Он подошёл, грудь его тяжело вздымалась от мрачных мыслей.

— Я — король. Твой король. Склонись передо мной и поклянись в верности. — Напрягая гигантский бицепс, он указал на пол. — Поклонись! — раздался крик.

Впервые в жизни я не знала, что делать. В голове было пусто. Смертный — надменный, сексуальный смертный — приказал мне пресмыкаться, а я могла думать о… да ничего я не могла придумать. Ни как отомстить, даже обо всех способах поджога его волос. Никаких унизительных или язвительных комментариев. Ничего. Ну, за исключением непреодолимого желания преклониться. Ну, и ещё, может, втянуть в рот этот великолепный, золотисто-коричневый палец, которым он указывал.

Ах!

Я хочу доставить ему удовольствие? Сделать счастливым?

«Да».

Я мечтала о днях, когда мы будем заплетать друг другу косы и медленно жарить на открытом огне крошечных сочных созданий, читая стихи об инжире и варенье.

Ого. Кого, чёрт возьми, я обманываю? Мне хотелось чпокаться, как похотливые кролики, до самого утра. На самом деле, ради этого, я бы пошла на всё, что угодно.

Эй! Никто не может контролировать Симил! Никто! Нужно убраться отсюда к чёртовой матери! Я метнулась к двери, но врезалась в невидимую стену и упала навзничь. Перед глазами, затмевая зрение, поплыли разноцветные блики.

— Какого хрена? — Я потёрла виски.

Мужчина встал надо мной — да, да, он так и был голый. Восхитительно. Не считая хмурого выражения лица.

— Я не знаю слова хрен, которое ты произнесла, — сказал он, — но предполагаю, что ты говорила о дверном проёме.

Он лукаво улыбнулся.

И да, и нет. Я села, и комната закружилась. В этот момент мужчина надел мне на шею холодный твёрдый предмет, что-то вроде ошейника. Ладненько, но сейчас не время для подарков, придурок.

— Ты сошёл с ума, если думаешь, что дерьмовый кусок… — Я посмотрела вниз и увидела край толстого воротника, сделанного из нескольких кусков полированного чёрного камня. — Дерьмовый кусок скалы меня утихомирит. — Я вскочила и встала лицом к лицу с большим смертным. — И что, блин, ты сделал с выходом? — Для протокола, в этом дверном проёме не было ничего, кроме открытого пространства, но когда я попыталась пройти, ударилась, словно о стальную стену.

Он усмехнулся с глубоким удовлетворением.

— Не стану отвечать тебе. Но знай, ты не покинешь эти покои, пока не подчинишься и не поклянёшься в верности.

Какого?.. Окей. Теперь я злюсь.

— Слушай, ты, сопливый кусок смертного бычьего дерьма, я никому не подчиняюсь и ни перед кем не пресмыкаюсь. И не собираюсь заплетать тебе волосы. Даже если тебе удастся раздобыть мне домашнюю морскую черепаху. Что мне бы очень понравилось. Но всё же этого не будет. — Я ткнула его в грудь, которая была удобно расположена на уровне глаз, так как ростом я сто пятьдесят пять сантиметров. — Я — Богиня Симил. Правительница Подземного мира. У меня есть силы, о которых даже вообразить страшно. Так что открой эту дверь, или я высосу душу из этого великолепного мешка костей, который ты называешь телом, и лично предам её гиене огненной, где ты будешь гореть вечно.

Ладно, для протокола, я была почти уверена, что он не узнаёт слов, но смысл догоняет.

И на самом деле никакого официального подземного мира, так сказать, не существовало; как только мертвецы покидали этот мир, зависали в другом измерении до тех пор, пока их свет не возвращался обратно в космос. Некоторые тусовались очень долго — круглосуточно играли в покер — другие прыгали в космический суп для очередного раунда в костюме людей. Я знала одного парня, который пятьсот раз был пастухом коз, и каждый раз падал со скалы во сне. К слову о том, что суждено повторить свои ошибки! Кто-нибудь, подарите этому парню верёвку!

В груди короля громыхнул глубокий смех.

— Думаешь, я не знаю, кто ты, женщина? Я призвал тебя — молился богине Бастет, чтобы она перенесла тебя, младшую богиню, в мою постель. Теперь ты моя, и станешь моей королевой, матерью моих детей.

— Младшую?! — Я расхохоталась и хлопнула себя по колену. — Ясно, Питер, тебе продали кусок маринованного перца. Во-первых, нет такой богини Бастет. Она — какое-то выдуманное божество, слегка смоделированное по образцу моей сестры Камаштли. И знай ты хоть что-то, был бы в курсе, — я поднесла палец к его носу (великолепному, сильному, прямому носу), — что я самое могущественное божество на свете. А ещё что смертные и боги не спариваются. Мы физически несовместимы. Хотя мне бы очень понравилось, будь это так, потому что, похоже, с тобой было бы весело. После того, как я отшлёпаю тебя и поставлю на место, конечно. Так я отвлеклась… — Пора показать ему мою силу. Будет больно!

Я положила руку ему на грудь и приказала дару боли войти в его тело. Для смертного это ощущение сродни тому, как если бы прикоснулись раскалённым железом.

Фараон свирепо смотрел на меня, а я стояла и… ждала? Какого дьявола? Я убрала ладонь, посмотрела на неё и снова положила ему на грудь.

— Что ты сделал, Питер?

Он взглянул на ошейник на моей шее и вздёрнул подбородок.

— Нармер. Меня зовут Нармер.

— Нармер, Питер, Чаки, Р-р-р-роберто кому какое дело? — взревела я. — Что ты сделал?

— Не так уж много. Ты, Симил, теперь принадлежишь мне. Лучше смирись, потому что ты не покинешь эту комнату, пока не поклянёшься мне в верности навеки.

— Что? Ты с ума сошёл? Верни мне мои силы, ты, огромный обезьяний орех! — Я потянула за ошейник, но он не поддавался. Аргх! — Ты не можешь держать меня здесь! — закричала я.

«Минки! Где Минки?» Что бы он там ни вытворял, какую бы магию ни использовал, она явно предназначалась мне, а не моему верному единорогу.

Я поползла к террасе, сразу же почувствовав ещё один барьер, отделяющий меня от свободы. Верблюжье говно!

Я зашипела и повернулась к фараону.

Окей. Как только Минки вернётся, я прикоснусь к ней и буду скрыта её магией. Ладно, магия, как таковая, ненастоящая. Единороги — это просто ещё один высокоразвитый вид, состоящий в основном из энергии, похожий на нас, божеств, когда мы не находимся в телесном состоянии. Ток единорога просто протекает через всё, к чему прикасается животное, заставляя частицы объекта или человека вибрировать так быстро, что они кажутся невидимыми невооружённым глазом. Вот тайна единорога раскрыта! Бум.

— Твой магический зверь не придёт за тобой, — сказал Нармер с другого конца комнаты. И снова эта восхитительно злая улыбка появилась на его полных, чувственных губах.

— Что? — спросила я.

— Твой зверь — мой гость. И ты не увидишь его снова, пока не исполнишь мои требования. — Прыгающие мексиканские бобы! Минки! Не-е-ет! Я топнула ногой.

— Но как?.. — Я уставилась на него так, как никогда ни на кого не смотрела за всю свою жизнь. Как он узнал о Минки? Или что я приду? Что это за парень? Как, чёрт возьми, он меня обыграл?

Я подошла к кровати, села спиной к нему и начала напевать.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Буду переживать тебя. — Он мог запереть меня в этой комнате, забрать силы и драгоценную Минки, но он всё равно состарится и умрёт. Ему сейчас сколько? Тридцать лет? В это время люди доживают до сорока-пятидесяти лет. Я могу десяток-другой лет посидеть в его спальне. Без проблем. Однажды я целое столетие провела в ванне с пеной. С Минки, конечно. (Она делает самые лучшие пузыри — радужного цвета).

Нармер откашлялся.

— Ошейник могу снять только я. Если хочешь носить его вечно, да будет так.

Он вышел из покоев так же легко и непринуждённо, как я вошла.

— Сукин сын! — Смертный меня обыграл. Откуда у него такая мощная магия? Неприятная ситуация… Но меня она возбудила. Наконец-то! Мужчина, который равен мне!

Нармер прошёлся по временным покоям, проклиная богов. Может, это какая-то извращённая шутка? Прошло семь мучительных дней, а эта упрямая богиня так и сидела на краю кровати в другой комнате, глядя на улицу. Она не двигалась, не моргала и не говорила. И всё же он знал, что она остро ощущает его присутствие; воздух наполнялся странными вибрациями и жаром, заставляя волосы на руках вставать дыбом, стоило приблизиться к ней.