Я обмакнула тряпку в ведро и приступила к мытью пола.

– Ты знаешь рестораны с хорошей едой? – поставив на тумбу контейнер, спросила она.

Я не задумываясь назвала самый известный ресторан в нашем городе.

– «Монро».

Она вздохнула и бросила взгляд на пакет с надписью «Доставка Монро», в котором виднелись еще контейнеры.

– Знала бы бедняжка Мэрилин, какую ужасную еду готовят в ресторане с ее фамилией! Ты любишь креветки? – неожиданно спросила Саманта. – Мне зачем-то привезли три упаковки.

– Ни разу не пробовала, – протирая пол под ее кроватью, ответила я.

Она достала из пакета контейнер с крупными креветками, открыла его и развернула ко мне.

– Угощайся.

– Спасибо, но…

– Понимаю-понимаю, – перебила она и захлопнула контейнер. – Нельзя на работе, верно? Возьми, дома полакомишься. – Саманта протянула мне контейнер и строго добавила. – Или я выброшу их в окно.

– Отдайте охраннику, – вежливо отказалась я.

– Ну что ж, хорошо, раз не хочешь, то… – Она аккуратно развернулась на кровати и поставила на пол босые ноги с идеальным педикюром.

– Ладно! – остановила ее я. – Я заберу.

Согласилась, решив, что пусть лучше мы с медсестрами поделим эту пищу богов, чем она достанется бродячим собакам.

Закончив уборку в палате, я забрала контейнер и отправилась в комнату для персонала, где креветки разлетелись за пару секунд.

– Заглядывай к ней почаще, Лин, – жуя, сказала Оля.

– Нужно было оставить одну штучку и отнести поварам, чтобы знали, что ее величеству готовить на обед. А не то наша «сваха» от всего нос воротит, – смеялась еще одна медсестра.

На обеде Саманте снова стало плохо от одного вида слипшихся макарон, и, конечно же, она не притронулась к рыбному супу. А на ужине поковыряла вилкой в винегрете, съела оттуда пару горошинок, и отправила тарелку обратно мне в руки.

На следующий день, когда я хорошенько выспалась, решила приготовить кое-что для американки, и не потому, что я заискивала перед богатенькой штучкой, а действительно переживала за ее состояние.

Я хорошо понимала, что в нашей больнице она не дождется вкусной еды, поэтому решила немного порадовать ее своей домашней стряпней и с вечера собрала ланч-бокс с картошкой и курицей в чесночном соусе.

Утром, доставив овсяную кашу во все палаты, я поспешила к Саманте, но застыла в предбаннике, услышав, как она громко кричала на своем безупречном английском.

– Что значит, ты ее не нашел?! Кристиан, за что я плачу тебе деньги, черт побери?! В общем, так: если сегодня не выполнишь мое поручение, то можешь считать, что ты уволен!

И в следующую секунду я вздрогнула от хлопка – видимо, она что-то швырнула в дверь.

– Можно? – Я несмело заглянула в палату.

– Опять ты со своей кашей? – раздраженно гаркнула американка.

С широченной улыбкой на лице я прошла по палате и протянула ей пакет.

– Это вам!

– Что это? – нахмурилась Саманта.

– Ну, это не тигровые креветки, конечно… – скромно ответила я.

– М-м-м… Божественный запах! – протянула она, и принялась быстро вызволять ланч-бокс из пакета.

Саманта напомнила мне ребенка, жадно разворачивающего подарок. А когда она открыла крышку и увидела что внутри, подняла на меня счастливые глаза.

– Девочка моя, ты – лучшее, что со мной случилось в России!

Кто бы мог подумать, что девушка, чьи украшения наверняка стоили дороже моей квартиры, будет с такой жадностью уплетать картошку с курицей и причмокивать от удовольствия.

– А бутылочки красного вина не найдется? – шутила Саманта.

– Рада видеть вас в хорошем настроении! – искренне сказала я.

– Мама готовила?

Слово «мама» резануло по сердцу так болезненно, что я на несколько секунд выпала из реальности и выронила из руки телефон.

– Сама… – хрипло ответила я, наклоняясь за мобильником.

Взяла его в руки и чуть не расплакалась, заметив трещину поперек экрана и немного растекшийся дисплей.

– О… только не это… – простонала я.

– Разбился? – Саманта вытянула шею.

Я развернула ей телефон.

– Мне очень жаль… – расстроенно сказала она. – Я обидела тебя своим вопросом?

– Нет, что вы! – соврала я и, пообещав чуть позже вернуться за ланч-боксом, вышла из палаты.

И дала волю слезам.

Мне ни за что не накопить на новый мобильник…

Во время обеда я уже догадывалась, что зря везу к палате американки тележку с едой, но хотя бы заберу свой ланч-бокс. Завернув за угол, заметила, что стул, где обычно сидел охранник, пуст.

«Охранник тоже человек. Мог выйти в туалет», – подумала я.

Саманта лежала с закрытыми глазами и с черной маской на лице. В палате пахло чем-то цветочным – может, одним из ее кремов, лежавших на тумбе.

– Обедать будете? – шепнула я, но осталась без ответа.

Выйдя из палаты, я врезалась в широкую грудь ее охранника.

– Не входите, она спит, – тихо сказала я.

Громила резко отпихнул меня в сторону, сунул руку под пиджак и, схватившись за рукоятку пистолета, распахнул дверь и вбежал в палату. Увидев спокойно посапывающую Саманту, он бесшумно выдохнул, обтер лоб и очень тихо вышел.

А я, толкая впереди себя тележку и гремя кастрюлями на весь коридор, улепётывала подальше от платных палат.

Эта «сваха», как мы с медсестрами прозвали американку, далеко не простая. Надо было видеть испуганное лицо охранника, когда я попросила его не входить в палату. О чем он подумал в тот момент? Что я придушила Саманту подушкой?

Мне все больше и больше становилось интересно, кто же она такая и почему ее охраняют, как президента…

В обед мне позвонила Дашка и выругала за то, что я долго не отвечала на ее звонки, затем бегло рассказала, чем закончилась встреча выпускников. Она не спрашивала, почему я убежала из бара: Дашка всегда понимала меня без слов и не стала бередить еще не зажившие раны.

Подруга старалась говорить обо всем подряд, лишь бы не о Богдане, а мое предательское любопытство изводилось от желания узнать побольше о его новой девушке, о том, как давно они вместе, спрашивал ли он, почему я не вернулась за стол. Я всячески старалась перебороть себя, понимая, что получив ответы на эти вопросы, мне не станет легче.

Ничего не нужно знать о той, что заняла мое место.

– Кстати… мы через неделю в Турцию улетаем, – сообщила Дашка.

– С родителями?

Даша выдержала небольшую паузу, прочистила горло.

– С Кудряшовой и Семёновой… Тогда в баре мы разговорились с ними про отдых и решили уломать предков, чтобы отпустили. Я хотела тебе сказать, но до тебя фиг дозвонишься.

– Поздравляю! Первый раз полетишь на море, – сказала я нисколько не обиженно, несмотря на то, что эта новость царапнула сердце коготком.

Мне просто вспомнилось, как мы с Богданом и Дашкой сидели на турниках на школьной площадке и мечтали о том, как однажды накопим денег и махнем на море.

– Ты не обиделась? – спросила Даша.

– На что, Даш? На то, что не могу полететь с тобой? – усмехнулась я.

– Ты так мечтала побывать на море… – печально сказала подруга.

– Однажды побываю, – ответила я, еще не догадываясь, что в скором времени буду любоваться видом на океан из окна собственной квартиры.

Вечером я заскочила в палату американки за ланч-боксом и, увидев ее сидящей в позе лотоса и с закрытыми глазами, тихонько попятилась назад, чтобы не мешать медитировать.

– Проходи, моя дорогая, – приоткрыв один глаз, улыбнулась Саманта. – Я уже хотела за тобой посылать.

– Эм-м… Я вам зачем-то понадобилась? – первая мысль, что пришла в голову: «Наверняка хочет еще домашней еды».

– Ты сделала меня счастливой, а я так и не узнала твоего имени, – хохотнула Саманта.

– Лина, – представилась я.

– Лина… – задумалась она, как будто примеряя ко мне имя. – Это… какое-то сокращение, не так ли?