— Леголас, я срочно еду домой. Я думаю, с твоим отцом… и братом беда. Скажи, не чувствовал ли ты какой-либо тревоги в последние дни?

— Сегодня ночью… нет, но я не… вслушивался, — проговорил Леголас. — Конечно, я с тобой.

Очень быстро во дворе набрался небольшой отряд — Эйтар, Лантир, Тауриэль, Леголас, Ольва, лориенский Ородиль, Эстель. Эстель — теперь уже Арагорн — собирался пройти с ними часть пути в сторону Пустых Земель и помочь, чем получится, по дороге.

Лорд Элронд снабдил всех нужным оружием и пригодным в дороге снаряжением, лошадьми и шатрами, не выказав никакого удивления тому, что Ольва Льюэнь, супруга богатейшего Лесного Короля, путешествует столь налегке. Спасибо, что хоть одета — хотя, если подумать, она была одета в вещи Арвен.

Ветка ехала насупленная, собранная.

— Я же не маг, — сказала она. — И мне казалось, что я давно что-то ощущаю, но не умела это прочесть. А сегодня сон был таким явным, Даня звал меня. И говорил, что Трандуил в опасности и может погибнуть…

— Обратный путь снова проляжет через Мглистые горы, — сказал Эйтар. — Ольва, может, мы используем гончий лист для части дороги? Мы не торопились сюда, но мы определенно торопимся обратно…

— Мне жаль лошадей. Только Гест выдержит много листа. Но чтобы хорошо начать путь тут, на пути из Ривенделла, пока дорога хорошая и мы еще не поднимаемся в гору — да.

Ночевать остановились только тогда, когда силы и скорость лошадей иссякли; путь проделан был немалый, и изможденных лошадей поставили копытами в холодную горную речку. Животные пили и не могли напиться.

Путники раскинули шатры и устроились на ночевку. Арагорн вызвался дежурить.

Тауриэль заночевала с Леголасом. Ородиль и Лантир спали, чтобы восстановить силы, а Эйтар составил компанию Ольве Льюэнь, которая даже не разделась.

Ветка напряженно смотрела почти всю ночь в складки шатра, блуждая где-то мыслями, а может, и духом; и напряжение это было столь велико, что и Эйтар не спал.

Лишь под утро Ветка сказала ему:

— Тауриэль не права. Ты не станешь говорить с Леголасом?

— Он, как и я, не бесполый эльф. И он не мальчишка и не старик. Он принц и сын короля. Я думаю, Тауриэль достаточно открыто пояснила свои намерения. Что она хочет… попробовать для сравнения и выбрать того, кто радует ее больше остальных. Но так судьбу не ищут. Я предчувствую беду, — сказал Эйтар, одним разом выговорив все, что было у него на душе.

А утром Ольва, рывком вскочив, вышла из шатра — и уперлась взглядом в широкую грудь вороного жеребца Торина Дубощита, залитую потом и пеной.

***

Ольва никогда не умела скрывать то, что чувствовала. Торин бросил стремя; Ветка взлетела к нему на седло и обняла, сразу закопавшись лицом в пахнущие гарью и металлом волосы.

Камнем, огнем, мужчиной, горной дорогой, туманным утром, волнением крови… потянулась поцеловать.

— Погоди, — сказал Торин, отстраняя ее. — У меня письмо к лорду Элронду от Галадриэль. Но я и так знаю, что в том письме.

Ветка оглянулась — Даэмар, Иллуир, Гаин… Кили?

И да, в ту же секунду Тауриэль выходила из палатки… а следом Леголас.

— Говори, Торин Дубощит.

— Трандуил сгинул в Мории. Балрог, что обитает на ее дне, взял в плен меня и его. Меня выпустил, чтобы я доставил выкуп. Выкуп — то, что есть у тебя, Ольва.

— У… у меня? В… выкуп? Сгинул?..

Кили смотрел на Тауриэль, не отрываясь. Эльфийка глядела на мужа, но не шла к нему. Леголас опоясывался мечом возле Тауриэль.

— Так, — проговорил Торин. — Спешимся, отдохнем. Наши лошади не могу разом поворачивать назад. Кили, ты можешь идти и говорить с женой.

Арагорн варил чай на костре. Почти все путники, собравшись в единый круг, сидели возле огня — и вроде бы никто никуда не торопился.

— Трандуил и его эльфы пришли к нам на помощь в Мории, — говорил Торин. — Только благодаря ему вышли почти пятьдесят наугрим, иначе бы все полегли. Мы с ним упали ниже и попали во власть балрога. Фея… Король Трандуил, как оказалось, может с ним говорить. Балрог ослеп много веков назад, и его глаз — Аркенстон. Он желает свое око назад.

— Аркенстон в поклаже, — отмерла Ветка. — Дети им орехи кололи… но вроде не разбили… мы перекусим и поедем. Я могу накормить Геста гончим листом и поскачу вперед.

— Так-то оно и неплохо, — вговорил Торин. — Только, видно, Саурон нашел эту тропу под Красным Рогом.

— Нашел. Он присылал сюда свое чудовище, морна.

— Ну, а мы видали орков и даже размялись немного. Веревочка через тропу, а тут никуда не свернуть, и вы с лошадью упали, а Аркенстон у врага. Оно нам надо?

— Ри выдержит, — прошептала Ветка. — Но почему Даня? Почему мне снился Даня?.. И Йулька пела так грустно… маленькая моя…

— Беда в другом. В том, что камень нельзя отдавать балрогу. По крайней мере, отдавать не подумав, — проинес Торин Дубощит. — Трандуил запретил мне — и велел оберегать Средиземье. Потому что если это зло присоединится к злу Саурона, равновесие будет нарушено, и та война, которую все ждут, грянет.

— А может это и неплохо, — буркнула Ветка. — Мне не нравятся методы Саурона наращивать свою армию. Может, Север и не готов… но Саурон тоже не готов. Решим все сейчас. Галадриэль соберет Белый Совет.

— Ну уж отправиться к Восточным вратам необходимо, — проговорит Торин. — А там и подумаем вместе с мудрыми. Я рад, что… не ошибся с выбором пути и… встретился с тобой, Ольва. Хоть и не все тут меня радует.

Торин поднялся и пошел в сторону, к камням, где стояли Кили, Тауриэль и Леголас. С ним пошла и Ольва; прочие остались у костра и утеснили круг, несмотря на то, что было раннее и теплое утро.

— Что же, — проговорил Кили. — Ты не обнимешь меня, Тауриэль?

— Прости.

— Ты выбрала его?

— Я не знаю.

— Но ты с ним.

— Я люблю Тауриэль давно, — спокойно сказал Леголас. — Ее чувства к тебе, гном, были не настоящими. Ее сердце слишком горячее и мечется. Тебе придется отпустить ее. Ну какая Тауриэль принцесса Эребора, посмотри. Она вольный ветер… ей будет плохо в чертогах наугрим, какими роскошными они бы ни были. То, что вы строили, разрушено. То, что вы желали… — желваки на лице принца напряглись, — вы сделали. Вы были заложниками страсти отца к Ольве. И сватовство это… и свадьба. Еще не поздно исправить ошибку.

— А ты, Зеленолист, — сказал Кили. — Как ты мог совершить такую подлость?..

— Не говори глупости, — холодно проговорил Леголас. — Ты королевского достоинства, Кили из рода Дурина. И я не ниже — я Леголас, сын Трандуила Орофериона, наследник престола Эрин Ласгален. Я не сделал ничего, чтобы уронить либо запятнать твою или свою честь. Я не прикоснулся к Тауриэль — только как друг. Как только вы решите с вашим Балином, как признать ваш брак недействительным, я также забуду, что он был, и женюсь на Тауриэль. И лишь тогда она станет моей.

— Что же вы, эльфы, за проклятие такое на мой род, — жестко сказал Торин. — Что же за наказание такое…

Леголас чуть наклонил голову.

— Хорошо же вы меня делите, — выговорила Тауриэль. Она стояла возле самого обрыва, глядя вниз. — Леголас, разве я сказала, что хочу за тебя замуж?

Легалас поднял голову.

— Или ты думаешь, что после унижения, после плена у орков, после… я согласна на все?

— Плен у орков? — вспыхнул Кили.

— Тауриэль, остановись, — сказала Ветка. Она спиной чувствовала тепло — сзади подошел Эйтар, который молчал, но был уверен, что происходящее имеет отношение и к нему. — Может, ты еще не совсем очухалась. Просто за… заткнись, пожалуйста, не делай хуже всем.

— С чего я должна слушаться? Я и так слишком долго молчала. Тебе, Ольва Льюэнь, можно все. Ты рассказываешь о диковинных обычаях якобы твоего народа и устраиваешь все, как хочешь. Целуешь узбада на глазах всего лагеря! А я просто… просто собираюсь жить так… как удобно и радостно мне. А ты, — Тауриэль повернулась к Леголасу. — А ты… я пришла к тебе, но разве я сказала, что хочу за тебя замуж?