Ночью Эйтар и Тауриэль так и не ложились — Ольва сладко дремала, сквозь полусон наслаждаясь запахами реки и цветов, а также тихим смехом и разговорами двух существ, нашедших друг друга и подаривших друг другу тепло и счастье. Ах, если бы не Кили, как славно все бы сложилось…

А затем настало утро.

***

Спал (если не притворялся) только Эстель. Для остальных летняя ночь у реки, последние ее утренние часы, были слишком волнующим моментом.

Некоторые недоразуменя возникли при седловке жеребцов, которые привыкли идти за своей хозяйкой в свободном режиме, но справились и с этим. Эйтар погонял по кругу обоих зарвавшихся животин, подарив дополнительное удовольствие зрителям — кони сопротивлялись, свечили, брыкались; потом с трудом затянул подпруги на круглых боках.

Крошка смотрела неодобрительно, наставив топориками рваные уши. Двум дурням, попавшим в ее подчинение, еще надо было разъяснить некоторые вещи.

Переход прошел легко и вечером путники расположились в полуразрушенном домике Летнего Брода, столь памятного Ольве. Гномья работа выдержала время — здесь все оставалось именно так, как Ветка и запомнила. Это место было сложным для нее, и печальным, и радостным одновременно.

Вечером у очага, который затопили для уюта, пили чай и тихо беседовали.

— Я обязался вернуться в лорду Элронду и матери, когда освою науку следопыта, — говорил Эстель. — Я готов принять службу у дунэдайн. Ривенделл после смерти отца стал для меня домом, и я еду туда с радостью. Но и годы, проведенные в Лихолесье, бесценны.

— Мне было бы интересно снова посетить Хеннет Аннун, — сказала Ветка. — Заодно надо поинтересоваться и политикой Гондора, как-то я упустила, что там сейчас делается… Но для начала — да, Ривенделл.

— И затерянный город по дороге, — вставил Эстель. — А Хеннет Аннун всегда будет ждать тебя, Ольва Льюэнь.

— Город — это уже после гор…

— Уж не говорите ли вы об Ост-ин-Эдиле? — спросил Эйтар. Больше он не комментировал это путешествие, но и особой радости не выражал. — Не так уж и безопасны равнины Эрегиона, да и город-призрак — странное место.

— Ты был там?

— Нет…

— Ну, а ты, Тауриэль, — задала Ветка, наконец, вопрос, который мучал ее уже давно. — Какова теперь твоя цель?

— Пойду с вами до Ривенделла. И мне тоже интересно посмотреть затерянный город. Если некоторые мужчины боятся, могут с нами не ходить, — прыснула рыжая эльфийка.

Следов пережитого по ней было уже не прочитать — наоборот, она светилась счастьем и силой. Ветка уточняла накануне, не понесла ли Тауриэль… от кого-нибудь. Но та сказала, что нет, и это к счастью. Не просто опозорить Кили в руках насильников, не просто изменить ему со стражником из Сумеречья, но еще и родить незаконнорожденного… орчонка либо эльфа — это было бы чересчур. И так все сложно.

И тут Ольва была согласна. И в общей беседе как бы невзначай задала и следующий вопрос.

— Ну, а в Ривенделле… после него, что ты собираешься делать?

— У меня есть одно дело в Средиземье, да. Я буду искать Леголаса.

— Лего… ласа? — Ветка поперхнулась травяным чаем, и, как ей показалось, Эйтар поперхнулся тоже.

— Да, — задумчиво проговорила принцесса Эребора. — Слишком много у нас осталось… несказанного. Теперь я не чувствую больше себя соединенной с Кили. Наверное, это поменялось бы, если бы я увидела его… а может быть, и нет. Я на многое посмотрела… иначе. Так или иначе, Леголас в странствиях, которые Трандуил связывает с будущим всего Средиземья… а то и всей Арды. И уже после этой встречи я пойму, могу ли я остаться с Леголасом, или должна уйти в Гавани, чтобы не причинить никому боль, или предписан какой-то третий путь.

Ветка сидела не дыша.

То, что она сейчас ощущала, не вписывалось ни в какие рамки.

Тауриэль же беззаботно помешивала палочкой огонь и улыбалась каким-то своим мыслям.

Потом встала.

— Я буду ночевать снаружи. Погибшее жилище слишком душно для меня.

Эстель глядел то на Ветку, то на Эйтара, то на Тауриэль, которая, запахнувшись плащом, вышла на воздух. И было понятно, что идти за ней не надо. Никому.

Через несколько мгновений Эстель встал и, пробормотав, что надо проверить лошадей, тоже ушел прочь.

Ветка осторожно, по сантиметру передвигая ягодицы, подсела к Эйтару.

— Ты… ты живой?

— Не знаю, — честно сказал лаиквенди.

— Ох ты божечки, — Ольва встала и обняла эльфа за голову. Эйтар секунду посидел недвижно, затем обхватил Ветку за талию, как ребенок мать, прижался щекой к ее животу.

— Она все время говорила мне, какой я хороший друг.

— Друг… такое теплое слово, да? — тихо сказала Ветка. — Друг. Но не любимый. А ты?..

— Не знаю… она окрепла и не нуждается во мне больше.

— Так, — сказала Ольва. — Сегодня спишь со мной. Эстель сделает там, что надо, с лошадьми и с поклажей. Это пройдет, Эйтар. И это тоже пройдет. Понимаешь? Но теперь у меня еще больше счетов к Саурону.

— Думаешь, это зелье?..

— И ты так думаешь. Потому что если это не зелье, то это… Тауриэль. А так считать… нельзя. Она… посмотрела на многое… иначе. Другим Оком. Понимать по-другому то, что случилось только что, я отказываюсь.

========== Глава 18. Договор ==========

— Ну, что? Пошли, что ли?

— Погоди… мне нужно немного времени… погоди.

— Что-то ты совсем расклеился, Трандуил, — буркнул Торин. — Засыпаешь у меня в обьятиях, развозит тебя с гномьего самогона, идти вон не можешь.

— На то… есть причины… погоди, гном…

Трандуила скрутило; изнутри поднимался словно горячий ком. Эльф встал, сделал несколько нетвердых шагов в сторону, в беспросветную тьму, и там за камнями его вырвало — черной желчью. Вытерев лицо подолом рубашки, он вернулся к Торину, который сидел, крепко утвердившись на камне у самой реки, на сложенной в четыре раза мифриловой кольчуге.

— Все, — Трандуил потер лицо ладонями. — Теперь будет лучше.

— Пойдем вдоль реки? Я бы и рад предложить тебе попить, поесть, умыться, — сказал Торин. — Мы в моем мире, в пещере, глубже и древнее которой я не видел. Только нет тут ничего, и не будет. Максимум сверху свалится труп гоблина.

— Свалился бы, мы бы его изжарили в реке, в той, второй, и съели.

— Это не решает проблему питья.

Трандуил сделал пару шагов к черной дымящейся воде, над которой поднимался вонючий пар. Опустил в воду руку, быстро вынул.

— Горячо и да, в ней яд…

— Нам в ней плыть, синда.

— Дашь мне еще немного времени?

— Дам. Может, и стоит поспать чуток, прежде чем бросаться в эту водицу, — сказал Торин. — Крепкий мужской сон в обнимочку — единственное, что у нас есть из способов поддержать силы.

— На тебе было вполне удобно, — надменно сказал Трандуил.

Торин пристроился на гальке и захрапел. Трандуил полусидя прислонился к огромному горячему валуну. Тут все было против эльфа, противно его сущности. Яд вышел из тела, и эльф это ощущал. Но яд не вышел из души. Сейчас, когда ему было так плохо, он отчего-то до глубины души осознал, сколь ужасно поступил.

И каким искажением стали цветочные капли эллет.

Трандуил закрыл глаза, изнемогающие от сполохов огненной реки, и попробовал полностью расслабить руки и ноги, задремать, восстанавливая баланс.

…Тогда Владыка решил избавиться от зелья. Самый-самый первый раз, когда показалось, что вся польза от капель уже проявила себя — Ветка порозовела, хорошо спала, много возилась с детьми и никуда не рвалась.

Король убрал вино из спальни. И все шло хорошо, настроение Ольвы не слишком поменялось, сон не нарушался.

Но ночью король эльфов проснулся от того, что Ольва металась по подушкам, сжимала пальцами шелк простыней, стонала, выгибаясь сквозь сон. Такие сны, кошмары, схожие с приступами неистового желания, случались тогда, когда Ветке снился Саурон — Трандуил будил ее или прогонял кошмар негромкой песней, каждый раз прекрасно осознавая, что противостоит Врагу в самом прямом смысле слова.