– Почему она так говорит? – Голос Элизы прозвучал умоляюще протяжно.

Рени сидела на скамье и рассматривала пейзаж за окном. В споре тетушки и сестры она не участвовала, и Элиза даже не могла с уверенностью сказать, что Рени слушала их – с нее бы сталось все это время витать в своих фантазиях.

– А тебе самой Гийом разве не кажется симпатичным? – прозвучал невинный вопрос. Рени моргнула, внимательно посмотрев на сестру.

– Мне… – Элиза хотела возмущенно сказать «нет», но запнулась, вспомнив глаза юного графа. Они были цвета льдинок, в которые превращается вода в самые холодные зимы. А какая у него обаятельная улыбка, какие широкие плечи…

«Дерьмо!» – выругалась про себя Элиза, вспоминая бранное слово, услышанное среди селян. – «И о чем я только думаю?!»

Между тем она осознала, что уже несколько невыносимо долгих мгновений стоит с мечтательным видом, а запланированное «нет» так и не сорвалось с ее губ. Рени, глядя на сестру своими выразительными зелеными глазами, продолжала молча ждать ответа.

– Мне он… может, и нравится, – нехотя призналась Элиза, поняв, что ложь будет звучать неубедительно. – Но почему мама говорит «твой»? Какой же он «мой», если он… хвастался мне, как «прелюбодействовал», – она поморщилась, произнеся это слово чересчур едко, – с девушкой, которая прислуживала его матери?

Воспоминания о рассказе Гийома захлестнули Элизу неприятной волной, резко оборвав ее речь. В памяти навязчиво воскресали образы: слова Гийома, его самодовольный вид, его смешки и ужимки. В тот день в душе Элизы заворочалось какое-то жгучее, болезненное, нечеловечески сильное чувство, и теперь оно вновь заполнило все ее существо.

«А если оттаскать эту глупую девицу за волосы, толкнуть в заросли крапивы и не выпускать, пока она будет визжать от боли, он все еще будет считать ее привлекательной?» – со злостью подумала она, вспоминая восторженный голосок и до отвратительности нежный облик той девушки. Руки сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Поняв, что надолго задержала дыхание, Элиза резко выдохнула и усилием воли заставила себя отвлечься от болезненного наваждения. Разжав ладони, она посмотрела на них и обнаружила отметины от ногтей, вдавившихся в кожу.

– Я не знаю, почему тетушка так сказала, – честно ответила Рени. Элиза понятия не имела, заметила ли сестра перемену в ней, но была благодарна за то, что она ничего на это не сказала. – Думаю, лучше переспросить у нее, когда она вернется.

– Да, – вздохнула Элиза. – Ты права.

Нужно было отвлечься, занять себя чем-нибудь.

Оглядев помещение, Элиза начала собирать посуду и относить ее к стоявшему на столе тазу с водой. Резкость движений выдавала ее напряжение, но затея сработала: навязчивые воспоминания и неприятные чувства отступили.

– Вот. Ты оставила, – услышала Элиза и едва не вздрогнула: Рени приблизилась очень тихо. В руках она держала миску, забытую сестрой. Не спрашивая разрешения, Рени встала рядом, окунула миску в воду и принялась оттирать ее от зеленоватых травянистых разводов.

– Спасибо, – улыбнулась Элиза.

Не мешая друг другу, сестры продолжили работать в тишине.

Руан, Франция

Год 1352 от Рождества Христова

Кантильен Лоран неспешно шел по улице в сторону отделения инквизиции. Его заинтересованный взгляд иногда замирал на мужчине, идущем с ним шаг в шаг. Он встретил его недалеко от рыночных лавок и заметил на его поясе меч. Одет незнакомец был в черные штаны из грубой ткани и простую черную рубаху. Общий облик его невольно вызывал ощущение, что этот человек ведет довольно простой, аскетичный образ жизни – об этом Лорану говорило все: его походка, его осанка, его выражение глаз, жесты. Сызмальства Лоран очень хорошо умел опознавать по одному лишь внешнему образу глубинные оттенки поведения человека и весьма редко ошибался на этот счет.

Повинуясь внезапному порыву души, судья руанской инквизиции решил затеряться в толпе и последовать за этим человеком. Лоран отличался хорошей памятью и обыкновенно запоминал людей, которых встречал в городе. Может, он и не знал поименно каждого жителя, но с уверенностью мог распознать среди них чужака. Его объект интереса был именно чужаком. Он держался иначе – не так, как другие жители Руана. И Лоран мог поклясться, что никогда прежде не встречал его.

Пока они двигались по улицам города, держась на минимально возможном расстоянии друг от друга, Лорану показалось, что незнакомец несколько раз обернулся в его сторону, но шага не ускорил.

Приблизившись к Нотр-Дам-де-Руан, незнакомец почтительно остановился перед собором и осенил себя крестным знамением. Он не двигался с места некоторое время, а затем повернул голову в сторону донесшегося с соседней улицы шума. Оказалось, что после недавнего ливня повозка, везущая бочонки с вином, увязла одним колесом в грязи, и возница теперь пытался вытолкать ее оттуда, прилагая все возможные – но, увы, недостаточные – усилия.

Чужак почти мгновенно оказался рядом с возницей. Окинул оценивающим взглядом груз и покачал головой.

– Боюсь, ваша лошадь такую тяжесть из грязи не вытянет, – заметил он. – Позволите помочь? Стоит осторожно разгрузить телегу, вытолкать ее, очистить колесо и после – водрузить груз обратно.

Возница уставился на незнакомца с искренней надеждой. Возможно, он впервые оказался в подобной ситуации – по его виду Лоран мог сказать, что в деле своем он новичок и чувствует себя весьма неуверенно.

Замерев в отдалении, Лоран наблюдал за действиями незнакомца.

Сняв несколько бочек с телеги, мужчина в черных одеждах аккуратно отставил их в сторону. Он разгрузил телегу, следя за тем, чтобы бочки не посыпались вниз и не погребли под собой несчастного возницу. Затем мужчина примерился к веревкам, ища место, в котором собирался их перерезать. Он явно намеревался сделать это так, чтобы после веревки можно было использовать снова.

– Подержите, будьте любезны, – обратился он к вознице, протягивая ему разрезанную веревку. – Я разгружу оставшиеся бочки.

Лоран заинтересованно смотрел на этого отзывчивого сдержанного мужчину, готового помогать ближнему, как завещал Господь.

«И мечом, судя по этому удару, он владеет достаточно хорошо. Уж не возьмется ли он, часом, за обучение двух невыносимых типов, коих меня дьявол попутал взять себе в ученики?»

Прошло еще некоторое время, прежде чем возница сумел продолжить путь. За свою помощь чужак ничего не попросил, лишь пожелал доброй дороги. Лоран уже решил подойти к нему, когда мужчина снова посмотрел в его сторону – на этот раз явно – и обратился напрямую:

– Доброго дня. Вижу, вы давно следуете за мной. Могу я узнать, чем вызван ваш интерес?

Лоран улыбнулся и приблизился.

– Вы недавно в городе, как я погляжу, – кивнул он.

– Это так заметно? – ровным голосом отозвался незнакомец.

– Боюсь, что да.

– Могу я спросить, каким образом?

Лоран покачал головой.

– Спросить вы можете, но, думаю, мои методы определения чужаков отличаются от привычных методов остальных горожан. Видите ли, я хорошо обучен распознавать людей по их манере держать себя. И ваша намекает мне на то, что вы в городе недавно. Выходит, я не ошибся.

– Выходит, что так, – кивнул незнакомец и замолчал, ожидая ответа на свой изначальный вопрос. Лоран о нем помнил.

– Могу я узнать ваше имя, месье?

– И все же, откуда столь живой интерес к моей персоне, отче?

Лоран одобрительно кивнул. Он частенько выходил в город в облачении простого францисканского монаха, поэтому не ждал, что чужак узнает в нем епископа.

– Видите ли, подобный интерес положен мне по долгу службы.

Лицо незнакомца сделалось совершенно непроницаемым.

– Вы инквизитор, – тихо произнес он, опустил голову и печально усмехнулся. – Похоже, едва прибыв в город, я успел совершить ошибку, раз вызвал ваш интерес.