Его перебила трель телефонного звонка.

— Извините, мне надо ответить. Вы идите, а я вас догоню.

После грозы воздух был упоен медово-солнечным ароматом и наполнен жужжанием пчел.

— Попробуйте, — Давид отщипнул ярко-желтую виноградинку, посмотрел сквозь нее на солнце и поднес ко рту Марьяны. — Она цвета ваших глаз.

Она поморщилась, но позволила накормить себя ягодкой. На вкус та оказалась терпко-сладкой, и скулы сразу свело. Марьяна не любила сладкое.

— Ах да, вы же не любите сладкое, — как будто прочитав ее мысли, сказал Давид и опять обезоруживающе улыбнулся. — Ну простите. Знаете, мы можем отправиться в город и пообедать в каком-нибудь уютном ресторанчике…

В животе предательски забурчало. Марьяна покачала головой.

— Мне надо в деревню.

— Тогда мне придется кормить вас собственноручно приготовленным обедом, — шутливо погрозил он ей пальцем. — Вы же не откажетесь заглянуть ко мне и перекусить? Разумеется, после опроса местных жителей на предмет оборотней и зарытых кладов.

Он откровенно насмехался над ней и одновременно демонстрировал, что не откажется от своего намерения затащить ее в постель. Ну-ну…

Давид любовался женщиной. Марьяна сменила брючки и топ на легкое белое платье в черный горошек, которое добавило ей элегантности… элегантности настоящей авантюристки. Или шпионки. Давид улыбнулся и поймал раздраженный взгляд Марьяны поверх черных очков. Кажется, она не в духе из-за раннего подъема, но ничего, он сможет поправить ей настроение… хорошим сексом.

— Прошу прощения, — догнал их Огюст. — Звонили из мэрии. Давид, мне надо с тобой посоветоваться. Марьяна, вы нас извините?

Она кивнула и с независимым видом пошла вперед, соблазнительно покачивая бедрами. Высокие каблучки ее босоножек утопали в почве.

— Что случилось? — понизил голос Давид.

— Это о том, что ты вчера предложил. Ты уверен, что сможешь поднять плиты и вернуть их на место, не потревожив… в смысле, не оставив следов?

— Да, конечно. А что? Ты решился?

— Отец ушел в горы по своему обычному маршруту. Его не будет больше недели. Тебе хватит?

Давид сузил глаза, выражение его лица стало жестким и решительным.

— Должно хватить. Если нанять бригаду из Бастии, то рабочие смогут приступить к демонтажу уже завтра.

— Я съезжу и обо всем договорюсь. Но придется доплатить за срочность, — и винодел многозначительно посмотрел на Давида.

— Хорошо. Деньги не проблема.

Марьяна остановилась метрах в тридцати от них и стала задумчиво обрывать виноградные листья.

— Вредительствуете? — поспешил к ней с улыбкой Огюст. — Пойдемте, вам наверняка еще хочется взглянуть на винокурню. Уверяю вас, она более современная, чем та, в которую заглядывал месье Дашкевич.

Давид на винокурню не пошел, оставшись ждать возле машины. Ему еще надо было сделать пару важных звонков, чтобы освободить остаток дня. Он удивлялся собственной настойчивости, с которой добивался Марьяну, потому что всегда считал себя расчетливым сукиным сыном, не поддающимся мимолетной страсти. Но эта женщина кружила голову, словно вино… ледяное вино. Он улыбнулся. Его расчет оказался верен, Огюст был в отчаянном положении и согласился с планом дождаться ухода старика в горы и вскрыть плиты, чтобы укрепить фундамент. Неделя. Должно хватить. Хотя в его руке есть и другие козыри. Уже скоро. Он окинул собственническим взглядом виноградник и Марьяну, появившуюся на дороге. Она тоже достанется ему.

Сев в машину, Марьяна вдруг заявила:

— Я передумала. Хочу вернуться в дом Шастелли.

— А как же деревня и сбор слухов?

— Отвезите меня в дом Шастелли, — упрямо повторила она, и ее глаза опять сверкнули кошачьим блеском.

Давид вздохнул. От своих планов он так легко не отступался.

— Напрасно… Там вас ждала такая восхитительная история о бедной пастушке и злом волке-оборотне… после встречи с которым бедняжку никто больше не видел…

Марьяна приспустила темные очки на нос и одарила его скептическим взглядом.

— Неужели?

— Слово бой-скаута! — отсалютовал он ей и завел мотор. — Кроме того, мне все равно надо заехать в деревню, но если вы торопитесь, могу вас высадить по дороге. Пойдете пешком.

Он опять подивился тому, что не угадал с реакцией. Другая бы на месте Марьяны капризно надулась или, наоборот, потребовала бы остановить машину, заявив, что дойдет сама или поймает попутку. Неужели он так плохо разбирается в людях? Марьяна сидела, сложив руки на коленях, словно примерная школьница. Она молчала, и это нервировало Давида.

— Ее звали Лучана, — нарушил он тишину.

— Кого?

— Ту пропавшую пастушку.

— У семьи Шастелли проблемы?

Он вздрогнул. Резкая смена темы разговора немного выбила его из колеи, но он быстро взял себя в руки и даже ухитрился нацепить привычную маску улыбки.

— С чего вы взяли?

— Месье Шастелли выглядел… озабоченным из-за того звонка. Из мэрии, кажется?..

На мгновение у Давида закралось подозрение, что Марьяна слышала их разговор, но он тут же прогнал глупую мысль. Они говорили тихо, а она шла метрах в тридцати впереди них.

— Уверяю, ничего такого, что бы вас касалось, — ответил он хоть и с улыбкой, однако прозвучало все равно резковато.

Но Марьяна не обиделась. Она задумчиво царапнула ногтем по стеклу, извлекая неприятный звук, и сказала:

— Вообще-то, касается. Я ведь могу передумать заключать договор с виноделом, у которого проблемы с мэрией.

Как же ловко она вывернула!.. Давид нажал на педаль газа, ускоряясь на ровном участке дороге.

— Вообще-то, Марьяна, мне по большому счету плевать, заключите вы договор с Шастелли или нет.

Каменные дома с кое-где осыпавшейся черепицей стояли впритык, словно карабкаясь все выше по склону и поддерживая друг друга. Деревня казалось вымершей, многие дома пустовали, работала всего лишь одна продуктовая лавка, возле которой и остановился Давид, еле втиснув машину в узкий проулок. Он галантно открыл дверь перед Марьяной, но та медлила выходить.

— Ну что? — поторопил он ее. — Хотите услышать историю о волке и пастушке?

— Давид, оборотни существуют, — серьезным тоном сказала Марьяна.

Он подивился тому, как в ней уживаются детская простодушная вера в сверхъестественное и циничность опытной женщины.

— Здесь вы точно найдете себе единомышленников, — дипломатично ответил он.

Старая Катена, хозяйка лавки, грелась на солнышке на заднем дворике, однако вышла на шум и с любопытством уставилась на чужачку. Давид радушно приветствовал ее и представил Марьяну:

— Она гостит в доме Шастелли, — пояснил он.

Марьяна бродила вдоль полок и разглядывала товар. Давид спросил презервативы, и старуха ему понимающе улыбнулась.

— Неужто завел себе подружку? Давно пора, а то сидишь бобылем.

— Я не его подружка, — возразила Марьяна из глубины лавки.

Давид вздрогнул. Чертовски хороший слух… Марьяна подошла к прилавку и положила на него упаковку канистрелли.

— Эти сладкие, — с улыбкой предупредил он. — Тетушка Катена, Марьяна интересуется местным… эмм… фольклором. Собирает истории про оборотней. Пообщайтесь пока, а я загляну к отцу Полю. Не скучайте без меня.

Одарив женщин на прощание ослепительной улыбкой, Давид прихватил ключи от машины и исчез.

— Такая девочка была чудесная… Тоненькая, нежная, добрая… Ты вот мне ее напомнила… — старуха вздохнула. — Всегда улыбалась, даже если ей худо было. Зверь повадился сначала ее козочек задирать, а потом и до самой Лучаны добрался. Сгинула девочка, мы даже похоронить по-людски ее не смогли… Шестнадцать годков всего ей было, бедняжка.

Старуха перекрестилась и замолчала, уйдя в себя.

— Когда это произошло?

— Давно… Лет тридцать… нет, уже тридцать пять годков прошло… Я тогда молодой была, значится, как раз первенца своего родила…

— Кто-нибудь видел этого зверя? Почему вообще решили, что это оборотень? Может, обычный волк?