К машине тем временем подоспел Павел Антонович. Мужчины пожали друг другу руки, и Миша быстренько нагрузился пакетами и свертками из багажника.

Павел Антонович замахал руками — к чему, мол, лишнее? У нас все, кроме сахара и масла, есть.

— Лишним не будет! — уверенно сказал Миша. — У Ирины знаете какой аппетит? Волчий!

Оба рассмеялись, зная, как возит Иринка ложку по тарелке и сколько сказок ей нужно рассказать, чтобы до конца обеда добраться.

— Не иначе, на год к нам Иринку привезли, — сделал заключение Павел Антонович, оглядев свертки на столе. — Навещать-то будете?

— Через неделю еще привезем, — обнадежил Миша. — Вы скажите, может, вам лекарства нужны? Или краска и гвозди?

— Иринка для нас лучшее лекарство, — отозвалась Наталья Петровна из сада. — Грибы пошли, мы будем по грибы ходить, никакой краски и гвоздей нам не нужно.

— За предложение все же спасибо, — включился Павел Антонович. — Я подумаю, может, что-то и понадобится по хозяйству. Тогда по мобильнику позвоню.

Хозяева хотели оставить Мишу чайку попить, но он наотрез отказался — дела ждут, и Ляля тоже.

Ну что ж, понятное дело.

Иринка подошла попрощаться, личико ее на секунду омрачилось, она прижалась головой к отцовскому боку и подняла на него глаза.

— Скоро приедешь, да? — спросила она.

— Конечно, скоро, — ответил он. — Ты тут гуляй, слушайся, ешь хорошо.

— Мы сейчас на поле пойдем с дедой Пашей, змея запускать будем, — сообщила Иринка и запрыгала уже к деду Паше и остановилась возле него, привалившись к нему бочком.

— А откуда змей? — заинтересовался Миша. Он и сам был не прочь запустить в небо змея.

— Тряхнул стариной, — Павел Антонович поймал укоризненный взгляд жены и закончил, — в магазине купил.

— Может, мне вас до поля довезти? — предложил Миша.

— Еще чего! Нам до поля дойти одно удовольствие. Иринка у нас еще не была, пусть поселок посмотрит.

Распрощались, и Миша уехал. Дорогой снова вернулся мыслями к Америке, снова почувствовал себя иностранцем. Ехал и отмечал недостатки. Их было много. Заметить их было нетрудно — вдоль дороги через каждые пять километров мусорные свалки: диваны, матрасы с торчащими пружинами, тряпье какое-то, разноцветные мусорные пакеты, тазы и газовые плиты портили лесные полянки.

«Варвары мы, варвары, — вздыхал Миша, — далеко нам до Европы. Там каждой пядью земли дорожат, потому что ее мало. А мы привыкли, что леса у нас немереные, очнемся в один прекрасный день на свалке».

Геля успела забыть, как приезжают в теплый южный город. Вышла на перрон и вспомнила. Воздух особый. Хоть море далеко, им все-таки пахнет. Андрей забрал обе сумки, она шла налегке и с жадностью смотрела по сторонам. Когда ей было интересно, она сразу от всего отвлекалась. Даже от дурацкой Светлашиной жалости. Но если вспоминала, снова начинала кипеть. Недаром говорят: «Мужчина прощает, но не забывает, женщина забывает, но не прощает». Геля по себе знала, так оно и есть. И научилась отвлекаться. Иначе с ума сойдешь. Себя она прощала быстро. Мало ли что бывает. Поплывут мозги от неприятностей, ну и вляпаешься. Противно, но не смертельно. Можно пережить. Ну ее, Светку! Вон здесь горячую кукурузу продают, дыни, абрикосы, сливы. Геле захотелось всего сразу.

— Нам на автобус, — предупредил Андрей. — Опоздаем — будем сутки сидеть.

— Не опоздаем, — пообещала Геля, снова чувствуя себя озорной девчонкой. — Ты иди, я мигом тебя догоню.

И вправду все сделала мигом — купила кулек абрикосов, помыла под колонкой, догнала Андрюшку и стала угощать — совала прямо в рот, один тебе, другой мне. У Андрея-то руки заняты — сумки, еще какая-то кладь.

— Видишь, зря еду тащишь. Прокормимся, — весело сказала она.

— Ты, пичуга, виноградом сыта будешь, а мне солидное питание нужно, — отозвался он, с удовольствием жуя ароматные абрикосы.

Хорошо, однако, менять обстановку! Ты чужак, зритель, незаинтересованное лицо, и как незаинтересованному лицу все тебе интересно — какие люди вокруг? Какие дома? Что в палатке продается?

— Гелька! Мы с тобой в море сегодня купаться будем!

И оба невольно прибавили шагу, чуть ли не бегом побежали к автобусной станции — до того захотелось окунуться, поплыть и вообще оказаться на месте!

Автобус привез их в степь, степь дышала жаром, пахла сухой травой. Геля опять расстроилась. Она-то представляла себе горы, суровую красоту скал, а тут… Что тут есть, кроме пыли? Но кого винить, кроме себя самой? Себя она и обругала за легкомыслие. Как можно было не спросить, куда едут. На юг, к морю. Нет, она точно находилась в состоянии полной невменяемости. Навоображала открыточные красоты — бухты, горы, — ах! ах! — и полностью отключилась от действительности. Настроение у Гели испортилось — торчи тут в пылище и помирай с тоски!

Андрею хоть бы что. Подхватил обе сумки, пакеты и шагает себе впереди, дыша, что называется, полной грудью. Тут Андрей обернулся, посмотрел на нее с улыбкой и спросил:

— Головку-то не напечет?

— А ты не мог мне заранее сказать, куда едем? Я же думала, что море и рядом горы! — недовольно начала выговаривать ему Геля.

— А я думал, ты географию знаешь, — добродушно заметил Андрей.

Он остановился, аккуратно поставил сумки, достал из кармана большой носовой платок, завязал узелки по углам и надел импровизированную панамку Геле на голову.

— А что? Нам идти далеко? — испугалась она. — Может, тут и моря нет?

— Идти недалеко. Да много ли тебе нужно? Лишний луч, и готов солнечный удар.

Они прошли еще немного и оказались в поселке, шли по улице мимо садов и белых мазанок. Геля отметила, что и тут полно абрикосов. Однако унылость ее не уменьшилась. Скучное место.

Ограда, калитка, фруктовые деревья, за ними большой крытый двор, увитый виноградом, и белый домик. Геля удивилась красивым золотисто-зеленым кистям — большие, тяжелые, они свешивались с навеса.

Невысокая брюнетка с проседью бросилась обнимать Андрея, потом, приветливо улыбаясь, поздоровалась с Гелей.

— Знакомьтесь, девочки! Геля, подруга детства. Нюта, жена Сереги, моего старшего брата, — представил их друг другу Андрей.

— Бывшая жена, — уточнила Нюта. — Мы давно уже вместе не живем. У Сергея теперь другая жена. Молодая.

По тону Геля поняла, что загорелая полная брюнетка с проседью не простила бывшего мужа.

— Сперва покушаете с дороги, потом будете отдыхать. Идемте, Геля, я покажу вашу комнату и где помыться.

Нюта отвела Гелю в небольшую беленую светелку в пристройке.

— Здесь вам будет спокойно, — сказала она. — Когда захотите, ляжете, когда захотите, встанете.

— Спасибо большое, — искренне поблагодарила Геля. Наконец что-то хорошее — полная независимость, да и комната симпатичная — чистенькая, прохладная. — Море от вас далеко? — тут же спросила она.

— Минут двадцать пешком.

— Тогда я плавать, московскую пыль смывать, — заторопилась Геля. — За приглашение к столу спасибо. Но я, с вашего позволения, потом чайку попью. Магазин, я думаю, тут есть?

— Завтра сходите, чего надо купите. И магазин есть, и рынок. Стряпайте себе на здоровье.

Геля обрадовалась, что Нюта не стала навязывать ей застолье. Не стала предлагать свои обеды. Видно, забот у хозяйки и так полон рот, лишних не требовалось.

Летняя кухня и обеденный стол располагались тут же, под навесом, — Геля в окно увидела.

— Спасибо большое! Понадобится — и постряпаю, а так салатиками и фруктами обойдусь.

— Как знаете, — согласилась Нюта и вышла.

Геля вытащила из сумки полотенце, шлепки, панаму, переоделась в купальник и сарафан, намазалась кремом против солнца — не дай Бог в первый день сгореть! И выяснив, как идти на море — прямо, все прямо, куда глаза глядят, и в море упрешься, — отправилась. Миновала несколько домов, и тут ее нагнал Андрей.

— Разговоры и еда только после моря, — заявил он, бодро размахивая плавками.