Я не выдержал:

– Этот Иосиф был пра-пра-пра-бухгалтером.

– Ну что вы, голубчик, до 1936 года на Исаакии висела доска с именами строителей. И мой великий предок был среди них.

Крыть было нечем, она кроила историю на глазах, как кофточку, пришивая карманы, укорачивая рукава, меняя пуговицы, и все выходил верно, пока я не ляпнул чушь:

– Исаакий построил Монферран, я помню.

– Монферран само собой, но наш Гроше чертил, считал прочность, пересчитывал.

– Это верно, он был главбухом.

– Душа моя, ну не судите всех по себе. Просто он все сделал, а слава досталась Монферрану. Вы же человек бизнеса, все понимаете, как это бывает. Работают одни, а вершки снимают другие.

– Но вы неточны в своей истории.

Она вспыхнула:

– Я столько лет сохраняла и преумножала славу семьи, я отрыла столько нового, у меня огромный архив, – она перешла на крик, вырвала из шкафа папки. Рассыпала фотографии каких-то генералов, людей в мундирах, Рихарда Вагнера в берете.

– А Вагнер зачем? – спросил я по глупости.

– Это мой дед Сергей, – она была настроена решительно, у нее даже щека задергалась. Я как полный дурак стал объяснять, что Сергея я только что, на днях видел, это совсем не он, это точно Вагнер, чью статью про жидовство в музыке он издал.

– Мне ли не знать, кто это! – заносчиво сказала она. И тут я точно понял, что никакие мы не итальянцы, а горделивая польская шляхта. И искать корни надо в Польше, какие корни, я и сам еще не знал, но хотелось узнать, кто же я.

– Молодой человек, вы хотите примазаться к древнему роду Винченцо. У меня есть сын, наследник, я вам не позволю присвоить нашу историю. Покиньте мой дом, – она встала в красивую позу, как для фамильного портрета.

Да и в самом деле мне было пора. Еще же дома объяснять, где я болтался после работы. Но сейчас только бежать, бежать от этого упыря. Когда я выходил, она еще раз сказала, что мне не удастся отобрать и узурпировать ее род.

Я попрощался и даже в лифт не сел, по лестнице скатился. И что же я так обиделся? Что так взбесился? Что она несет чушь? И сочиняет все поверх? История это такая штука, что вечно переписывается. Меня еще в детстве волновало, почему порох изобрели черт знает когда, а стрелять с его помощью стали через много веков спустя? Почему соорудив глиняную табличку, египтяне не додумались намазать ее краской и приложить к папирусу, хотя с успехом использовали оттиски печатей, почему книгопечатание изобрели спустя двадцать столетий? Фигня какая-то. Училку злило мое любопытство и сомнения, а когда в школе наступила новая и новейшая история, я потерял к ней интерес.

И только попав за границу, я вновь задумался. Ну как могли греки наваять такую изящную фитюльку на Крите, а потом, много веков спустя, вернуться к грубым камням в Тиринфе и Микенах. Да и откуда известно, что это дворец Миноса, почему это лабиринт, а не система канализации или зернохранилище. Особенно забавлял меня деревянный трон царя, выживший под вулканическим пеплом. И откуда все эти британские Эвансы узнали, что окон во дворце было столько, если им достался фундамент? Василиос из соседней таверны рассказал? Мне казалось все это придумкой археологов и хитроумных историков, сделавших из своих научных раскопок Диснейленд для наивных туристов. Я не мог согласиться с хронологией, я не мог понять, куда пропали шесть, а то и восемь веков, после падения античных цивилизаций. Что было? Все монастыри начинали свою историю века с девятого? А что было до этого?

Первое мое настоящее историческое потрясение случилось лет десять назад, в Греции. Как же меня сломал и раздавил музей на Крите. Я так мечтал, всю жизнь, с детства, увидеть все эти настоящие картинки из школьного учебника – дельфинчиков, мальчика, быка. И вот они здесь. Я не смотрел на витрины с фигурками и наконечниками, я бежал в зал фресок Кноссоса. И я их увидел, остолбенел, чуть не закричал. Но посетители с проникновенными вдохновленными лицами не позволили мне выразить всю гамму чувств, испытанных в этот момент. Я видел за толстым стеклом несколько фрагментов цветной глины, из которых потом вырастали рыбы и дельфины, фигуры людей и животных, дорисованные каким-то умным археологом.

А почему так? Почему так? Почему человек, явно покуривший травки или чем там кумарились в Греции в годы раскопок, нарисовал дельфинчика так или мальчика или девочку на быке, почему на быке? Нога там, на фрагменте, есть, а может – рука, а может, ствол оливы или сосны, но ничего больше нет. Откуда мальчик взялся? Я оборачивался к посетителям музея с удивленным лицом, но они скорбно стояли, внимая пафосу древней цивилизации, существовавшей еще до всего начала и конца, вместе с Минотавром и Ариадной и прочими персонажами «Мифов и легенд Эллады», была такая тоненькая книжка у меня в детстве.

А не было ничего, не было никаких чудес. Были еще восстановленные из одного мраморного огрызка статуи, из чего, извините меня, люди добрые, они решили, что там две бабы, а не три мужика или мужик с конем или кто еще. Я смеялся. Чтобы не плакать от обиды, от обмана, в который я верил с детства. На меня озирались ценители древностей, я ушел из музея, и после этого началось главное.

Вот он – дворец Миноса, колыбель культуры. Мне говорят, что я стою у истока цивилизации, возникшей за две тысячи лет до нашей эры, или за три, или за полторы, кто бы там тысячу двести считал. Мне заливают сказки про тридевятое царство. Про царство сказочное мне хоть понятно – фантазии и народное творчество, но тут на полном серьезе. Главный дворец великой, а существовавшей ли вообще, цивилизации представляет из себя хаотичное нагромождение непонятных по назначению помещений, расположенных на полутора гектарах равнины в заброшенной глуши острова. Но толпы идут сюда, чтобы почувствовать место силы, прикоснуться к легендарным камням. Я понял: дело в названии – Минос, лабиринт, Дедал, Тесей, Ариадна. Почему цивилизация минойская? Потому что один из царей Минос. А почему здесь правил Минос? Так Эванс утверждал, что раскопал знаменитый лабиринт Минотавра.

Даже путеводители сейчас не упоминают строение, которое Эванс называл лабиринтом. Смотрел я на этот лабиринт. Маленькое сооружения 50 на 50 метров, примерно, а то и меньше. Ленточный фундамент какой-то. Какой бык тут заползет? Коза только и пройдет. Сейчас новую версию продвигают – сам бестолковый и запутанный Кносский дворец и является лабиринтом. Типа Минос в палатке рядом с дворцом жил, а пасынок его Минотавр во дворце безобразничал. Хотя, если посмотреть на аскетичный полуподвальный тронный зал, можно поверить, что царь в шатре у входа ютился вместе с дочуркой Ариадной.

В общем, название от балды. Крепости нет, стен нет. Такая столица? Черт знает, как далеко от моря. Нет у них нифига никаких Миносов и Дедалов, все фальшак. Мне видно. Как же профессиональному археологу не видно? Я чуть не плакал от обиды, вспоминая учебник за пятый класс, который я не сдал в школьную библиотеку, замотал, оставил себе, пока он где-то в студенческой общаге не канул. Кто-то спер, тоже мечтатель. И вот я увидел бессмысленные, созданные без всякого плана, изящные строения, восстановленные Эвансом. Как у него, блин, все точно совпало с границами купленного им участка. После, в Микенах, я утвердился в мыслях о грандиозном обмане английского археолога. Постройки микенской культуры, которая была позже минойской и ближе к нам на полтысячелетия, выглядели грубо и очень прозаично по сравнению с чистенькими и аккуратненькими домиками Кноссоса. Этот фигов Эванс всех провел и обманул.

Странная биография у этого археолога. Первую половину жизни он, похоже, шпионил на Балканах в пользу британской короны, а в пятьдесят неожиданно серьезно занялся раскопками. И хотя всюду пишут, что копал он исключительно на свои, антикварную лавку в Лондоне его семья держала всегда. Поднялись они на греческих находках. И чем древней и красочней была выдуманная история Кноссоса, тем дороже и быстрее уходили артефакты. Не удивлюсь, если большинство из этих находок либо свозилось со всего Крита, либо делалось в соседней деревне каким-нибудь Костасом. Найденные им глиняные таблички линейного письма А так никто и не смог прочесть. Наверное и не прочтут, Костас иероглифы бессистемно наносил. Ну, а награды, почести и известность – это приятное дополнение к деньгам.