– Ой, здорово! – захлопала в ладоши Даша.

– А этот бант будет талисманом нашей дружбы, – предложил я.

– Хорошо, – согласилась Даша.

Мы сели на корточки, взяли друг друга за руки, а между собой положили розовый бант.

– Каждый должен придумать один пункт клятвы, – сказал Дима.

– Итак… Клянешься ли ты, Даша и ты, Антон, вечно сохранять верность своим друзьям?

– Клянетесь ли вы защищать друг друга от злых людей, волков, медведей, собак и мышей? – продолжила Даша.

– А если другу понадобится помощь, каждый бросит все свои дела и придет на выручку, – закончил я.

– Клянусь!

– Клянусь!

– А теперь пусть каждый поцелует этот бант, – сказал Дима.

Даша прижала бант к губам, передала его мне, я же, после ритуального поцелуя, отдал наш новый талисман Диме.

Теперь мы сидели, глядя друг на друга как-то по-особенному, точно стала существовать невидимая нить, связывающая нас. Мы осторожно встали, словно боясь порвать ее, и, не говоря ни слова, вышли из дома.

Уже на улице, по-прежнему молча, дойдя до квартала, мы попрощались и пошли каждый в свой дом.

Я помню этот день, словно он был вчера. Слова нашей клятвы остались как будто вырезанными у меня на сердце. И, пожалуй, это самое теплое воспоминание из моего детства.

– Ты все еще слушаешь меня? Ты уснула. Милая Соня…

Антон подошел к креслу, на котором задремала старушка, накрыл ее пледом и осторожно поцеловал в щеку.

Давно наблюдая за этим домом, он мог с закрытыми глазами начертить его план на любом попавшемся клочке бумаги. Знал все трещинки на фасаде, каждый кустик, за которым ежедневно заботливо ухаживал садовник. Да, он был почти влюблен в эти розы кремового и светло-красного цвета.

Он знал, что дверь калитки едва слышно скрипит, открываясь, а дорожка из щебня до дома шуршит под ногами, хотя сам он ни разу ни открывал эту дверь и никогда не ходил по хрустящей дорожке.

Ему стало известно, что в доме живет кошка, рыжая и пушистая: однажды горничная жаловалась садовнику, что устала очищать от шерсти диваны и кресла. В доме был камин – бесполезная информация, но, тем не менее, она тоже не ускользнула от внимания.

Охрана, конечно же, была. Только эти два сторожа завели привычку пить чай вечерами на кухне и играть в карты, привыкнув к спокойной работе. Особенно, когда хозяев не было дома. К слову, они уезжали каждую пятницу примерно в шесть часов всей семьей и возвращались около полуночи. А это уже очень важные сведения.

Сегодня была как раз пятница. А это значило, что фактически на весь вечер дом останется почти без присмотра.

Эта пятница идеальна для задуманного, ведь в понедельник во всем доме должны были установить камеры видеонаблюдения. Удивительно, что их до сих пор не было… Поэтому утро он начал с обычного ритуала, совершаемого перед каждым подобным днем: пошел в кафе, взяв с собой свои заметки.

Посещал всегда он одно и то же кафе. Нельзя сказать, чтобы оно ему нравилось: кофе там был отвратительный. Хотя, чай неплох. Только если с лимоном. Если, конечно, лимон будет свежий, а чай не зеленый. Хорош был омлет, если в него не пожалеют положить колбасы. И, конечно, если он не пригорит, а такое бывало иногда. Даже не иногда. Такое бывало часто.

И все же, несмотря на это, он всегда ходил именно туда. Причина тому была проста: из-за таких способностей к готовке повара, а точнее их отсутствия, посетителей было не много. С утра вовсе почти никого никогда. Поражало, что кафе все еще не закрыли. Заняв столик в углу, можно было не опасаться, что за твоими делами будет кто-то наблюдать. Иногда сюда приходили начинающие писатели, ищущие уединения вместе со своими ноутбуками или огромными засаленными тетрадями, из которых вечно выпадали листочки с заметками. Но на них не стоило обращать внимание: целиком поглощенные работой они сами не смотрели ни на кого.

Сегодня он, как обычно, сел за любимый столик. К нему тут же подошла официантка, Катя.

– Доброе утро, Егор. Тебе как обычно?

– Привет. Да, всякая перемена – угроза для стабильности, – он заставил официантку смутиться, мило ей улыбнувшись.

Катя быстро убежала, но скоро вернулась с тарелкой омлета и кружкой чая.

– Приятного аппетита, – одновременно с этой фразой ее щеки стали алыми.

Егор поблагодарил, но есть не стал, отодвинув принесенную еду на край стола. Взамен этого, перед собой положил пухлый блокнот с записями, сделанными корявым почерком. В это время Егора самого можно было принять за писателя: что-то писал, зачеркивал, выделял важное, перечитывал и тер свой лоб указательным и средним пальцами.

Большая стрелка на часах, висящих на стене в кафе, описала несколько кругов. Чай остыл, а омлет, будучи и так едва теплым, стал окончательно ледяным и непригодным для употребления в пищу. Но именно в это время Егор и вспомнил о еде, взял чай, отхлебнул из кружки и сморщился. Бывало, конечно, и лучше.

Убедив себя в том, что он знает все уже наизусть, Егор, вздрогнув от воспоминаний о чае, собрал свои вещи, оставил на столе деньги и вышел из кафе. Едва он перешагнул порог, как его кто-то окликнул. Егор обернулся – в дверях стояла официантка Катя.

– Что случилось?  Я оставил недостаточно денег?

– Нет, все правильно. Я просто хотела спросить…

Катя нервничала – правой рукой она терла пальцы левой и кусала губы. Ее волосы слегка растрепались – видимо до дверей она бежала.

– Ты так давно приходишь к нам. Кажется, я к этому привыкла. Понимаю, что ты занят своей книгой, как и все, кто приходят в это кафе, да и вообще… Но, я тут подумала, может быть мы могли бы вечером с тобой погулять, сходить куда-нибудь, если, конечно, ты не против?

Быстро проговорив все это, Катя затаила дыхание и, казалось, готова была зажмуриться.

– Катя, извини, но сегодня весьма неудачный день. Я не хочу тебя обидеть, – тут же добавил он, увидев, как девушка поменялась в лице, – может быть в другой раз?

– Хорошо, конечно. Я понимаю. Не то время, не то место.

– Извини еще раз.

– Да нет проблем.

Катя попыталась улыбнуться – вышло это абсолютно нелепо – затем развернулась и пошла в кафе.

«В другой раз», – сказал Егор мысленно сам себе. Хотя, он наверняка знал, что этого другого раза не будет. Последнее, чего бы он сейчас желал – это заводить отношения.

К семи часам, когда уже стемнело, он был возле нужного дома. Свет горел только на кухне, значит, как обычно, вся семья уехала.

Егор подошел к калитке и аккуратно ее отворил, услышав тот самый тихий скрип, похожий на плач. Прошел, слушая тихий шорох дорожки, к двери дома. Лучше было входить в парадную дверь – она дальше от кухни, чем черный вход, поэтому меньше вероятность быть замеченным. Но, с другой стороны, его могли увидеть соседи, поэтому надо действовать быстро, а это Егор как раз умел делать очень хорошо. С помощью отмычки он открыл дверь и вошел внутрь.

Нужно было идти на второй этаж по лестнице, затем в третью дверь направо. Именно там было то, за чем охотился Егор.

Ступая тихо и незаметно, словно тень, он забрался по лестнице, остановился, прижался к стене, оклеенной обоями синего цвета, и прислушался. Было тихо. Значит, появление осталось незамеченным. Казалось, что удача ему благоволила.

Егор подошел к нужной комнате и толкнул дверь. Она была заперта. И снова помогли отмычки. Егор зашел в комнату и огляделся, в поисках необходимого, но ничего не нашел. Тогда он заглянул в шкаф, обнаружив там лишь одежду. За шкафом лежала только пыль, равно как и под кроватью. Он осмотрел всю комнату в поисках тайника, но тщетно.

Так не могло быть! Кажется, заявления об удаче были преждевременными. Егор точно знал, что предмет поиска в комнате. Он был готов яростно перевернуть всю мебель, но нельзя было оставлять следы своего присутствия.