Вечность обещала быть любопытной.

— И у меня для тебя новость, лорд Гротмор. Глорфиндейл жив и он с эльдар. Сейчас он призван мной и возглавляет мои войска.

— Ты назвал это имя! — загрохотал балрог. — Зачем ты назвал его? Как он жив! Я видел, как он был убит…

— Смерть — такая относительная штука, — отчеканил Трандуил. — Хочешь узнать, как и почему рыцарь Гондолина вернулся? Придумай, как мне попить… и устроиться поудобнее, иначе я испекусь.

— Я закую тебя в хрусталь!

— А я откажусь говорить! Это будет в моей власти, валарука!

Балрог вскочил, сжимая и разжимая огромные ладони.

— Хочешь сказаний? Хочешь узнать, что же происходило наверху все эти столетия? Исполняй условия договора. Сохрани меня живым!

***

Торин, едва успевший швырнуть Трандуилу мифриловую кольчугу, поднял голову. Он лежал на одной из самых нижних, но все же галерей Мории — одной их тех, которые он лично проходил, когда наугрим выбирали чертоги для себя, для возрождения Казад-дума.

Это было место, прилично удаленное от Восточных врат Мории, но известное — и это уже были галереи наугрим, и сюда уже немного, но достигал свет из верхних пещер Мории.

Торин поднес руку к лицу — по краям раны блестело нечто серебристое.

Торин от души выругался на всех доступных ему языках, и, не мешкая, бросился наверх. Подъем был не из простых, гоблины не исключались, времени терять было никак нельзя.

***

Наконец, было достигнуто полное единодушие. Гномы решили не разделяться и единым караваном следовать в Эребор. Сыграло большую роль и то, что, даже если бы подходящая новая гора и новая пещера обнаружились бы, обживаться заново с нуля все же большинству не захотелось. Снова вырубать комнаты и переходы, налаживать водопровод, с нуля строить печи… народ Дурина, а также Торина и Балина, захотел вернуться домой вместе со всеми добытыми сокровищами.

Напоследок Фили и Кили отвоевали право спуститься вниз еще раз, покричать. Договорились, что спускаться они будут не дольше одного дня… и если не вернутся на четвертый, то на пятый караван под предводительством Ори двинется в путь, а там дальше — как Махал решит.

С племянниками Торина вызвались еще три гнома, а также эльфы — Иргиль, Даэмар, Иллуир, Халдир. Эльфы приготовили заговоренных светильников, гномы факелов, все вместе прочных веревок, и спуск начался.

И ровно на излете оговоренного дня спасательный отряд нашел ободранного, окровавленного Торина, решительно поднимавшегося наверх.

***

— Каждое слово, сказанное узбадом — истина, — выговорила Галадриэль. — И я понимаю теперь, почему не слышу фэа Трандуила, находящегося в плену у такого могущественного существа.

— Никто и никогда не пел и не писал о том, что Аркенстон — глаз балрога, — сказал Келеборн. — Чудеса и древние легенды снова оживают.

— Нельзя давать ему глаз, — с мукой в голосе произнес Иргиль. — С глазом он, возможно, пожелает… присоединиться к Саурону, и тем самым…

— Нарушит Равновесие, — вздохнула Галадриэль.

— Мы должны пожертвовать нашим Владыкой? — спросил Иллуир. — Кто из эльфов и когда бы поступил так?

— Я решил так, — прорычал Торин. — Мы вернемся в Морию. Я понял, что гномы несказанно раздражают эту тварь, и понял чем. Надо отвлекать его, надо воевать. Надо, чтобы он отстал от Трандуила хоть ненадолго. Не буду врать, вашему Владыке там паршиво, но не зря же вокруг него ходит столько легенд. И боец он хоть куда, и маг. Я не дурак жертвовать собой, но если Трандуил бежит… а для этого ему надо дать шанс… балрог обещал не лишать жизни и меня. Сказал, поскольку это невозможно, бежать оттуда… таким будет условие сделки.

— Сделки нарушаются, — сказала Галадриэль.

— Нельзя его бросить там. Во тьме. В огне. Никто так не делает, — рявкнул Торин. — Народы гибнут за своих владык, так что же, отряхнуть руки и пойти прочь? Я-то могу дожить оставшуюся мне жизнь, но буду ли я при этом жив? Предателям не место ни под этим небом, ни под сводами наших пещер!

— Ты сможешь найти туда путь? — спросил Даэмар. — Может, послать подмогу… позвать Глорфиндейла… он знает, как такое убивать.

— Нет туда дороги. Это магическое убежище самого Балрога, где-то у двух рек. Спускаться туда мы будем только месяц, и то если повезет, а у корней горы блуждать и того дольше. Там нет ничего, что позволит продержаться, а вода закончится на половине спуска. И Глорфиндейл, если я правильно понимаю, смог только сам погибнуть вместе с Балрогом.

— Можно направить рудничный газ и взорвать гору у Зеркального озера, — сказал Фили. — Вода пойдет в подземелья Мории и затушит огненную реку…

— Будет взрыв и землетрясение, которое достанет до Лориена, — проговорил Торин. — Андуин выйдет из берегов, и Мория так изгрызла скалы, что они обрушатся и навсегда похоронят не только Трандуила и балрога, но и еще Махал знает кого. Но мне нравится ход твоих мыслей, думай еще.

— Что ты предлагаешь?

— Все то же самое. Гномы возвращаются в Морию и начинают беспокоить тварь. Я беру пару всадников… и несусь искать Ольву Льюэнь.

— Неожиданно, — сказала Галадриэль. — Но да, и я знаю, что Аркенстон у нее. Положим, мы выменяем Владыку на глаз чудовища. Положим, он даже отпустит пленника и менщиков. Что потом делать Средиземью? Лориену? Сколько гнева и злости накопилось в детище Мелькора?

— А это уже вы думайте, — проворчал Торин. — Мы обсудим сейчас, как тревожить балрога, и в путь. Время не ждет. Вы, сильные и мудрые, можете собрать ваш Белый Совет, собрать все силы, и если тварь обретет зрение, встретить его. Можно запечатать все врата Мории, хотя мне кажется, что врата ему и не нужны, он летучий. Если нужно, он проломит себе путь. Что до меня, то я пошел говорить со своим народом. Наугрим еще надо убедить, чего ради им класть свои головы за жизнь инородного короля, от которого, по правде-то, народ Дурина никогда ничего хорошего и не видел.

***

Торин говорил долго.

Гномы слушали, спорили, кричали. Затем пятнадцать наугрим забрали весь спасенный мифрил на одну из повозок, самых крепких пони, самое лучшее оружие — и отправились в путь домой, в Эребор. С ними отказался ехать Балин, который теперь все больше лежал, завернутый в шкуры и одеяла, приводил в порядок свои записки, вел летопись, натаскивал Ори.

Торин отобрал Кили и еще одного гнома, Гаина, чтобы они сопровождали его в поисках Ольвы. И конечно, с ним собирались Даэмар и Иллуир — Иргиль Ключник оставался возглавлять отряд, с которым сюда прибыли лихолессцы.

Фили возглавил «штурм Мории». В планах было обрушивать галереи с помощью рудничного газа и запалов, чтобы раздразнить балрога, греметь молотами, петь непристойные песни, запустить все оставшиеся печи и плавить в них что угодно, словом, бесчинствовать. Фили, который безмерно скучал по жене и сыну, новое поручение снова зажгло взор весьма юным задорным огнем.

Галадриэль и Келеборн на всякий случай немного отошли от Восточных врат Мории и встали лагерем между горами, Лориеном и Зеркальным озером.

Фириэль сидела под домашним арестом.

Галадриэль, в шелковом шатре, в платье, шитом драгоценными камнями, вооружилась свитком первоклассной бумаги и отточенным пером. Когда нужные письма были написаны, гонцы поскакали во все стороны.

Затем леди Золотого леса открыла новый свиток и призвала Балина и Фили. Повелительница готовилась переводить на валарин самые разухабистые ругательные частушки гномов.

========== Глава 21. Воля Эру ==========

Помывшись и приведя себя в порядок, Повелительница передумала бродить с Тауриэль по кустам и расспрашивать ее наедине.

— Завтрак, — сказала она. — Вот сейчас вот сюда. За стол в дом.

Почему-то для серьезного разговора, так показалось Ольве, сидеть на стульях и за столом было уместнее, чем на травке вокруг костра на солнышке. Тем более, травка не успела просохнуть с утра, когда жарило вовсю — а сейчас снова собирались тучи.