О том, как произошло его знакомство с одноруким капитаном, Хэмиш умолчал, не стал бередить ещё и эту рану… Тем более он и пятнадцатилетним мальчишкой не осудил отца за обман: принять то, что мать не увезли силой, а она добровольно оставила сына ради вольной разбойничьей жизни, было сложно, и он понимал, почему отец оградил его от этой правды. Но про годы проведённые на острове, про потерянных мальчишек и свои многочисленные попытки сбежать, Хэмиш рассказал. Он видел плескавшуюся в глазах отца боль и пытался смягчить краски, говоря о жестоких играх Пена. Но остановиться уже не мог. Рассказывая об этих потерянных годах, Хэмиш словно вытаскивал занозу, которая которая болела и нарывала все эти годы, даже когда он ничего о ней не помнил и не замечал её присутствия.
— Большинство потерянных мальчишек забывают своих родителей. Иногда они плачут по ночам, но не могут вспомнить имён и лиц тех, о ком тоскуют. А я… не забывал тебя никогда. Я ждал тебя. Я каждую ночь звал тебя по имени, надеясь, что хотя бы магия кинжала приведёт тебя ко мне. Когда Крюк отправлялся по поручениям Пена, я пытался спрятаться в трюме, в надежде выбраться, когда корабль пристанет к другим берегам. Но мне никогда это не удавалось. И однажды… после очередной попытки Пен пообещал мне, что выпустит меня, если я отдам ему свою память. И я… согласился. Папа, — Хэмиш опустил взгляд в давно опустевшую чашку. — Я предал тебя. Я не мог больше жить в этом страшном мире, где будущее словно не существовало… И я выбрал хоть какое-то будущее, пусть отказавшись от памяти, я терял тебя навсегда… Ведь ипро кинжал Тёмного Пен тоже узнал из моих воспоминаний. Я не думал, что это может навредить тебе, папа.
— Что ты, сынок, — Голд накрыл сжавшуюся в кулак руку Хэмиша ладонью. — Как после всего ты можешь себя винить? Счастье, что ты вообще сумел выбраться оттуда и…
-…и найти своё место в этом мире, — улыбнулся Хэмиш. — Здесь, в Лохду. Твой черёд рассказывать, папа.
Голд отодвинул от себя чашку.
— Я даже не знаю, что рассказывать сынок. Я пожалел о том, что отпустил тебя в ту же секунду. И когда воронка закрылась… Голубая фея сказала мне, что это был последний волшебный боб, а единственный способ найти тебя снова — древнее заклятие, сотворить которое мне мозгов не хватит. — Голд невесело усмехнулся. — В общем, с этим у меня тогда действительно были некоторые проблемы. Я ничего толком не знал и не понимал, но недавно обретённая злая сила пьянила меня. Ударяла в голову, заставляла считать себя всемогущим. То что я творил, порой ужасало меня самого, что уж говорить о тебе, мой мальчик. У тебя всегда было доброе сердце…
— Папа…
Голд зажмурился:
— Я помню, как как-то после очередного своего «подвига» поднял голову и увидел страх и отвращение в твоих глазах. Я никогда бы не хотел увидеть их там снова. Не удивительно, что ты захотел «вернуть своего папу». В общем, я искал тебя. Много где побывал. Многому научился в попытке одолеть колдовскую премудрость. Многое узнал о магии. И наконец очутился в этом мире. Вот только как именно тебя найти среди семи миллиардов человек, населяющих Землю, фея мне не подсказала. Нас свело проклятие Тёмного. Сам того не подозревая, ты позвал меня, и кинжал привёл меня в Лохду. Здесь проклятие ещё на меня действует, как ты успел убедится…
— Да, — кивнул Хэмиш. — Хотя ты и выглядишь почти так, как я тебя запомнил. — Он пристально, словно впервые вгляделся в лицо Голда, после событий минувшего вечера посеревшее и осунувшееся.
— Магия здесь слабее, чем в Зачарованном Лесу, но она есть. Заставляет меня подчиняться кинжалу, слышать отчаянные души, не даёт умереть… Вряд ли бы я выжил после той нелепой аварии, если бы кинжал не удерживал меня на этом свете.
— То есть, даже если бы ты шагнул тогда со мной в портал, это бы не помогло, — резюмировал Хэмиш.
— Ну почему же, — Голд дёрнул плечом. — Здесь магия не разлита повсюду. Как я уже говорил, она есть только в неких местах силы. Одно местечко в Штате Мэн, в США, несколько селений в Тайланде, насколько я знаю, вероятно, Стоунхэдж… Но во всех остальных местах я обычный человек. Пусть и не тот наивный крестьянин, которым ты меня помнишь. Даже в Инвернесс я не чувствую ни магии, ни власти кинжала… И, кстати, хочу воспользоваться этим для того, чтобы обезопасить нас от Пена.
Голд встал, неровным шагом подошёл к выключателю и погасил верхние лампы. Уже светало.
Хэмиш мимоходом удивился — неужели они проговорили целую ночь? — поднялся со стула и с хрустом потянулся.
— Об этом мы позаботимся завтра. А пока, пап, я не хочу оставлять тебя одного. Поехали в участок. Пару часов у меня на диване перекантуешься и потом, со свежей головой будешь решать, что делать с Пеном.
Голд сухо хихикнул:
— Я уже решил: увезти шкатулку подальше отсюда. И разве ты забыл, что Тёмный при желании может обходится без сна? Так что лучше не откладывать поездку…
— И заснуть за рулём, едва ты пересечёшь черту, за которой магия не действует? — продолжил Хэмиш с некоторым ехидством, живо напомнившим Голду его самого, когда он был несколько более молодым и зелёным, причём зелёным во всех смыслах этого слова. Хэмиш окинул Голда оценивающим взглядом: — Не хорохорься, эта ночь здорово потрепала всех нас, пап. Пока Пен заперт и у нас есть право на паузу.
Голд открыл рот, кажется, намереваясь что-то возразить, но закрыл его и только молча кивнул и отвернулся, скрывая предательски набежавшие на глаза слёзы.
========== Передышка ==========
До участка они добрались без происшествий и были встречены приветственным лаем. Вестики бросились им навстречу как два лохматых вихря и так рьяно подпрыгивали, что со стороны могло показаться, как будто они задались целью сбить хозяев с ног. Хотя Дазу (или мини-Джоку, как прозвали его в Лохду) едва исполнилось полгода, по росту он успел догнать «учёную полицейскую собаку» и только некоторая неуклюжесть выдавала в нём щенка.
— Ну-ну, — проговорил Голд, наклонившись, чтобы потрепать своего любимца по холке. — Сейчас отведу тебя погулять.
— Не верьте ему, — раздался голос Изобель. — Мы только что гуляли. — Вслед за голосом показалась и сама девушка. Она вышла из смежной комнаты и добавила: — Они просто по вам соскучились.
— О, ты… — протянул Хэмиш неопределенно и поинтересовался: — Где ТиВиДжон?
— Вчера он ушёл не дождавшись вас, — вмешалась Алекс, — а сегодня ещё не приходил. Зато Рори заходил. У него был жутко таинственный вид и он просил меня передать тебе, что сегодня его магазин будет закрыт.
Алекс стояла в дверном проёме, бледная, с растрёпанными волосами и против обыкновения не спешила сжать Хэмиша в своих объятиях. Он подошёл к ней сам, «клюнул» в щёку коротким поцелуем.
— Если ничего ужасного без меня не произошло, мы бы с папой вздремнули…
— Это действительно разумно, — согласился Голд сдержанно. — До наступления сумерок Тень не сможет запросто передвигаться по Лохду. И хотя я вообще сомневаюсь, что здесь она отыщет добычу себе по зубам, силы лучше поберечь до вечера.
— Пап, ты не против койки в КПЗ? — Хэмиш достал из ящика стола связку ключей, и отделив один, кинул в сторону отца.
— Ну, — усмехнулся он, приняв подачу. — Мне уже приходилось на ней ночевать, и это не первый мой подобный опыт…
Хэмиш взглянул на отца с невысказанным вопросом, но ничего говорить не стал, а зевнув стянул через голову свитер.
— Хэмиш, — прошипела Алекс, и тот тихо рассмеялся:
— Ну что такого, все свои, — он обернулся на Изобель, уютно устроившуюся с кружкой кофе в его кресле. — Спасибо. в общем… за всё.
Изобель насмешливо наклонила голову:
— За что?..
— Не мучай уж парня, — опередила Алекс Хэмиша с ответом. — Разве не видишь, он тебя поблагодарил и вообще потрудился составить предложение длиннее чем из трёх слов.
Девушки синхронно хихикнули и переглянулись так, словно эти слова были продолжением какого-то раньше начатого разговора.
— Не такой уж я и косноязычный, — проворчал Хэмиш. — А раз вы так спелись, то и… — он не договорил и ушёл в комнату служившую спальней.
