– Это бы все объяснило…
– Мне нужно кое-что обсудить с вами, мисс Картер. Получается, что больше не с кем.
– Конечно, я слушаю.
– Видите ли, у этого человека нет страховки. Мы больше не можем держать его в одноместной палате и обеспечивать круглосуточный уход. Оплачивать лечение некому, так что, думаю, скоро его переведут в общее отделение, а через какое-то время в бюджетный хоспис.
– Доктор Моррис, что же вы не сказали мне раньше?! Я оплачу все расходы.
– Энни, зачем вам это? Я всего лишь хотела предупредить вас о переводе, чтобы в следующий раз, придя навестить его, вы знали, в какое отделение обратиться.
– Мне не составит труда. Вышлите, пожалуйста, все счета на мой адрес, – с уверенностью сказала я.
– Странно все это, – задумчиво проговорила она, – но решать конечно вам.
Я не ответила. Ситуация и впрямь выглядела противоестественно.
– Оставлю вас одних, но ненадолго, пациенту нужен полный покой.
Я от души поблагодарила ее и шагнула в уже знакомую комнату, с выкрашенными в бежевый цвет стенами. Молодой человек выглядел гораздо лучше – врачи постарались привести его внешний вид в приличное состояние – смыли грязь и кровавые разводы с кожи, обработали ссадины. Той самой старомодной рубашки, не подходящей по погоде, на нем теперь не было. Из-под одеяла виднелись обнаженные плечи, покрытые синевато-бордовыми гематомами, при виде которых у меня защемило сердце.
Присев рядом, я взяла его за руку – холодная и безжизненная. Иероглиф на кольце сам заглядывал мне в глаза. Я ничуть не удивилась. На пути сюда у меня почти не оставалось сомнений в том, что пророчество сбудется.
Я поднесла его бледную ладонь к губам, стараясь согреть своим теплом, вдохнуть частичку жизни. «Проснись», – прошептала я. На секунду, мне почудилось, что его пальцы слегка сжали мои, но это была лишь иллюзия. Порой нам так нестерпимо чего-то хочется, что мы начинаем выдавать желаемое за уже свершившийся факт.
– Мисс Картер, – услышала я тихий голос у себя за спиной.
Обернувшись, я заметила, что в дверях стоит доктор Моррис.
– Я не слышала, как вы вошли.
– Пойдемте, Энни, ему нужен покой. Не хотите выпить кофе? – предложила она.
– С удовольствием.
Мы сидели в ее кабинете и говорили о жизни, на посторонние темы, как близкие подруги. Мне было просто необходимо отвлечься от происходящего. Но сделать это оказалось сложней, чем я ожидала. Слова Джессики ненавязчиво звучали лишь задним фоном моих внутренних диалогов с собственным сознанием.
– У меня дочь сейчас заканчивает школу, готовится к поступлению в колледж, – она нежно улыбнулась. – Мечтает стать культурологом, работать в музее. Вчера мы вместе с ней изучали книгу по истории керамического искусства. До середины ночи. Очень хочется спать. Это уже пятая чашка за сегодня, – смеясь сказала Джессика.
Я едва заметно улыбнулась, вспомнив как любила в детстве лепить из глины. Случайно затронутая тема всколыхнула во мне желание ощутить холодную податливую массу в руках. Из всех многочисленных творческих и спортивных секций, которые я посещала по настоянию родителей, наибольший интерес во мне вызывала именно керамика. Преподавательница неоднократно говорила, что у меня есть способности.
– У нее сегодня экзамен, очень надеюсь, что сдаст. Пока никаких известий.
– Я уверена, что сдаст, – пробормотала я, утонув в воспоминаниях о занятиях в Доме детского творчества.
– Энни, посмотрите на меня, – заботливо произнесла Джессика и положила руку мне на плечо.
Путаясь в мыслях, я никак не могла вернуться в реальность, в эти больничные стены, пропитанные слезами и отчаянием.
– Вы уверенны, что с вами все хорошо? Вы такая отрешенная! Возможно эмоциональное потрясение дает о себе знать. Так бывает, что это происходит не сразу, – она замолчала. Казалось, в тот момент я была не с ней, а где-то далеко-далеко. – Энни! Я настаиваю на том, чтобы вы прошли обследование. Вы слышите меня?
– Я здорова, уверяю вас! Мне нужно идти, простите, что отняла у вас время.
– Я не в силах заставить вас, но, прошу, подумайте о моих словах!
– Спасибо вам, – бросила я вслед, выходя из кабинета.
***
Магазин товаров для творчества располагался в центральном районе города на одной из торговых улиц. Казалось, здесь есть все для человека, увлеченного искусством. Площадь зала была разбита на отсеки, посвященные различным видам рукоделия – бисероплетение, вязание, скрапбукинг, мыловарение, декупаж, валяние и необъятное множество других ремесел. Я прямиком направилась в отдел керамики.
Долго выбирать не пришлось, ведь ничего особенного мне и не требовалось. Я не планировала вновь возвращаться к своему хобби, мной руководило лишь необъяснимое желание прикоснуться к глине, почувствовать холод этого пластичного материала.
Я взяла коробку со стенда – «Глина натуральная голубая, 300 грамм» – то, что нужно, и уже собиралась пойти на кассу, чтобы оплатить покупку, как вдруг услышала звук бьющегося стекла. От неожиданности я вскрикнула и отпрянула назад. Возле меня висела карта мира, заключенная в раму. Паутина трещин расползлась по прозрачной поверхности, осколки лежали у меня под ногами.
От неожиданного испуга сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Пульс стучал в ушах так громко, будто кто-то кувалдой ударял по барабанной перепонке. Сквозь этот шум слышалось оханье немногочисленных покупателей. Тут же подбежала девушка – консультант, принося извинения.
– Вы можете не оплачивать покупку, все, что вы выберете – будет за счет магазина! А еще подарим вам золотую скидочную карту на последующие приобретения! – взволнованно тараторила она. – Как вы себя чувствуете? Я сейчас принесу перекись!
Быстро выпалив эти бессвязные, не имевшие для меня ни малейшего значения фразы, она скрылась из поля зрения. Перекись? Какая еще, к черту, перекись?! Спустя мгновение девушка вернулась с прозрачным пузырьком в руках.
– Давайте я обработаю! У меня и пластырь есть! – возбужденно произнесла она, демонстрируя полоску пластыря, видимо в подтверждение своих слов.
Я решительно не понимала, чего она от меня хочет, и смотрела на нее, как на марсианина, чей язык не воспринимается моим ухом.
Наконец она взяла меня за руку, и я увидела рану на внешней стороне ладони, из которой стекала струйка крови, капая на пол с кончиков пальцев. От этого зрелища потемнело в глазах.
Услужливая работница заботливо обрабатывала порез, приговаривая, что все в порядке и рана неглубокая, я же старалась, насколько было возможно, отвлечься от увиденного.
– Что это? – спросила я, кивая в сторону разбившейся рамы. Карта за стеклом была странной – вместо наименований стран и городов на ней были подписаны чьи-то имена и фамилии.
– О, это «карта мастеров», как мы ее называем. Такие здесь в каждом отделе висят. На ней отмечены авторы, прославившиеся в том виде творчества, которому посвящена секция.
– Значит здесь представлены скульпторы?
– Верно! – радостно ответила она. – Бернини, Донателло, Микеланджело – самые известные широкой публике мастера подписаны на итальянском «сапожке». Но не только эта страна славится гениями, в мире много талантов, творивших в разные времена. Вот, основные деятели здесь и представлены.
– Ясно, – коротко ответила я. У меня не было желания слушать лекцию о величайших скульпторах мира. – А что произошло?
– А что произошло? – эхом переспросила девушка.
– Со стеклом…
– Я не знаю, правда, – испуганно ответила она, опустив глаза в пол. – Здесь рядом не было других покупателей, только вы… Сейчас охрана просматривает запись с камеры наблюдения.
Я разглядывала трещины, разделившие стекло на фигурки произвольной формы. Все линии сходились в одной точке, расположенной где-то в районе восточной Европы. Я приблизилась на пару шагов, инстинктивно желая прочесть, чье имя написано в эпицентре. На территории Польши было несколько наименований, но одно из них четко выделялось среди прочих – стекло откололось ровно в том месте, где было подписано имя.
