«Эй, вы, зачем вы здесь молитесь, ведь Бога нет! А на дворе светит ярко солнце. Все идите на двор!».

Все обернулись к входу на звук звонкого детского голоса. Дед Моисей стоял на входе, держа за руку своего младшего внука. Хорошо, что внук свой страстный призыв прокричал по-русски. Почти никто и не понял его крамольных слов. Все сочли это за милую детскую шалость и улыбались симпатичному мальчику, пришедшему в храм с дедом Моисеем, которого все здесь знали и уважали.

Все обошлось мирно. Воистину, мальчик не знал, что творил. И суровый и милостивый Господь Израиля его простил. И потом, в течение долгой жизни мальчика, много раз ОН спасал его от больших бед и даже самой смерти.

Пролетел май, закончились занятия в школе. Стало очень тепло. Наступило лето, июнь 1941 года. Дети часто сами, под руководством Давида, или с кем-либо из взрослых ходили купаться на реку, на песчаную отмель. Вода в Немане была необычно теплой для мальчика, привыкшего к обжигающей ледяной воде горной реки. Он подолгу находился в воде, наслаждаясь ее ласкающей теплотой и песчаным пляжем.

В один из таких солнечных дней, когда дети баловались в воде и загорали на песке пляжа, неожиданно на пляже появилась очень взволнованная мама. В белом платье и туфлях на каблуках она не походила на пляжных отдыхающих, а ее деловая и быстрая походка выдавала напряженное волнение. Когда сын заметил маму, быстро приближавшуюся к ним, он сразу почувствовал ее волнение и побежал на встречу. Мама обняла его и строго сказала по-русски: «Немедленно собирайся, и идем домой». Он знал, что в таких случаях спорить с мамой бесполезно. Мама подошла к детям, обняла и расцеловала каждого из них, сын последовал ее примеру, вызвав недоумение у кузенов и кузин, особенно Ривки, которая сильно расстроилась. Но мама всем приветливо улыбнулась, помахала рукой и, наскоро попрощавшись, они очень быстро направились к дому Стрельцов. По дороге домой мама молчала и сказала только одну фразу: «Мы немедленно уезжаем домой. Папа зовет».

У дома стояла военная защитного цвета эмка. Большая редкость для Гродно того времени.

Все вещи были упакованы и погружены в автомобиль. Их ждал командир пограничник, знакомый им по поезду, и водитель. В доме были только дедушка, бабушка и тетя Поля, вся в слезах. Мальчику помогли переодеться в его комнате, и они с мамой спустились в гостиную, где стояли бледные и взволнованные старики. Мама и сын крепко обняли их, поцеловались. Тетя Поля наскоро вручила им сумку с едой. Все вышли в прихожую и через парадную дверь во двор. Мама взяла сына за руку, и они быстро пошли к машине. Но потом она остановилась, бросилась назад к неподвижно стоящим у входа деду, бабушке и тете Поли, еще раз их крепко, крепко обняла, расцеловала, и пошла к автомобилю, не оглядываясь, стараясь скрыть бегущие по ее щекам слезы. Эту сцену прощания, стоящих у входа дома стариков и обнимающую их мать, мальчик сохранил в памяти на всю жизнь.

«Эмка» рванулась с места и помчалась на вокзал. Все происходило так быстро, что мальчик даже не успел оглянуться и помахать рукой бабушке и дедушке, которых он видел в последний раз.

На вокзал прибыли за 15 минут до отхода поезда. При входе на вокзал, перрон и в вагон у них тщательно проверяли документы несмотря на то, что везде сопровождал их знакомый командир пограничник. Он передал маме какую-то особенно важную бумагу, которую она предъявляла дополнительно к документам, и тогда их быстро пропускали часовые и отдавали честь, как командирам. У входа в вагон, после того как пограничник помог внести вещи в купе, они попрощались с ним. Мама его поблагодарила особенно тепло, обняла и поцеловала в лоб, как своего старшего сына Семена, с которым пограничный командир был, вероятно, ровесником. Поезд тронулся ровно 18–00 21 июня 1941 года, почти за сутки до начала Великой отечественной войны СССР против фашистской Германии.

Началась долгая дорога домой. Мимо окон поезда пролетели домики и соборы уютного Гродно, мост через Неман. В этот момент они увидели в окне дом Стрельцов, который и мальчику уже стал близким, а маме он был и оставался родным всю ее долгую жизнь, где бы она ни находилась.

В вагоне почти не было штатских, одни военные, большинство в пограничной форме и форме войск НКВД. Зеленые и голубые, как в шутку их называла мама. Поезд быстро мчался на восток. Навстречу, на запад двигались, в основном, грузовые составы.

В купе мама и сын немного успокоились после неожиданной скоропалительной гонки с отъездом. Умывшись, сели ужинать, попросив у проводника чай с сахаром, печенье и морс – любимый напиток мальчика. Открыли сумку, заботливо собранную бабушкой и тетей Полей, где обнаружили множество вкусных вещей.

После ужина, мама показала сыну телеграмму – молнию от отца. Телеграмма была предельно краткой и категоричной. Ее текст:

Одновременно с отправкой телеграммы по своим каналам погранвойск он просил коллег содействия в оказании помощи жене и сыну по возвращению домой. И такую помощь они получил на самом высоком уровне. Бумага, которую передал маме командир-пограничник, была всесильной, в чем они убедились очень скоро. Это было письмо, напечатанное на бланке наркома внутренних дел, и оно гласило:

Печать.

А поезд мчался на восток, домой. Ночью проехали Белосток, прошли КПП и таможенный контроль, далее путь шел на Минск – Москву. Все спали, когда поезд резко затормозил и остановился. Ранее утро, уже светало. И вдруг совсем рядом раздались взрывы. Бомбили железнодорожные пути и мост. Это не было учением, мост рухнул сразу же. Военные, находившиеся в поезде, мигом выскочили из вагонов, помогли выбраться мальчику и маме, и врассыпную бросились в лес, прямо у железной дороги. Несколько бомб попало в соседние составы, и вагоны опрокинулись и загорелись. Налет был молниеносным. Мальчик не успел ни испугаться, ни что-либо понять. Но мама и военные из поезда поняли все сразу. Страшное слово «Война» звучало у всех на устах. Мальчику показалось, что самолеты были с красными звездами. И это действительно было так. Впервые минуты налета все сомневались в его реальности, предполагая, что это учения, пока ни рухнул мост и загорелись вагоны.

Для состава, в котором ехали наши путешественники, все закончилось относительно благополучно. Паровоз и все вагоны были целы. Но путь был поврежден, а мост разрушен. Вперед продвигаться было нельзя. Но и возвращаться назад на ближайшую станцию было опасно. Машинист и начальник поезда пытались связаться со станцией по телефону, но пока это не удавалось. Поезд стоял в лесу. Ждали указаний, что делать дальше.

После совещания с ответственными военными пассажирами, начальник поезд принял решение возвращаться на ближайшую узловую станцию. Пути, к счастью, не были повреждены, и через несколько часов поезд прибыл на станцию.

Здесь собралось несколько составов, все пути были забиты. Суматоха и напряженность царили в атмосфере. Слово война звучало многократно из репродукторов и не сходило с уст озабоченных и взволнованных людей. Разрушенный мост через реку Нарва восстанавливали, а пока было принято решение направлять поезда на север через Вильнюс на Минск – Москву. Опасаясь бомбежки, поезд отправили поздно вечером. Пройдя через Белосток – Гродно и мост через Неман, поезд прибыл в Вильно.

Странно, но немцы Вильно не бомбили, и здесь обстановка была спокойной.

Ночью поезд направился на Минск. Столица Белоруссии уже подверглась бомбежкам.

Вокзал и часть путей были разрушены. Утром опять маршрут поезда был изменен, и его направили не на Москву, а на Киев. Изменения маршрута, военная напряженная обстановка, бомбежки не пугали мальчика, а даже увлекали его. По ночам часто в небе были видны не только звезды, но и разноцветные лучи трассирующих пуль обстреливающих поезд фашистских самолетов и защищающих его зенитных пулеметов, установленных на крышах вагонов. И как мама не старалась оттащить сына от окна, он находил способы посмотреть на ночное небо, полное ярких звезд, разрезаемое цветными линиями трассирующих пуль.