Еще два дня пробивались по этой горной дороге, совсем недавно бывшей только караванным путем для гужевого транспорта. На 180-ом км на юг от Хорога в поселке Лянгар машинная дорога закончилась, дальше продолжалась караванная тропа. Оставалось еще 100 км вдоль реки Памир, через рудник Бекташ до заставы. Здесь в Лянгаре, на высоте 3000 м, простились с хмурым, но очень умелым водителем, и пересели на высланную за ними повозку с парой пограничных лошадей во главе со знакомым старшиной.

Встретили мама и сын старшину срочной службы Ивана как близкого родственника, чем не мало смутили этого коренастого и широкоплечего русского парня лет 27.

По дороге домой ему пришлось отвечать на тысячу вопросов, которые задавали то мать, то сын наперебой, начиная со здоровья командира заставы Алексея Федоровича Бондаренко, до любимой собаки, огромной казахской овчарки, волкодава Пальмы.

До заставы добирались два дня, проходя по 50-т км в день и переночевав в кишлаке, расположенном на пути домой.

Вот, наконец, показался поселок горняков Бекташ, где добывали флюорит. Здесь переждали жару и пообедали в столовой рудника. Там всегда хорошо кормили.

Мама не могла не зайти в школу, где вела математику. О ее приезде в школе уже знали и ждали. Она привезла из Сталинабада новые учебники и методические пособия, дополнения к программам и инструкции по обучению в военных условиях. После краткой беседы с директором и передачи документов, отправились знакомой дорогой домой.

Еще час, и длинное кольцо пути застава Памир-5 – Гродно – Памир-5 замкнулось.

28.07.41 они вернулись домой.

Огромная казахская овчарка Пальма бросилась им на встречу прямо у ворот заставы, и чуть не сбила маму, поднявшись от радости на задние лапы во весь свой рост, стараясь облизать мамино лицо. Затем нежно ткнулась своей огромной мордой в лицо мальчика, которого знала с рождения и берегла как собственного детеныша.

В сопровождении Ивана и Пальмы открыли дверь и вошли в дом. К удивлению мамы, все было аккуратно сложено на свои места и чисто убрано. Дело соседей, с благодарностью подумала мама, увидев прибранный дом, вазу с цветами на круглом столе в гостиной и пачку писем рядом с ней.

Уложив вещи, мама с волнением села за письма, а сын вместе с Пальмой пошел в соседнюю комнату, в которой он теперь, с отъездом братьев, был хозяин.

Все здесь было на своих местах, как оставил он почти полгода назад. Вот только сам он стал совсем другим. Это трудное путешествие закалило мальчика, расширило его представление об окружающем мире и о себе самом.

Даже любимая деревянная черная лошадь воспринималась им со снисходительной улыбкой юноши, рассматривающего свои детские игрушки.

Конечно, юношей он еще не стал, но раннее безоблачное детство закончилось. Он уже был мальчиком военного времени.

Мама читала и перечитывала письма старших братьев и мужа. И чем больше она читала, тем суровей и жестче становилось ее лицо. Война, во всей своей ужасной реальности пришла в ее дом, в ее семью. Елена хорошо помнила ужасы первой империалистической и гражданской войн. Война с белофиннами, в которой участвовал отец, была короткой и очень далекой. И вот опять жесточайшая война, которая, судя по письмам мужа, будет долгой и самой тяжелой из всех пережитых. Она непосредственно угрожала жизни ее сыновей, мужа, родителей и всей ее родне, уже в полной мере испытывающих ужас фашистского нашествия. Только сейчас, оказавшись дома, в тишине родных стен, Елена поняла до глубины материнского сердца, угрожающую ее семье смертельную опасность. Поняла до конца слова мудрой Главтети о той ответственности за оставшегося с ней единственного сына, которую она теперь несет одна.

Но решение было принято, и она о нем не жалела. Да и осталась она не одна. Ведь застава всегда жила единой большой семьей, способной сплотившись перенести лихую годину.

Эта мысль придала ей силы и уверенность.

Неожиданно созрело твердое решение направить младшего сына в школу раньше установленного срока, не в восемь, а в шесть лет, которые ему должны были исполниться как раз в начале сентября.

А жизнь на заставе пока мало изменилась. Однако суровые военные будни добрались и в эту глушь, за 6000 км от фронта. Многие военные с заставы были направлены в действующие армии. Численность заставы была сокращена. Некоторые семьи военнослужащих, отправленных на фронт, уехали с заставы к родственникам в разные города великой страны. Меньше стало детей в детском саду. Но главные приятели нашего героя остались, и уезжать не думали. Вся их веселая ватага носилась по окружающим окрестностям, купалась в голубой ледяной воде Коксу, притоке реки Пяндж, делала налеты на ближайшие сады и бахчи, где зрели вкуснейшие сливы, яблоки, груши, дыни и арбузы. И когда мальчик рассказывал друзьям о своем путешествии, они не могли поверить многим его словам, так как, здесь на заставе, трудно вообразить все, что ему довелось увидеть и пережить. И, конечно, в огромные туркменские арбузы и дыни, весом в 20–25 кг и больше, они поверить не могли, считая их плодом фантазии приятеля. Ведь здесь, на Памире, на высоте 3000 м, такие большие ягоды не росли.

Последний месяц лета пролетел очень быстро. Решение матери послать сына учиться в школе в эту осень он принял с восторгом и поделился этой радостной новостью со своими приятелями. Старшие из них уже учились в школе, но его ровесники прониклись этой идеей и начали просить своих родителей направить их в школу с 6-и лет.

Мамы этих ребят попросили Елену Моисеевну, как молодые женщины величали ее, разъяснить такое решение. Ведь учебная нагрузка на еще не окрепший детский организм очень вредна здоровью. Елена старалась веско обосновать свое решение, учитывая новые обстоятельства военного времени. В результате почти все ровесники и друзья нашего героя пошли в школу тоже с шести лет, в сентябре 41.

Занятия первого класса проводились прямо на заставе, в Ленинской комнате, с 9 и до 12 утра. Это было очень удобно, совсем рядом с домом, хотя формально этот класс числился в полной средней школе Бекташа. Класс вела куратор, Евдокия Алексеевна Пятницкая, профессиональный педагог начальных классов с большим стажем, жена местного командира.

Таким образом, в первом классе на заставе оказались дети разного возраста от 6 и до 8 лет, причем только мальчики, всего 12 человек. Девочек, этого возраста не было.

Занятия велись на общественных началах, заработную плату учителям не платили.

К общему удивлению, шестилетки ни в чем не уступали своим восьмилетним одноклассникам. Так как класс по численности получился маленьким, то каждому ученику уделялось внимания больше, чем в обычной начальной школе, а присутствие восьмилеток подтягивало младших. В результате дети хорошо успевали по всем предметам. Ученическая жизнь потекла своим чередом.

К шести годам наш герой уже умел немного считать и читать, но писал очень плохо.

Евдокии Алексеевне приходилось заниматься с ним дополнительно.

Время летело быстро. Поздней осенью на заставу прибыли последние обозы с продовольствием. Они ничем не отличались от обозов мирного времени. Елена Моисеевна получила свой зимний паек и как жена командира, и как мать сыновей офицеров – фронтовиков. Таким образом, первую военную зиму продовольствием они были обеспечены. Кроме того, как обычно, на зиму были заготовлены сухофрукты и травы.

Во все зимние месяцы застава могла получать продовольствие только с рудника в Бекташе, но там всегда обеспечение было хуже, чем «на границе».

Вести от родных с фронта поступали реже и реже, а о Леониде вообще не было информации.

Мама много работала в школе в Бекташе, поэтому сыну приходилось помогать по дому.

Просыпался он в 7–00 утра, делал зарядку, умывался и завтракал вместе с мамой. Затем к 8–00 он шел в школу. Уроки арифметики всегда были первыми, до 9–30 (два урока). На первом уроке разбирали домашние задания, а на втором проходили новый материал.