- Значит, не выбежит, - потёр пальцами лоб ротмистр.

  - А если уже выбежала? - Луговской замер около открытого шкафа. - Тогда...

  - Не паникуйте, Игнат Григорьевич, - Назаров подошёл к столу и чуть выкрутил фитиль керосиновой лампы. В кабинете Луговского электрического освещения не было. - Будем надеяться, что не выбежала она из заразного отделения... Будем надеяться... Нам теперь только это и остаётся...

  Сразу стало светлее. Ротмистр подвинул к столу доктора венский и сел.

  - А если она в сани забралась? - прошептал Луговской, бледнея от страшного предположения и тоже сел к столу. - Тогда...

  - Игнат Григорьевич! - прикрикнул на доктора Назаров. - Вы, это... Не надо паники. Лучше подумайте и скажите: кто мог это сделать? Крысу поймать - это только половина дела. А понять того, кто клетку открыл - это для нас задача наипервейшей важности. Не найдём подлеца сейчас, так он нам весь зверинец на волю отпустит. Думайте: кто мог на сие подлое дело пойти?

  - Никто в здравом уме на такое не решится, - крепко сжал кулаки доктор. - Народ у нас здесь работает понимающий. Жизнь любому дорога. Допустим, выбежала она из заражённой зоны, где мы все в резиновых балахонах ходим и всё...

  - Чего всё? - засопел ротмистр. - Покусает всех?

  - Какое "покусает"? - махнул рукой Луговской. - Хуже! Блохи на ней... А блохи, сам знаешь, Игнат Петрович, блохе только волю дай... Тут такое начнётся...

  - Потому и думать давай! - хлопнул ладонью по столу жандарм. - Это дело важности государственной. Завтра утром в город телефонировать буду, чтоб без промедления лучших сыщиков прислали. И нам с тобой сейчас без дела сидеть нельзя. С нас ведь весь спрос будет...

  Где-то далеко ударил колокол, призывая народ готовиться к вечерней рождественской молитве. Игнат Григорьевич, перекрестился, посмотрел на исписанный наполовину лист и вздохнул.

  Ротмистр тоже торопливо осенил грудь крестом и из-под нахмуренных бровей глянул на Поплавского.

  - Чего стоишь столбом? Иди народ собирай, и ищите её.

  - Я думал, мы все вместе..., - заморгал фельдшер, переминаясь с ноги на ногу.

  - А ты меньше думай да лучше исполняй! - тоном не терпящим возражений рявкнул Назаров. - Иди!

  Когда за фельдшером закрылась дверь, потёр кулаком лоб и тихо сказал.

  - После Покрова мылся вместе с Кузей Федотовым в бане и видел у него на руке след от пулевого ранения. Года три или четыре следу тому...

  - К чему это ты, Иван Петрович? - удивлённо посмотрел на Назарова доктор. - На войне японской, может, человек был.

  - Не был он на войне, - покачал головой ротмистр. - Проверял я. По бумагам выходит, будто с Вятки он. А вот как-то по пьяному делу хвастался Кузя о том, что работал в Москве на мебельной фабрике Шмита и учился там вместе с другими рабочими из револьвера палить да бомбы метать. Смекаешь к чему я?

  - Нет, - пожал плечами Луговской.

  - Да, как же, Игнат Григорьевич! - ударил ладонью по столу Назаров. - Сам же говорил, что крыс может выпустить человек, какой здравого рассудка лишился! А эти анархисты и прочие революционеры, как раз и есть - люди без разума. Это же они в Москве бузу с кровопролитием затеяли, да ещё и подбили рабочих с фабрики Шмита баррикады строить. Надо же до такого додуматься, чтоб против Государя пойти? Против всего святого - кто ещё кроме безумного рыпаться станет? Они все спят и видят, чтобы на горе нашем бесовские пляски плясать. Японцам мы войну проиграли, они сразу по всей стране бузу затеяли. А представь, если чума в Петербурге начнётся, так они из этого такое пламя раздуют...

  - Преувеличиваешь ты, Иван Петрович, - махнул рукой доктор. - Чтоб тут у нас да вселенский заговор...

  - Ничего не преувеличиваю, - насупился жандарм. - Вы вот тут в форте ничего кроме склянок своих да лошадей с крысами не видите, а я постоянно сведения обо всех безобразиях получаю. Почесть каждую неделю циркуляр о бдительности приходит. Думаю, что Кузька эту крысу убил, в сани бросил и теперь...

  - Да, нет же, Иван Петрович, - никак не хотел соглашаться с ротмистром Луговской. - Я сейчас поразмыслил, как следует: утром все крысы на месте были... У санитаров ключа от заразного отделения нет. Двери отделения всегда там под присмотром. Там только фельдшер командует.

  - А вы почём знаете, что все крысы на месте были? - после нескольких минут молчания Назаров встал из-за стола и стал ходить по кабинету.

  - Дежурный фельдшер всегда клетки проверяет, прежде чем заразное отделение закрыть, - сказал доктор и тоже поднялся из-за стола. - Обязанность его такая... Не тем мы сейчас с вами занимаемся.

  - Как не тем?

  - Пойдёмте лучше беглянку искать, - Луговской решительно шагнул к шкафу, где хранились защитные одежды. - Вот найдём, тогда и думать будем. Извини, Иван Петрович, ничего мне сейчас в голову не лезет.

  - Подожди, - остановил доктора жандарм. - Может, злодею того и надо, чтоб мы в заразную пошли?

  Луговской встал около шкафа и прислушался к колокольному трезвону, но только трезвон стих, доктор решительно распахнул двери шкафа.

  - Одеваемся и идём! Будь что будет, а крысу найти надо!

  Они шли по широкому коридору и тени их от света электрических напоминали страшные неповоротливые чудовища, но никто на этих чудовищ не обращал внимания. У каждого голова была занята другими насущными заботами. Из чистого отделения они вошли в нейтральную комнату, уставленную бутылями, в которых хранились: карболка, лизол, глицерин и прочие нужные вещества для защиты от коварной хвори. После нейтральной комнаты начиналось отделение заразное.

  Ротмистр открыл тяжёлую дверь, и они с доктором прошли в узкий коридор. В коридоре они увидели облачённого в защитную одежду человека: кто это - отгадать сложно, скорее всего, кто-то из санитаров. В руках санитар держал огромные железные клещи, такими вытаскивали из клеток подопытных животных. Санитар как-то сразу подобрался, словно солдат перед начальством и поворотом головы в носатой маске указал на уходящие вниз ступени. В вольере подопытных животных электрических ламп было всего две, а потому было здесь не особо светло. Среди многочисленных вольеров в полумраке шевелились фигуры, очертаниями похожие на древних рыцарей в длиннополых плащах. У самых ступеней кто-то стоял на коленях и шарил под клетками длинной кочергой. Доктор с ротмистром двинулись вдоль клеток. Животные волновались. Некоторые бросались на сетки. И вот тут раздался визг такой громкий и пронзительный, что даже плотный капюшон не стал ему достойной преградой. Луговской и Назаров замерли на секунду от неожиданности, а потом поспешили туда, где визжало что-то очень нехорошее.