– Теперь ты лови! – Элиза ткнула зазевавшегося Гийома в плечо и, хихикая, понеслась прочь, увлекая за собой Жаннетту.

– Ах ты… – Он бросился вслед за убегающими девочками, и те, восторженно визжа, припустились быстрее. Рени скрылась где-то в золотисто-желтых колосьях так, что потерялась из виду, и Гийом не питал надежды отыскать ее в этой игре. Поле казалось таким огромным, что в нем можно было затеряться, как в океане. Гийом никогда не видел океанов, но слышал о них от взрослых – это как большое море, а море – как очень большое озеро. Такое большое, что в него может поместиться вся Франция, и даже больше! До моря можно было бы доехать и посмотреть, что это такое. Но пока что Гийому этого сделать не удалось, поэтому приходилось довольствоваться лишь сравнениями, пришедшими в голову.

– Все равно не убежите! – крикнул он вслед двум мелькающим в высокой траве подолам юбок, и в ответ ему вновь послышался смех и шуршание колосьев.

Элиза и Жаннетта добежали до края поля и, быстро проскочив дорогу, юркнули за дерево, затаив дыхание.

– Думаешь, найдет? – Элиза быстро выглянула из-за ствола, попытавшись разглядеть преследователя, но не увидела его, и снова спряталась.

– Может, хотя бы не сразу! – Жаннетта прислонилась к дереву, стараясь отдышаться.

Элиза одарила ее улыбкой. Жаннетта оказалась вовсе не такой угрюмой, как показалось на первый взгляд. Как и Гийом, она происходила из знатного рода, но говорить об этом не любила и, в отличие от наследника Кантелё, ни перед кем не рисовалась. Из сбивчивого рассказа гостей Элиза узнала, что Жаннетту привезли в Кантелё, чтобы познакомить с Гийомом – ее родители в будущем надеялись на взаимовыгодный брак. Узнав об этом, дети резко воспротивились и решили во что бы то ни стало расстроить планы родителей, даже если ради этого придется непрестанно громить дом, пока им не пойдут на уступки. Заявив свой протест, Гийом и Жаннетта сговорились и решили сбежать из дома через ход для прислуги. Ничего лучше, чем заявиться сюда – в так называемый ведьмин дом – они не придумали.

– Что-то я не вижу, где он, – пробормотала Элиза, высунувшись из-за дерева в попытке отыскать глазами своего преследователя. – Да куда он делся?

– Попались! – На их плечи одновременно легли две руки, и девочки хором вскрикнули от испуга, оборачиваясь. – Говорил же, не убежите! – Гийом ухмыльнулся, наслаждаясь испугом на их лицах и убирая руки с их плеч.

– Как ты так незаметно подобрался? – удивилась Жаннетта.

– Надо было следить внимательнее, а не глазеть на пустое поле.

– Оно не пустое, там где-то еще Рени, ее ты не поймал! – упрямо возразила Элиза.

Гийом досадливо поморщился.

– Я вообще не понимаю, как можно поймать твою сестру, – качнул головой он. – Она неуловимая!

– Почему? – зазвучал невинный голос у него за спиной, и тут настала очередь Гийома вздрагивать от неожиданности. – Я же здесь.

Рени окинула их вопрошающим взглядом, выходя на свет, но никто не нашелся, что ответить. Гийом лишь слегка передернул плечами. Сестра Элизы казалась ему странной, хотя он вовсе не считал, что рыжие волосы делают ее порождением бесов. Те деревенские жители, которые тихо перешептывались об этом, были явно не в себе – в этом Гийом был уверен. Люди вообще часто шепчутся, но далеко не всегда заслуживают того, чтобы их слушать.

Через несколько часов за Жаннеттой все же пришли слуги. Найдя беглянку, они долго охали и вздыхали, как сильно дети переполошили всех своим побегом. Жаннетта была пристыжена и готовилась к тому, как крепко ей достанется по возвращении. Слуги, осмелев, попытались увести с собой и Гийома, но упрямство сумасбродного мальчишки довольно быстро заставило их прекратить попытки.

Уходя, Жаннетта тоскливо оборачивалась в сторону новоприобретенных друзей. Казалось, она уже тоскует по ним так, будто это их первая и последняя встреча.

Рени утомилась от игр и, попрощавшись, устремилась в дом.

Элиза и Гийом остались одни. Мальчик испытующе посмотрел на подругу, будто интересуясь, не собирается ли и она уйти. Убедившись, что Элиза остается с ним, Гийом расплылся в улыбке и хитро прищурился:

– Есть идеи, что делать дальше?

Элиза пожала плечами, пытаясь что-нибудь придумать. Она посмотрела на Гийома, будто могла найти в нем подсказку, но нашла лишь нетерпеливое ожидание. Тем временем на лицо мальчика легли четкие тени, подчеркнув тонкие скулы и сделав его похожим на маленького, но хищного и даже опасного лесного зверька.

– Чего смотришь? – недовольно спросил Гийом.

Элиза улыбнулась. Ей вдруг захотелось кое-что сделать для него, и она решила не отказывать себе в этом.

– Подожди меня здесь. Я сейчас! – сказала она и поспешила в дом, откуда до ушей мальчика донеслось тихое шуршание. Уже через мгновение Элиза снова появилась на пороге, медленно направившись к Гийому. Теперь она не смотрела на него – все ее внимание было сосредоточено на доплетаемом на ходу венке из травы, веревочек и полевых цветов.

– Сама сплела? – Гийом заинтересованно подошел и уставился на украшение. В его доме обретались различные драгоценности, но отчего-то они интересовали мальчика куда меньше.

– Да. А как же иначе? Когда плетешь венок или браслет… или даже просто косицу, важно, чтобы ты делала это сама. – Элиза провела рукой по своим волосам. – Потому что ты туда, – она помедлила, подбирая слово, – думаешь. Думаешь всякое хорошее, понимаешь? Заплетаешь хорошее. И оно там остается, а потом этим можно пользоваться.

– Это какая-то магия? Сложное запретное колдовство, да? Нужны… ритуалы, чтобы этим пользоваться? – подобравшись, спросил Гийом. Он пытался говорить с легким нарочитым укором, какой был принят в его кругах, но не мог, потому что «сложное запретное колдовство» вызывало у него интерес, а не осуждение.

Он знал, что Элиза не верит в то, во что верит он и его семья. Что она не христианка. И не молится. И не носит нательного креста. И почему-то многим из-за этого она казалась опасной, хотя Гийом, как ни силился, не мог понять, почему.

– Не нужны ритуалы! – Элиза звонко рассмеялась. Подойдя ближе, она привстала на цыпочки и надела венок ему на голову. – Все просто!

Гийом открыл было рот, чтобы возмутиться, но не стал.

– Просто, значит. Ну, спасибо. – Он потрогал странное сооружение на своей голове и косо улыбнулся. – Я теперь похож на лесного гоблина.

– Не похож. – Элиза легонько толкнула его в грудь. – Тебе даже идет.

Венок и вправду на удивление сочетался с его длинной подпоясанной рубахой, украшенной тонким растительным узором.

– Может быть, – задумчиво сказал он, поднимая глаза к небу. Солнце скоро должно было сесть. Гийом нехотя повернулся к Элизе и сказал: – Кажется, мне все-таки пора уходить. Зазеваюсь – придется идти в темноте.

Элиза кивнула.

– Лучше не надо, – настоятельно ответила она. Гийом поджал губы: было видно, что уходить ему не хотелось.

– Спасибо за… это. – Он неловко поправил съехавший на лоб венок и неспешно зашагал к тропе. – Доброй ночи, Элиза. Храни тебя Бог.

Элиза неловко нахмурилась, понимая, что не знает, что отвечать. Решив, что выбрала самый верный ответ, она произнесла:

– И тебя… пусть хранит. Доброй ночи.

Она посмотрела мальчику вслед, вздохнула, оправляя платье, и вернулась в дом.

Гийом побрел к особняку, с удовлетворением подумав о том, какую реакцию его странный внешний вид вызовет у семьи. Если родители все еще держат в головах идею о его помолвке, то теперь перестанут. Гийом верил, что «дар ведьмы» поможет ему в этом.

Графское семейство очень неоднозначно относилось к дружбе своего единственного наследника с теми, кого звали ведьмами. С одной стороны, они, закрывая глаза на неподобающее мировоззрение, украдкой посылали слуг к Фелис за травяными настойками, которые, как знала вся округа, и вправду лечили недуги, в отличие от того, что предлагали многие лекари-недоучки. С другой – то, что кроме визитов по делу, юному графу взбрело в голову дружить с дочерью язычницы, вызывало в семье явное неодобрение, но они не придумали способа помешать мальчику это делать – он умудрялся с поразительной изворотливостью избегать наказаний и запретов.