Изобель склонила голову:

— Нет. Я всего лишь хотела предложить тебе побояться вместе. Это лучше чем в одиночку. — Она крепче сжала его пальцы. — Думаешь, мне не страшно потерять тебя?

— Нам всем страшно, — подал голос Хэмиш. — Пап, я не затем столько лет ждал, когда ты меня отыщешь, чтобы нам потерятся снова.

— Дети переживают своих родителей — это нормальный ход жизни, — криво улыбнулся Голд. — Вот если наоборот, тогда это действительно можно назвать трагедией.

— Мы что, так и будем здесь стоять и выяснять отношения? — вернул всех к реальности МакИвер. — Или всё-таки зайдём?

— Даже не знаю, — протянул Хэмиш и первым ступил за завесу водопада.

За ним последовали и остальные.

В полумраке пещеры ничто не изменилось, только холод чувствовался острее. Даже Голд, несмотря на недавно вернувшуюся к нему неуязвимость, ощутил как по телу пробежал озноб.

МакИвер и Хэмиш достали камень и поставили его на возвышение.

— Можно начинать? — спросил МакИвер с завидной невозмутимостью.

— Нет, — покачал головой Голд. — Надо подождать, когда камень обсохнет. Или обсушить его самим.

Он достал из кармана носовой платок и в установившейся благовейной тишине несколько раз обтёр Камень. Когда наконец платок стал совершенно мокр, а Камень относительно сух, МакИвер снова заговорил:

— Ну, что, пора читать ваше заклинание? Слова жизни?

— Пора, — согласился Голд хрипло. — Только мы не сможем его прочесть. Ни я, ни Изобель, ни кто-либо ещё из присутствующих.

— Это почему? — в голосе МакИвера наконец прорезалась некоторая обеспокоенность.

— Египетские иероглифы расшифрованы, и мы можем понимать смысл написанного, — пояснил Голд. — Но никто не знает, как именно звучали слова жизни. Никакие самые продвинутые египтологи в этом нам не помогут.

— Что? — переспросил Хэмиш. — Ради чего тогда мы всё это затеяли? В чём подвох.

— Мы, — Голд вынул из кармана мел, — не можем произнести заклинание. Но мы можем его начертать.

— И это сработает?

Голд пожал плечами и встал на колени перед камнем. Ему не пришлось говорить Изобель, чтобы она дала ему фото, она сама вынула их из своей объёмистой сумки и протянула ему с ободряющей улыбкой. Он улыбнулся ей в ответ и, подождав, когда дрожь в пальцах уляжется, начертал первый знак.

— А нам что делать? — спросила Александра.

Голд не ответил ей, он боялся прерывать заклинание.

— Помолчать, — сказал МакИвер у него за спиной, и Голд ощутил мимолётную благодарность. Он знал, что кинжал искушает своего владельца не меньше, чем раба. И пока Джон МакИвер выдерживал это искушение, даже лучше, чем Голд мог предположить, когда в минуту отчаяния доверился ему.

Голд переносил на Камень иероглиф за иероглифом. Места было не так много, а заклинание было длинным. И к моменту, когда последний, 52 значок был начертан — мел почти полностью скрошился у Голда в пальцах, а ладони были мокры уже от пота. Он взглянул на камень, на завесу водопада, и… Ничего сверхъестественного не происходило.

— Может быть, ты где-нибудь ошибся?

Изобель склонилась над камнем, проверяя точность… Но ошибок не было.

Голд легко поднялся на ноги и привлёк девушку к себе.

— Знаете, Лохду не самое худшее из тех мест, где мне приходилось бывать, и если остаток жизни мне придётся провести здесь безвылазно, — обратился он ко всем присутствующим, — то это не так уж и страшно… Особенно, если ты будешь со мной, — добавил он уже тише, для одной Изобель, и девушка потянулась к нему за поцелуем.

Что ж, ни для кого не было секретом, что они «вместе», и что машина Голда уже давно прочно обосновалась в полисаднике за домом молодой журналистки. Но всё равно, под взглядами сына, невестки и МакИвера, Голд почувствовал себя смущённым. И поцелуй вышел робким и несмелым.

— Ни хрена себе! — воскликнул Хэмиш и Голд устремил на сына укоризненный взгляд. Он, конечно, понимал, что слишком стар для Изобель, но…

— Ну, — проговорил он мягко, — ты же не думал, что мы будем прятаться вечно…

На лице Хэмиша застыла гримаса ужаса. Александра сделала шаг вперёд и тыча пальцем в сторону камня запинаясь проговорила:

— Т-там-м.

Голд обернулся.

Все слова силы, которые он написал на камне исчезли. На их месте переливался и светился сапфировым цветом один знак, словно проступивший сквозь стёртую поверхность песчанника. Посох с голубой петлёй в извершии. АНКХ. Знак жизни. «И воды», — молнией пронеслось в голове у Голда. Так вот почему именно тут скунский камень обрёл такую силу. Водопад, подземное озеро — всё это пробуждало спящую в нём магию.

— Анкх, — проговорил он вслух.

И вдруг из завесы водопада в пещеру вступила ещё одна женщина. Она не была облачена в египетскую тогу, голова её не была выбрита, нет. На ней были всего лишь джинсы и куртка, и когда она заговорила, слова её прозвучали на английском.

— Не стоит тревожить то, в чём вы так мало понимаете.

Обычная женщина и обычные слова. Вот только вся она словно состояла из голубого переливающегося света.

Голд почти машинально крепче сжал Изобель в объятиях, словно она тоже могла утечь из них голубой струёй. Алекс воскликнула и закрыла собой Хэмиша. И только Джон МакИвер преклонил колени и воздал пришелице почести, подабающие королеве.

— Здраствуй, Скуна, — сказал он просто. — Я человек твоего народа.

— Здравствуй, Джон, — проговорила Скуна в ответ. — Зачем вы меня звали.

— Этот кинжал, — МакИвер вздохнул. — Мы не должны были. Ему не место в твоём камне.

— Да, — согласилась Скуна, и её улыбка озарила голубым светом мрак пещеры. — И камню тоже не место здесь. Вы должны вернуть его…

— Но…

— Его — и моя сила останутся в здешних местах, он пробыл тут достаточно долго. Но теперь — он должен вернуться в замок Шотландских королей.

— Я… выполню твой наказ, — МакИвер говорил тихо, но несмотря на журчание воды, все услышали его.

— Встань, — сказала Скуна повелительно. И когда Джон МакИвер поднялся протянула ему руку. — Вот твой кинжал, — и в этот миг крис с запрятанным в узоре именем «Румпельштильцхен» действительно оказался в её ладони. — Можешь забрать его.

— Он не мой. Отдай его тому, кому он действительно принадлежит.

Голд разорвал объятия: — Тебе не обязательно, — шепнул он на ухо возлюбленной, но Изобель так и осталась стоять рядом с ним. А когда Голд сделал шаг на встречу Скуне, шагнула за ним следом.

— Ты не отсюда, — На светящемся лице Скуны заискрилась улыбка. — Как и он, — кивнула она на Хэмиша. — Как и я. Но не всегда родиной становится то место, где довелось родиться. — Она перевела взгяд на Изобель. — Знаешь ли, как много в этом человеке Тьмы? Как много зла он уже сотворил? Сколько ещё сможет… Стоит ли отдавать ему этот кинжал? Я — не решусь. Уж лучше я доверю его тебе, дочь моего народа.

Скуна протянула Изобель руку с кинжалом. Но та, стояла, неподвижно.

— Возьми его. Скуна права, — проговорил Голд наконец.

Изобель взглянула на него странно мутным взглядом, перевела взгляд на Скуну.

— Если я возьму кинжал, Лохду больше не будет держать его?

— Нет, если только ты не захочешь, — журчанием влились в уши слова Королевы.

— Хорошо, — выдохнула Изобель. — Тогда давай.

Она взяла магический крис, и спустя секунду, обернула его рукоятью в сторону Голда.

— Никто не должен владеть твоей волей…

— Ты не понимаешь, — пробормотал он.

— Держи, — Изобель чуть ли не силой вложила кинжал в его ладонь. Голд не хотел сжимать пальцы, но вдруг неожиданный жар охватил его. И его, и всю пещеру заполнило голубое пламя. Тёплое, но не жгучее. А когда оно потухло, он увидел в своих руках чашу, наполненную кристальной водой.

— Проклятие снято, — проговорила Скуна. — Ты свободен.

— И что нам теперь делать? — первой осмелилась спросить Изобель.

— У вас есть выбор, — голос Скуны отражался от стен пещеры. — Вы можете поставить чашу на камень. А можете испить из неё вместе. И уж проклятием будет это или благословением — зависит уже от вас.