— Пусти! — Впиваясь острыми коготками в его руку, ничего не добилась, лишь вызвала смех Некроса.

— Давай! Зли меня, сучка! Возможно, я тогда ещё смогу обрадовать свою племянницу, убеждённо заверив её, какая ты горячая штучка?! Слав твой явно будет гордиться! Как думаешь?

Не выдержав издевательств, вцепилась в наглую рожу морального урода-извращенца. Как он взвыл!

— Маленькая тварь! — Ударив по лицу, Некрос опрокинул меня на кровать, разрывая лёгкое платье одним движением, показывая, насколько сильный и опасный противник мне достался.

Со стороны послышалось жужжание и тихие женские голоса.

Надежда затеплилась в душе, и я, вытерев кровь с разбитой губы улыбнулась.

— Думаешь, они тебя спасут? Не сегодня, лапушка моя! — От жуткого смеха Некроса ледяной холод пробрал до костей. — Это шептание бабья может напугать разве что твоего Роса… только сегодня не его смена!

Засмеявшись от своей собственной шутки, мужчина стал медленно расстёгивать брюки, наслаждаясь ужасом, плескавшимся в моих глазах.

Придерживая одной рукой рваные на груди края платья, стала сползать с ненавистной кровати, отчаянно швыряя безобидные подушки в ублюдка. В комнате не было ничего тяжёлого или острого, как можно бороться за себя, я не знала, но собиралась, тем не менее, отстаивать свою честь.

«Никто не притронется ко мне, кроме моего мужа! Ни за что не дамся без боя»!

Хохот Бога пугал похлеще издевательств.

Некрос схватил меня за руку и толкнул обратно на ненавистное ложе.

— Чувствую, сегодня будет моя самая лучшая ночь, внучка…

Меня передёрнуло от отвращения.

Мужчина навалился всем телом, придавливая к матрацу, совершенно игнорируя крики и проклятия, которые посыпались из моего рта. Было видно, что моя вспыльчивость приносит Некросу такое же наслаждение, как и сам процесс издевательств.

Резко замолчав, стала бить, по всему, до чего дотягивалась, применяя не только руки и голову, но и ноги.

— Дикая кошка! — Взбесился Старейший, ударив меня наотмашь всего лишь раз.

В голове зазвенело от боли.

Мою шею сдавили крепкой рукой.

— Сука! Бешеная сука — вот ты кто! С такими строптивицами надо поступать только плохо. Но я дам тебе ещё один шанс, что-то я сегодня добрый… Как тебе метод «кнута и пряника»? — В руке Некроса появился самый настоящий кнут, которым королевские возницы понукали лошадей. Мои глаза испуганно расширились. — Давай, роднулька, раздвинь ножки для своего нового папочки… или ты предпочитаешь боль?

Как бы мне не было страшно, но я отрицательно замотала головой, отказываясь подчиняться.

«Это был самый ужасный из всех кошмаров, которые мне снились»! — В голове кричали и метались мысли. Я не могла придумать ничего, чтобы смогло уберечь меня от насилия.

— Что ж… Некрос никогда не предлагает дважды!

Описать дальнейшую экзекуцию невозможно, потому что та боль и тот ужас, которые приносил каждый последующий удар кожаной плети — были непередаваемы.

После семнадцатого удара Некрос, внезапно, замер. Его горящий восторгом взгляд помрачнел, а губы сжались в тонкую полосочку, выражая крайнюю степень мужского недовольства.

— Ты совсем задурила мне голову, малышка. Я и забыл, что у меня гости… ну, да ничего. Так даже забавнее, ведь ты никуда не денешься! — У меня не было сил, чтобы огрызнуться. Я даже руки поднять не могла, исполосованные ударами кнута из-за того, что я закрывала лицо, не позволяя себя ударить по голове. — Видела бы ты себя… такая прекрасная… покорная… — Старейшее божество, которое «божеством»-то назвать — кощунство, провело по исполосованной груди и животу указательным пальцем, и я снова содрогнулась в отвращении. — Малышка, ты же подождёшь меня? Обещаю, убью Эллию Александру и твоего муженька-недоноска очень быстро! А ты пока передохни, мне нравится, когда ты сопротивляешься…

Фигура Некроса растаяла, и я отчаянно разрыдалась в голос, желая только одного — умереть вместо Святослава.

Святослав

Валенсия наращивала темп стрельбы. От стены, расположенной западнее бастиона «Александра» летели куски камня. Грохот стоял страшный. Даже здесь, мы его слышали и чувствовали, как содрогаются стены и сама земля.

Дикие начали концентрироваться чуть в стороне от того Армагеддона, который творился на стенах рядом с бастионом «Александра». И вот настал тот момент, когда огромный кусок стены рухнул, разлетевшись на миллион кусков. Валенсия тут же перенесла огонь на верхнюю часть бастиона. И опять не прекращающийся грохот и гул.

От бастиона летели куски. Он горел. Валенсия только наращивала интенсивность. Оглянулся вокруг. Фредерик, смотрел на Аквалон спокойно и холодно, открыв забрало на своем шлеме. Точно так же смотрел Араторн. Мои друзья и самые близкие мои побратимы. Они даже не сомневались ни на грамм, в том, что должны сделать. Они понимали, что атака будет убийственной, для нас всех. Но на их лицах нет и тени сомнения, что они делают всё правильно. Если товарищ в беде, плевать, что ты можешь умереть, главное помочь своему побратиму.

Как-то дядька сказал нам: «… нет лучшей доблести, чем принять смерть за други своя»! Мы впитали это с молоком наших матерей. Мы готовы были умирать друг за друга, за своих близких, любимых и дорогих людей. Дядька нас воспитал правильно! Он в нас верил, и мы не могли подвести его.

Посмотрел на Богиню. Она сидела на огненной кобыле, прибежавшей к ней под утро. По лошадиной гриве бежали огненные языки, но что самое интересное — сначала наши жеребцы: мой Зверь, конь Фредерика и конь Араторна — как-то нездорово отреагировали на неё. Всхрапывали, выгибали грудь и били копытами, при этом скалили зубы друг на друга. А тут вдруг замерли, как статуи. Ни какой реакции на кобылу Богини. Как, впрочем, и ее кобыла замерла, устремив свой взгляд на Аквалон. Богиня, казалось, была отрешенной. О чем-то думала, машинально поглаживая свою «Спату»? Но самое главное все же, это воины.

Они были сосредоточенные. На их лицах было благоговение и счастье. Казалось бы почему? Но всё очень просто — их вела в бой сама Великая Богиня! Богиня была легендой, а здесь мы все становились легендой. Каждый из нас, становился легендой.

Атаковать самый укреплённый город мира Зеона, город, в котором войск было в десятки раз больше, чем нас. Это — самоубийство. Мы шли на него. Боевой дух был настолько высок, что казалось, мы сметём всё на своём пути.

Увидел Ричарда. Этот был как всегда спокоен. Единственно, это его лицо, оно замерло, как будто было вырезано из мрамора. Ни каких эмоций. Он уже приготовился. Мы на самом деле стали легендой! Шутка ли: шеститысячный отряд против ста тысяч диких, укрытых мощными стенами и бастионами!

Лидия начала петь. Её чистый звонкий голос разносился вокруг на тысячи шагов.

— Я песней, как ветром, наполню страну,

О том, как товарищ пошёл на войну,

Не северный ветер ударил в прибой,

В сухой подорожник, в траву зверобой…

Эта песня поднимала боевой дух воинов не меньше, чем присутствие Богини. Мало того, сама Великая слушая её, только крепче сжимала «Спату».

Валенсия посмотрела на меня.

— Слав! Всё!

— Расчисти нам путь от кучи щебня и камней на месте пролома! Что бы конница смогла пройти!

Валенсия опять подняла свой удивительный лук. Опять грохот. Я посмотрел на Богиню. Она на меня, усмехнулась.

— Командуй, кронпринц! Я всего лишь воин в твоём войске!

Я поднял руку.

— Внимание!.. АКВИТАНИЯ! — Рёв тысяч глоток. — ЭЛЛИЯ АЛЕКСАНДРА! — Рёв возрос. Кого они славили? Принцессу или Богиню? Это уже не имело значения.

Бронированный клин сдвинулся с места и начал свой разбег. До стен мы донеслись в мгновения ока. Первую линию обороны, которую сумели организовать дикие, мы просто снесли. Вторую линию — тоже самое. Мы рвались к королевской резиденции.

Здесь было меньше всего построек и широкая мощенная камнем улица, которая вела к площади. А недалеко от площади виднелась резиденция. Впереди были ещё живые варвары. Позади изрубленные и исколотые. Но на место убитых вставали новые, и их становилось всё больше.