Ротшильды уже вышли из бизнесов, которыми их клан занимался десятки и сотни лет. Один из старейшин объявил, что деятельность семьи теперь будет посвящена искусству и культуре. Энергичное развитие Фонда кросс-культурных связей, созданного Ротшильдами, стало этому подтверждением.

Рокфеллеры не отставали от своих заклятых друзей, и Вейнтрауб, который всю жизнь играл в их команде, тоже был готов к переменам. Как опытный охотник, он выжидал момент, когда это лучше всего сделать, – и внезапным сигналом стал звонок Бориса.

Минувшей весной Ева с Одинцовым и Муниным доказали свою уникальность. Некоторые тогда видели в их союзе нечто священное и даже, быть может, сверхъестественное. Вейнтрауб в такую чепуху не верил, но что правда, то правда: только избранные могли отыскать Ковчег Завета со скрижалями и остаться в живых. Старик ждал, что троица передаст Ковчег ему, – и ошибся. Шальная компания разрушила планы миллиардера и не позволила ему овладеть святыней. Можно ли было после этого иметь с ними дело?!

Вдобавок Вейнтрауб решил, что эти трое уже отработали своё. До них так же выполнили свою часть задачи три российских государя – Иван Грозный, Пётр Первый и Павел – и многие, многие другие. Но кому-то предстояло довести историю с Ковчегом до конца. Кто-то должен был занять место строптивой троицы и сделать то, о чём знал только Вейнтрауб. А для этого снова требовались избранные.

Старик стал искать равноценную замену Еве с Одинцовым и Муниным всеми способами, в ход пошли даже генетические тесты. Когда Штерн сообщил о звонке Бориса, Вейнтрауб не сразу поверил своей удаче. Оказывается, документы, связанные с Ковчегом Завета, опять привели троицу в движение – как и в прошлый раз. Связь несомненная, случайность исключена… Значит, эту компанию рано было списывать со счетов: они ещё не доиграли свою роль.

Ева, причастная к убийству и сбежавшая из России, крепко сидела на крючке. Невероятное известие о том, что она и Мунин – кровные родственники, доставило Вейнтраубу новую радость. Во-первых, историк теперь тоже оказался у него в руках. И во-вторых, такая глубокая связь помогала объяснить феноменальные качества троицы. Именно троицы: манипулируя пока только двоими, старик ни на секунду не забывал об Одинцове – самом неуправляемом участнике команды. Можно было не сомневаться, что старый солдат скоро придёт на помощь своим компаньонам. Вейнтрауб не пытался предугадать действия Одинцова – зачем? Он и Мунину честно сказал в телефонном разговоре, что вынужден ждать и подстраиваться. Но умолчал о том, насколько такое ожидание похоже на засаду в лабазе.

Охотничий восторг Вейнтрауба нарастал. Выступление перед международными чиновниками, по сути, завершило подготовку, и теперь приближался момент финального выстрела. В том, что именно он сделает этот выстрел и добудет ни с чем не сравнимый трофей, старик не сомневался.

– Сегодня древних индейцев считают дикарями, – говорила по-английски женщина-экскурсовод, – поскольку они жили в гармонии с природой. Даже ребёнок майя мог без труда найти безопасный путь в горах, а вы бы там сломали себе шею…

Одинцов удивился:

– Почему? В горах надо идти по следам… как бы это сказать… Коровье дерьмо, знаете? Если корова прошла и с ней всё о’кей, с вами тоже ничего не случится.

Женщина метнула на него сердитый взгляд сквозь большие тёмные очки, за которыми она прятала глаза от ослепительного солнца.

– Индейцы не дикари, – продолжал Одинцов, торопливо заглаживая неловкость. – Разве дикари смогли бы построить такой город?!

Насчёт города он преувеличил. Эль-Рей – это развалины всего нескольких десятков каменных зданий и пирамид, разбросанных на достаточно большом пространстве. Индейцы майя строили свои жилища и храмы многие сотни лет назад, но на стенах ещё можно было разобрать следы красочных росписей – фигуры здешних правителей и жрецов. Одинцов хотел, чтобы сотрудница музея его хорошенько и по-доброму запомнила. Экскурсия была частью плана, на скорую руку придуманного вместе с Родригесом и додуманного ночью. А экскурсовод в ярком платье не могла никуда деться: турист из России оказался её единственным экскурсантом.

Конечно, по-настоящему знакомиться с древней культурой майя надо в Чичен-Ице или Тулуме. Но дотуда от Канкуна полдня езды, поэтому Одинцов с помощью портье выбрал Эль-Рей – скромную достопримечательность прямо в туристической зоне Канкуна. Поутру он надел незабываемую рубашку в листьях конопли, подаренную Сергеичем, закрыл от солнца голову ярко-красной банданой – и отправился на экскурсию.

Очень кстати каждому туристу полагалось не только купить входной билет в Эль-Рей за символическую цену, но и записать в книгу регистрации своё имя и страну, откуда он приехал. Одинцов крупным разборчивым почерком вывел о себе правду – в подтверждение того, что в Мексике он оказался именно как турист. Хорошо сказал Родригес: легенда никому ещё не мешала.

В Канкуне сотни отелей, а поле для гольфа отеля «Хилтон» так и вовсе упирается в Эль-Рей. Одинцов ожидал увидеть толпу экскурсантов, но просчитался. Кроме экскурсовода – коренастой длинноволосой мексиканки – и самого Одинцова по развалинам города путешествовали только толстые игуаны. Солнце палило немилосердно; ящерицы размером с большую кошку замирали на серых камнях и какое-то время позировали, величественно подняв головы, а потом соскальзывали с раскалённых пьедесталов и уходили остывать в траву.

По плану Одинцову полагалось изображать интерес к древней культуре. Прихлёбывая из бутылки минеральную воду и вышагивая рядом с экскурсоводом, он слушал, как Эль-Рей после ухода индейцев долгое время служил пристанищем для карибских пиратов и как в начале шестнадцатого века испанские конкистадоры под предводительством Франсиско Кордовы первыми из европейцев ступили на берег Юкатана.

– Они увезли отсюда кукурузу, картофель и табак, а взамен оставили иберийских свиней, – говорила экскурсовод. – Свиньи у нас расплодились, из них стали делать вяленую колбасу и придумали добавлять в мясо много красного перца. Так появились колбаски чорúзо. Испанцы считают, что это их блюдо, но мы уверены, что в Испанию его привезли отсюда… Вы пробовали чоризо? Нет? Попробуйте обязательно!

Одинцов усмехнулся. Всего три дня назад он сидел в парке возле Смольного и хрустел мексиканскими кукурузными чипсами, ещё не предполагая лететь в Мексику. А теперь на другом конце света ему предстоит отведать острых свиных колбасок…

Мельком глянув на часы, Одинцов решил, что минут через пятнадцать-двадцать надо заканчивать экскурсию, и заметил к слову:

– Вы сказали, что первыми здесь оказались испанцы. А я слышал, что Америку открыли викинги.

Без сомнения, женщина профессионально занималась историей и археологией. Выжженный солнцем Эль-Рей не баловал её собеседниками – туристов интересовали не музеи без клочка тени, а пляжи. Случайные посетители предпочитали кормить игуан и спрашивали про всякие глупости. А тут вдруг здоровенный гринго из России, сам похожий на викинга, упомянул такую богатую тему!

– Викинги в десятом веке открыли Северную Америку, а здесь Южная, – строгим голосом сказала экскурсовод и тут же смягчилась: – Но вы правы. Скорее всего, до здешних мест добрался ярл Ульман. В Чичен-Ице есть храм с фресками. На них изображены битвы индейцев с белыми людьми. По легенде, Ульман прибыл сюда на семи кораблях, основал империю Тиауанако и стал править под именем Кецалькоатль – Пернатый змей. С ним было семьсот человек, мужчин и женщин. К югу отсюда они добывали серебро. Потомки викингов, которые стали тамплиерами, тоже знали про Америку…

Одинцов усомнился:

– Тамплиеры – про Америку?!

– Есть доказательства, – уверенно заявила женщина. – Во Франции, в городе Везлé, на фронтоне храма двенадцатого века изображён индеец в шлеме викинга. И ещё существует печать ордена с индейцем в головном уборе из перьев и надписью Secretum Templi. Это значит – Тайна Храма. То есть тайна огромного богатства ордена. Сначала тамплиеры чеканили здесь серебряные деньги и тоннами скрытно перевозили к себе в Европу. А когда орден был разгромлен, они уплыли из Европы в Америку, потому что хорошо знали дорогу. И у них был флот, который мог ходить через океан. Ни у кого не было таких больших и прочных кораблей, а у них были. Они назывались – нефы. Этот флот с остатками тамплиеров ушёл из порта Ла-Рошель во Франции. Никто не знал, куда. А на самом деле – в Америку.