, опустив лук…

Морн с криком взлетел, стремясь прийти на помощь к своему господину… его сбили лучники, дежурившие у стрелометов.

— Леголас! Ведь я пришла к тебе, Леголас! Потому, что ты…

Леголас стоял спокойно, как на учениях. Лицо его не исказилось. Стрела лежала на луке.

Саурон взревел. Темная корона на голове рыжей стражницы вспыхнула, а по волосам побежали огненные искры — тело Тауриэль запылало.

— Хотите драться со мной? Заманили в ловушку? Навалились все вместе? Что же! Я готов! Вы еще раз показали свою слабость и трусость!

Гортхаур выхватил меч; его фигура словно выросла на голову и окуталась дымными тяжами. Майа призывал всю силу, всю злую мощь своего колдовства.

В этот же миг воинства орков, стоявшие лагерем напротив стана эльфов, пришли в движение и бросились в атаку. Их встречали кордоны эльфов Лихолесья, Ривенделла, Лориена.

Балрог выпрямился, воссияв взором; свет Аркенстона каким-то образом заполнил обе глазницы. Лорд Гротмор двинулся к Вратам; он ревел и бил бичом. Стены Мории тряслись, посыпались камни.

— Прочь! Прочь! Все прочь отсюда, это мои владения!

Леголас начал поднимать лук; Кили бросился к нему и схватил за руки.

— Посмотри, посмотри на нее, гном! Там уже нет ее, нет Тауриэль! — закричал Леголас. — Саурон пожрал ее! Ее рука коснулась меня… и я почувствовал это…

Илс напугался и отступил. Халдир чуть опустил лук, и лишь Бард оставался наготове, зорко следя за поединком.

Позади лучников стояли Галадриэль, Элронд и Гэндальф…

— Неужто все может и закончится сегодня, — прошептал старый маг. — Неужто мы сумеем удержать и уничтожить великий дух, не допустить дальнейшей войны, разрушить Темную страну… Мория, огненный балрог… кое-что из этого я наблюдал в своих видениях…

— Была надежда, что два Зла схлестнутся, — сказала Галадриэль, — и ослабят друг друга.

Силуэты леди Золотого Леса и Элронда пылали белым.

Трандуил тем временем бился с Сауроном: Ангуирэл в руках Владыки Лихолесья был темнее ночи, но лезвие его сверкало белым, а клинок Саурона пылал алым огнем. Искры осыпали поле боя.

Торин повернулся к балрогу и готовился встретить владыку Мории.

Темный майа выкрикивал заклинания. Вокруг сгущалась тьма, и без того почти непроглядная — битву освещало сияние звезд через раскрытые врата, пламя волос и меча Саурона, пламя тела балрога и огонь брошенных наземь факелов… а еще ярким голубым огнем светился сапфир в навершии клинка Трандуила.