— Гостиный двор не устоял перед орками. Отстроишь заново, взяв больше воинов. Или… придумаем, где вам жить. Я не присматривался к твоей рыженькой. Она хороший воин. Надеюсь, и жена хорошая, — Торин пихнул племянника локтем. — Все же она теперь наша принцесса.

— Ну да… только мне кажется, она не счастлива со мной, — тихо сказал Кили. — Боялся себе в этом признаться. Потом вспомнил, как матушка обьясняла ей, зачем гному жена. И как Тауриэль слушала. Лучше бы я ее вовсе не приводил в Эребор. Встречались бы где-нибудь…

— Так ты от этих мыслей в Морию воевать пошел?

— Ну да…

— Ольву найдем, — решительно проговорил Торин. — И Тауриэль найдем. Есть в твоей рыженькой то же, что и в Ольве есть. Беспокойство какое-то, жажда. Обеих отыщем. И все у нас будет хорошо, парень. Вернемся в Эребор. Разберемся с Даином. Жаль лет, которые я отдал за пару повозок с мифрилом. А теперь надо еще побратима выручать…

— Кого?

— Это я так. Оговорился. Трандуила, кого же еще.

— Дядя…

— Не брошу я его там, — тихо сказал Торин и лег, завернувшись в волчью шкуру. — Не найду Аркенстон, сам на этого балрога пойду.

— Что-то новое…

— Новое, старое… спи уже. Нам до Ривенделла еще скакать и скакать. Надо отдохнуть.

На следующий день гномы и эльфы настигли гонца Галадриэль к Элронду — его лошадь поломала ногу в кротовине, и, упав, придавила и ушибла эльфа. Ему помогли и на одной из запасных лошадей отправили назад; Торин забрал письмо, чтобы доставить его самому.

***

Эстель, после получения своего имени и своей судьбы, уснуть не мог, долго гулял с Арвен по темным галереям Ривенделла и его подвесным садам. До тех пор, пока леди не напомнили о приличиях и слишком позднем часе.

Леголас же отправился побеседовать с Тауриэль и говорили они долго.

Сперва говорили в саду, а затем, так уж вышло, ушли посидеть перед камином в покоях Зеленолиста.

Тауриэль не скрывала своих мыслей и того, что случилось, о пленении и об орках. Разве что умолчала, сколько раз и почему Эйтар ее спасал.

Говорила о Келебриан. Об Ольве.

Сказала Тауриэль и о том, что искала встречи с ним, жаждала ее. И как хотела бы утолить эту жажду…

— Кили не будет противиться нашему союзу, — сказал ей принц. — Я всегда просил тебя стать моей женой, прошу и сейчас. Нет ничего проще объявить ошибкой то, что ошибкой и является. А если будет противиться…

— Это потом, Леголас, — сказала Тауриэль. — А сегодня… мы вместе. Смотри, какая ночь. — И положила ладонь на грудь эльда.

Леголас взял ее руку и поцеловал пальцы.

…- Лорд…

Элронд отвлекся от карт и свитков.

— Вы должны знать, лорд. Одна из гостий…

— Ольва, — уверенно проговорил лорд Элронд.

— Вовсе нет. Принцесса Эребора ночевала сегодня в покоях Леголаса Зеленолиста.

Элронд подумал.

— Не говори никому. Все равно это Ольва. Пока она не появилась, такого не происходило. Я поговорю с принцем. Негоже ронять честь Трандуила и Эрин Ласгален, равно как и Эребора. Что Арвен?

— Ушла спать, мой лорд, но лишь после напоминания. Гуляла с Эстелем.

— Надо сказать Арагорну, чтобы быстрее выходил на назначенную ему тропу, — задумчиво сказал Элронд. — Нам не нужно такого здесь, в Ривенделле. Повелительница Ольва… я надеюсь… уж чтобы дополнить разгул бесчестья и беспредела… не позвала к себе в покои своего телохранителя?

— Нет, лорд. Лаиквенди сменил нолдо, тот ушел спать. Лесной эльф стоит на страже со всем почтением.

— Слава валар, я уже жду чего угодно. Еще меня мучает тревога… я чувствую, что собирается Белый Совет. И думаю, в самое ближайшее время будут новости от леди Галадриэль либо от Трандуила либо от истари. И это будут не добрые вести. В чем-то надменный нолдо прав — когда Льюэнь в пути, добра не жди.

========== Глава 26. Морн ==========

Эйтар на самом деле вовсе не стоял на страже, а, когда неприметный эльф, видимо, собиравший какие-то сведения для лорда Элронда, ушел, бочком просочился в опочивальню, выделенную супруге Трандуила Орофериона.

Когда-то много лет назад, когда на страже возле покоев Владыки стоял Мэглин, случилось непоправимое.

Лантир, Эйтар, стражники Барда — тогда все они не торопясь приводили в порядок себя и оружие, беседовали возле дворца в Дейле. Погода была отличной — наконец-то стало заметно, что уже не зима с ее ледяными метелями и пронизывающим ветром, а начало весны. Небо голубое; яркое солнце золотило камни и стены возрождающегося города.

Пройдя мимо лаиквенди, пройдя мимо него самого, Ольва Льюэнь, ужаленная в сердце каким-то недоразумением, вскочила на роханского коня Азара — и унеслась в свое страшное будущее.

Эйтар — как и все, кто был тогда во дворе, за исключением разве что, может, Лантира — не раз и не два мечтал вернуть эту минуту. Удержать Ольву. Не дать ей совершить тот поступок. Задержать ее всего на несколько мгновений, чтобы ее нагнал Трандуил.

Эйтару казалось, что он что-то почувствовал тогда и даже окликнул Льюэнь — но она не обернулась, а его отвлекли.

Что бы сделал он, если бы стоял на страже, как Мэглин? Если бы имел такие же права дружбы на Повелительницу, как нандо? Остановил бы ее, держал бы силой, что?

Но теперь Эйтар предположил, что после дождливой ночи в Летнем Броде, когда Ольва то целовала его, то плакала, что он не Трандуил, то извивалась в его руках, пытаясь погасить жажду тела, то замирала от недомогания и слабости, они достаточно близки. И сделал то, что делал Мэглин — а именно вошел в опочивальню и тихо устроился в кресле. Что было намного удобнее в плане караульной службы, чем стоять за дверью.

Правда, менее парадно.

Эйтара что-то тревожило. Что-то, что было и тогда, и, как ему казалось, что он запомнил. Тонкий писк тревоги в свежем весеннем воздухе Дейла.

Он был слышен и теперь. И лаиквенди хотел быть готовым не упустить Ольву… ни в коем случае. Словно в оправдание того раза.

И действительно, когда Ветку выбросило из постели, словно пружиной, Эйтар схватил ее на взлете и сжал, не давая вырываться и куда-либо бежать.

По лицу повелительницы текли слезы, она, запинаясь, начала что-то рассказывать, сбилась. Начала снова, сбилась.

Перестала трепыхаться.

Попила воды.

Бросилась за ширму и начала одеваться, попутно что-то поясняя.

— Тебе приснился вещий сон? — спросил Эйтар. — Я слышал его, но не мог в точности распознать.

— Вот ты правильно сказал! Сон… он был такой явный! Я теперь точно знаю, случилась беда. В любом случае, мы собираемся и срочно отбываем домой.

— Я собран, лошади отдохнули. Кого мы берем с собой?

— Я иду к Леголасу.

Эйтар схватил полностью одетую Ольву за предплечье.

— С кем беда, Ольва?

— С Ри… с Даней… с ними. Они зовут меня, Эйтар. Надо бежать. Может, они и раньше звали.

— Может, — согласился лаиквенди. — Но мы переплыли Андуин, потом шли по Ирисной реке, потом горы и чудовище… мы, скорее всего, не расслышали их. Я подтверждаю твои слова, я также слышу тревогу.

Ветка распахнула двери своих покоев — и чуть не пришибла дубовой дверью лорда Элронда, который шел по галерее под руку с Арвен. И все-таки вышла из опочивальни в сопровождении телохранителя.

— Что произошло, Ольва Льюэнь? — резко вопросил лорд.

— Я отбываю немедленно. Я… имею основание предположить, что моему мужу и сыну грозить опасность. Сейчас я иду к Леголасу Зеленолисту.

— А завтрак? — осведомился Элронд.

— Нет времени… я могу захватить до половины пути эльфов Лориена, если им надо возвращаться домой.

Пока Ветка вприпрыжку бежала до покоев Леголаса, она успела немного успокоиться и даже постучала. Старший сын Трандуила ответил ей неохотно, но Ольва все же вошла. И, так как была осведомлена о намерениях Тауриэль, совсем не удивилась прядям рыжих волос, выбившихся из-под одеяла и золотой диадеме с черными бриллиантами на туалетном столике.