Изобель присмотрелась и поняла, что из песка, в нескольких дюймах от ног Хэмиша торчит странно изогнутая проволка. А сам он… Вернее одна из его ног, стоит на наполовину очищенном из песка металлическом диске. Мина! Изобель рванула вперёд, и Хэмиш направил дуло пистолета к себе в лицо.
— Да. Увидела. Резких движений не делай.
Изобель замерла, а Хэмиш, продолжая целиться себе в голову, монотонно объяснял, что всё в порядке, что мина тут лежит со Второй Мировой и наверняка не взорвалась бы, даже если бы по ней танк проехал, но всё равно, лучше не рисковать и не пытаться обезвредить её самостоятельно. Им нужно только вызвать спасателей, и всё будет хорошо.
— П-пожалуйста. Убери пистолет, — попросил Голд, вытянув вперёд руки.
— Это на всякий случай. Если что… Мне совсем не хочется никого из вас прихватить с собой. Никого из вас, — повторил Хэмиш.
Голд достал из кармана мобильный, раскрыл его, глянул на экран, чертыхнулся в полголоса:
— Здесь не ловит.
— Отправляйтесь за подмогой.
Изобель прикинула: дорога до Лохду займёт около часа, спасатели из Инвернесса будут ехать столько же, плюс водный путь. Сколько часов можно простоять в одной позе? А сколько Хэмиш уже стоит?
Изобель всхлипнула.
— Нет, — и подошла на шаг ближе.
Хэмиш опустил пистолет.
— Понимаешь, всё будет хорошо. И вообще… Мистер Голд, — обратился он к потерянному мужчине, — мне жаль, что я вас совсем не помню. Но утром… Утром я погорячился. Я уверен, вы оставили меня не по своей воле. У вас были причины.
— Не смей прощаться! — рявкнул Голд неожиданно зло. — Никуда мы не едем. Ни за какой подмогой. Я сам её обезврежу.
— Мистер Голд…
— Не дури, — резко оборвал его антиквар. — Неужели ты думаешь, что я бы сунулся, если бы не знал точно, что у меня выйдет? Я искал тебя столько лет не для того, чтобы рискнуть твоей жизнью. Да и моя мне несколько дорога.
Хэмиш направил пистолет на Голда. Но тот словно перестал обращать на это внимание. Спустя несколько шагов рука Хэмиша беспомощно опустилась. Было поздно. Если рванёт сейчас, Голд тоже не уцелеет.
Тем временем Голд подошёл к сыну, опустился на колени, смахнул с метллического диска мины песок и вдруг замер. Изобель моргнула. Ей показалось, что она явственно видит исходящее от ладони Голда голубое сияние.
— Вот и всё сынок, — проговорил он невнятно. — Всё, это пустышка, можешь выдыхать.
Хэмиш продолжал стоять неподвижно, но Голд толкнул его кулаком в бедро, и тот, потеряв равновесие, сделал шаг влево и упал на песок.
И — ничего не произошло.
— Дураки, — выплюнул Хэмиш. — Знаете, я сколько в учебке в карауле стоял? Я сколько хочешь так могу. Хоть двенадцать часов кряду.
Изобель рассмеялась, и, уже не думая о том, как это будет выглядеть, со всех ног бросилась обнимать и Хэмиша, и Голда… Какие же всё-таки дураки эти мужчины. Непроходимые дураки!
========== Магия приходит с ценой ==========
Когда Голд говорил Изобель, что давно не чувствовал себя таким полным сил, он не лукавил. Силы, правда, были магическими: ещё на подходе к острову Голд ощутил их присутствие. Если в Лохду, чтобы совершить какое-нибудь завалящее волшебство, Голду приходилось соскребать магию буквально по сусекам, то на острове он вновь почувствовал себя всемогущим. И банальная физическая усталость или боль его не беспокоили. В отличие от вопроса, из какого источника черпалась эта сила. Остров был опасен, и причины таились не только в оставшихся на пляже со времён Второй Мировой минах и неразорвавшихся снарядах. Слова ТиВи Джона о границе двух миров обрели новый смысл: только здесь была, кажется, не граница, а прореха, щель между мирами, и мысль о том, что через эту щель могло просочиться, Голда пугала. Он слишком долго пробыл Тёмным магом и успел убедиться, что за могущество всегда приходится платить. В Зачарованном Лесу он взимал эту плату с других, но и сам всегда оставался в должниках и расплачивался многим: от отвратительного внешнего вида и одиночества, до чреды бесконечных потерь. Поэтому сидя на песке и сжимая в объятьях ничего не понимающего Бея, он боялся даже предположить, что затребует с него магия на сей раз: зачтётся ли его волшебство как банальная манипуляция с предметами или будет расценено невидимыми силами, как спасение жизни.
— Ладно, ладно, — уговаривал Бей, выпутываясь из объятий. — Вы меня задушите. И опасности никакой не было. Это же была пустышка! Как вам вообще в голову пришло отправится за мной следом? Как вы меня нашли.
— Ну… — рассмеялась Изобель, — у ТиВи Джона было дурное предчувствие. Он был уверен, что ты в опасности. — Единственная опасность, которая мне грозила, это упасть на песок от усталости.
— Мы этого не знали, — ткнула Изобель Хэмиша кулаком в бок. — ТиВи Джон может быть очень убедительным. Сегодня утром он продемонстрировал мне свою проницательность, поведав о вашей с Голдом родственной связи.
— Наверное, просто под окном стоял и слышал наш разговор. Не стоило принимать его всерьёз.
Голд мрачно усмехнулся. Из всех присутствующих только он один в полной мере осознавал, в какой опасности находился Бейлфаер на самом деле. Но вместе с памятью его сын, кажется, полностью утратил веру в магию, поэтому толковать с ним о природе пророческого дара его помощника было бесполезно.
Хэмиш, по своему расценивший настроение Голда, сжал его плечо.
— Не думай, то что я сказал… Было искренне. Я верю, ты не хотел…
— Не хотел, — согласился Голд. — Но всё-таки виноват. И сейчас… Мне страшно представить, сколько времени мы потеряли… Как я мог не узнать тебя сразу…
— Не страшно, — его сын поднялся на ноги и протянул ему руку, помогая встать. — Мы наверстаем…
— Спасибо, Бей, — ответил Голд то ли на его жест, то ли на слова.
— Бей?
— Ну, да, — Голд быстро поднялся, и спрятал взгляд, сделав вид, что очень занят, очищая от песка полы пальто. — Так назвала тебя твоя мама — Бейлфаер.
— Бейлфаер, — повторил его мальчик, точно пробуя имя на вкус. — Знаешь, мне трудно будет к нему привыкнуть. Я как-то успел сродниться с Хэмишем.
— К-конечно, — согласился Голд и подумал суеверно: может быть, новое имя защитит его сына и поможет обмануть судьбу. В конце концов, и он сам в новом мире носит другое имя. — Я и сам уже запутался, сынок…
Погода портилась. Ветер усилился и теперь чуть ли не сбивал с ног, небо почернело, и тучи, казалось готовы пролиться дождём.
— А что насчёт моей мамы? Ты знаешь, где она?
— Он-на умерла.
На этот раз Голд говорил правду, но сейчас, когда он знал, что Мила погибла от его собственных рук, произнести эти слова было, казалось, ещё тяжелее, чем в первый раз. Голд ощутил лёгкое пожатье Изобель, и помимо благодарности за поддержку почувствовал досаду на свою невнимательность: рука девушки была холодна как лёд. Если бы он не был так занят собственными переживаниями, то догадался бы, что пребывание в мокрой одежде на пронизывающем ветру обычному человеку доставит больше, чем лёгкий дискомфорт. Голд снял пальто, наложил на него согревающие чары и накинул Изобель на плечи.
— Надвигается буря, — проговорила Изобель протискивая руки в рукава и запахиваясь поплотнее. — Наверное, придётся переждать здесь. — Словно в ответ на её слова с неба начали падать первые, тяжёлые, но ещё редкие дождевые капли. — Тут есть какое укрытие?
«Вот и расплата», — тревожно подумал Голд. — «И хорошо, если дело обойдётся только плохой погодой».
— Пару расщелин в скалах. Но вряд ли они нам сгодятся. Своды настолько низкие, что передвигаться там можно разве что по пластунски.
— Лучше отлежать себе бока, чем утонуть, — произнёс Голд, глядя на высоко вздымающиеся волны.
— Отлежать бока, — передразнил Хэмиш и скорчил рожицу. — не единственная опасность. На острове могут оказаться ещё мины, и второй раз нам может не так повезти. Я проведу лодку в любую погоду.
Изобель невольно поежилась.
— Ты да, а мы… — Голд нахмурился. — Даже если станешь нашим флагманом при встречном ветре будет сложно удержать курс.
