Представь, ты лежишь в окопе. Из окопа врага к тебе подполз агент и говорит: Андрей, бросай эту братию! Перебирайся к нам. У нас хорошо – водка, вино, девочки, да и получать будешь в три раза больше, чем здесь. Будешь работать телохранителем самого генерала. Сколько ты будешь валяться в этой грязи! А ты ему говоришь: так это же дезертирство. Я на это не пойду! А мне агент подсказывает: ну, хорошо, есть другой вариант. Напиши рапорт на увольнение, подай командиру. Он подпишет тебе рапорт. Сдашь удостоверение – штык в землю, и строевым прямо к нам.

– В боевой обстановке ни один командир рапорт не подпишет.

– Подпишет, Андрей, подпишет. Потому что он сам только и выжидает момента, как бы улизнуть.

Андрей подумал: что-то подобное я уже где-то слышал. Ах, да… да… Катя! Катя же сказала, что, мол, твое дело подать рапорт, завтра же получишь документы.

– Ну что, Андрей, надумал? Будешь копошиться в мире собственных иллюзий или перейдешь в реальную жизнь, куда зовет тебя твое сердце? Ну хорошо, оставайся здесь, и собственными глазами увидишь: когда станет жарко, твои командиры первыми загонят штыки в землю и с белыми флагами побегут навстречу противнику, размахивая и крича: не стреляйте, мы свои. Солдатам они объяснят просто: «Мы уже мирные люди, «наш бронепоезд» давно продан. Наш девиз: мир, братство, равенство, демократия. У нас уже нет врагов!» И солдаты в это поверят. Ты тоже поверишь.

– Ну, хорошо, пусть командиры, – спрашивает Андрей, – а как же высшее политическое руководство? Тоже штыки в землю?

– К этому времени высшему руководству будет не до вас. Кремлевский свинарник разбежится первым, топчась по трудам Маркса, Ленина, по своим лживым программам. Для них в то время будет главным успеть схватить авоськи со свекольными котлетами, сосиски, кофеварку, сапоги, тапочки, прочую утварь, вовремя улизнуть незамеченным, оставив на произвол судьбы и на милость поджидающей разъяренной толпы своих, еще утренних, единомышленников.

Это ты смотришь снизу – вверх, и тебе кажется, что там одни ангелы и патриоты. На самом деле там одни шкурники и трусы. Когда станет жарко или невыгодно, они побегут первыми. Разница в том, что они будут бежать на грузовиках и самолетах, с приличным багажом народного добра, а ты побежишь на своих. Твой багаж – это твои идеи и твой долг, которые будут давить на твое сердце и твой мозг весь остаток твоей жизни с ядовитым вопросом: кому ты служил? Если ты, Андрей, хочешь собственными глазами увидеть, как разбегается кремлевский свинарник, если это у тебя единственное желание, то есть резон остаться. Ты еще молодой – все увидишь сам.

«В любом случае, – думает Андрей, – хоть убегут они или убегу я, служба – это временно, а Катя – это на всю жизнь. Катя не будет ждать, пока я расстанусь с иллюзиями. Она выйдет замуж за другого, а я всю оставшуюся жизнь буду жалеть и проклинать себя за допущенную мною роковую ошибку».

Таких сложных задач Андрею решать еще не приходилось. Уйти из армии – это все равно что вырвать печень. Упустить Катю – все равно что вырвать сердце. Вопрос неразрешим, но решать нужно. И дело не в том, где выигрыш, где проигрыш. Дело в том, что до боли в сердце жалко и того, и другого. И все же к утру Андрей решил: да, я подаю рапорт на увольнение.

После принятия решения Андрей почувствовал облегчение в душе и теле, полную свободу и четкий план действий.

Утром Андрей позвонил Кате.

– Катенька, доброе утро! Как спалось?

– Здравствуй, Андрей! До часу ночи думала о тебе. Потом уснула и хорошо спала до утра. Ты принял очень трудное, но единственно правильное решение об уходе из армии. Ты не только очень сильный физически, но сильный духовно. Поэтому я очень рада и искренне поздравляю тебя с твоим судьбоносным подвигом. На такое решиться способен только очень сильный человек.

– Катя, но откуда ты знаешь, какое я принял решение? Я об этом еще никому не говорил.

– Раз ты мне позвонил, это значит, что ты принял мое предложение. В противном случае ты бы мне не позвонил. Здесь, Андрей, не нужно быть телепатом. Я знаю, что ты всю ночь не спал. Если бы ты не принял мое предложение, ты позвонил бы мне вечером, как договаривались, или мог бы вообще не позвонить. Но раз ты позвонил мне утром, то ты принял мое предложение. Нам нужно срочно встретиться и обо всем поговорить. Встречаемся на старом месте. Я выезжаю.

Через полчаса Андрей уже был на месте. По дороге купил букет гладиолусов. И встал так, чтобы Катя, если приедет на метро или на машине, увидела его сразу издалека. Андрей был весел и счастлив, даже напевал какую-то песенку. Ему было легко и просто, как будто он рассчитался с каким-то неподъемным долгом или сбросил с себя тяжелый груз. Сейчас у него одно желание – встретить Катю, обсудить дальнейший план и в штаб. Рапорт на стол, а там пусть хоть режут. С армией завязано, хватит – я буду жить для себя и для Кати. Не уволят – просто уеду с Катей, куда глаза глядят.

Тут же Андрей вспомнил вчерашний разговор со своим другом детства генералом Сергеевым: «Подсунут какую-нибудь красотку, и поминай как звали». «Какое поразительное совпадение! – подумал Андрей. – А ведь и правда, я даже не знаю, кто она, как оказалась в центре, кто ей выписал пропуск и с какой целью. Я уже все бросаю, увольняюсь и уезжаю с ней, неизвестно куда и зачем. С точки зрения оперативной я уже в ее руках. Она делает со мной, что хочет».

Катя вышла из метро. Увидев Андрея, подняла руку, улыбнулась, ускорила шаг. Андрей тоже поднял руку, показать, что он ее ждет и рад видеть. Катя уже почти бежала. Ее сердце не билось, а трепетало не только от счастья и от волнения за успех в поединке с Андреем, но и от мысли о той суровой участи, которая ждет Андрея.

«Первый раунд я выиграла, – думает Катя, – Андрей смог переломить себя. Он бросил все ради меня. Значит, он меня любит и хочет быть со мной. Выдержит ли Андрей второй раунд? Неужели я потеряю этого гиганта: сильного, умного, красивого. Нет, нет – я не должна его потерять. Я увезу его на край света – туда, где нет выбора, чтобы он не все сразу узнал, а все увидел собственными глазами. Сейчас он пожертвовал собой ради меня. И я счастлива. Сможет ли он еще раз пожертвовать мной ради себя? Но это будущее, и я этого будущего очень боюсь. Это будущее будет роковым и для меня, и для Андрея. Тогда в моей жизни останется только один мужчина – это мой папа. Он все знает, он все простит. Маме он простил, значит, простит и мне».

К Андрею Катя подошла уже совсем не такой веселой и радостной, как вышла из метро. Сердце билось спокойно, но где-то внизу, под ложечкой. Глаза потускнели, лицо как будто сморщилось. Грудь сдавливала тревога перед будущим. Катя подошла почти вплотную к Андрею, сказала: «Ну, здравствуй, дорогой!» Она посмотрела на радостного, улыбающегося Андрея. Ей стало его жалко. У Кати на глазах появились слезы.

Андрей протянул Кате цветы, заметил ее подавленное состояние:

– Что с тобой, Катенька? Тебя кто-то обидел? Или что-нибудь дома?

– Нет, Андрей, все хорошо. Просто вспомнила Анну Каренину – стало жалко.

– Ну, Катя, если ты будешь плакать по всем трагическим персонажам литературы, о которых прочитала, тебе нужно носить с собой как минимум ведро для сбора слез. Если ты меня присмотрела в качестве носильщика этого ведра, то с рапортом я, наверно, воздержусь. Конечно, Катенька, я согласен носить ведро, но не с твоими слезами, а, как минимум, с пивом. Представь себе: в одной руке несу ведро с пивом, а на другой руке – тебя с пивной кружкой, – Катя рассмеялась.

Андрей! Я представил! Какой интересный и веселый клип. Ты, Андрей, глубоко творческий человек. Прямо на ходу сочинил шедевр. Предлагаю пойти в магазин, купить эмалированное ведро, купить пивную кружку и довести дело до конца.

– Что ты имеешь ввиду, Катя?

– Сделаем все точно, как ты сказал. Купим ведро, на льем полное ведро пива. Ведро с пивом ты возьмешь в правую руку, меня с кружкой пива будешь держать на левой руке. Чтобы было более убедительно, что в ведре не вода, а пиво, повесим тебе на шею вязку воблы. Обязательно нужно сфотографироваться.