Мы ни кого не увидели, когда вошли в поместье и начали переходить от здания к зданию, ища что-то что могло быть приспособлено под конюшню. Лошади Слепого Майкла были смертны. Это означает что им нужна вода и еда чтобы выжить, а так же достаточно места чтобы оставаться здоровыми. Должен быть какой-то загон и место, где они могли бы тренироваться …

Остановилась, принюхиваясь. Все в землях Слепого Майкла пахло грязью и прогорклостью, но это было что-то другое, что-то с запахом разложения.

Я почувствовала запах человеческой крови.

«Пойдем, — сказала я направляясь в центр имения. — Сюда».

Озадаченный, Квентин последовал за мной, продвигаясь все глубже и глубже в кладбище ветхих зданий, позволяя запаху крови служить моим проводником. Она была человеческая; сейчас я была уверена в этом настолько что практически его видела. Взглянула на Квентина, который смотрел на меня с мрачной решимостью на лице и не подавал ни каких эмоций по поводу того куда мы направляемся. Квентин Даоин Сидх и запах смертной крови был достаточно сильным, почти удушающим. Он должен был почувствовать его раньше меня. Так почему он этого не сделал?

Прежде чем я смогла продолжить ход своих мыслей, тропа перестала быть тропой, превращаясь вместо этого в толстые миазмы крови, навоза и испорченного зерна, окружающие шаткое здание, стены которого были залатаны дюжиной видов разлагающейся древесины. Вторая крыша была построена под разрушенными остатками оригинала. Фонари свисали с каждого угла, бросая на землю лужи резко очерченного света и тени. Там не было двери, только широкая открытая арка, ведущая внутрь. Не было смысла запирать конюшню. Кто настолько глуп, чтобы украсть этих лошадей?

Я помахала Квентину чтобы он остановился сзади. Он нахмурившись подчинился. Его поза говорила о том что он был готов бежать внутрь, но его подготовка была сильнее. Ему и раньше причиняли боль. Он не хотел снова пострадать только потому, что не слушал меня.

Уже опасаясь того, что мы можем там найти я подошла к арке. Если уже слишком поздно для того чтобы спасать Кэти, то все мои усилия по безопасности Квентина станут бесполезны потому что это сломает его. Он был слишком молод для того чтобы такое пережить и не измениться. Может мы всегда слишком молоды для этого.

«Тоби…»

«Идем,» — свеча все еще горела синим. Я двинулась вперед, жестами призывая его следовать за мной.

Внутри конюшни была только одна длинная маленькая комната, освещенная такими же фонарями какие мы видели снаружи. Они излучали болезненный белый цвет, затрудняя еще больше видимость а не облегчая. Гниющая солома покрывала пол и странные вещи которые как я предполагала использовали для ухода за лошадьми висели на дальней стене. Я узнала седла и кнуты. Стойла располагались по обе стороны у стен их двери были заперты зарослями ежевики и скрученной проволоки. Изнутри раздавались вопли и крики модулированные в высокое визжащее ржание. Они не казались детскими. Они почти не звучали людскими.

Лошади подумала я ошеломленная. Дети фейри его всадники, а дети людей его лошади. Меня предупреждали, но почему-то осознав, что это реальность, стало только хуже. Есть очень мало вещей о которых я могу думать что это хуже чем нежелательная трансформация.

Квентин остановился рядом со мной и напрягся, делая резкий вдох. Я положила руку ему на плечо, удерживая его на месте.

«Мы не торопимся, Квентин. Хорошо?» — он моргнул глядя на меня, его лицо не выражало понимания.

«Хорошо? — повторила я, он кивнул, немного расслабившись сказала ему, — хорошо. Следуй за мной.»

Мы двигались вдоль конюшни прижимаясь ближе к стенам. Квенти следовал за мной, даже приглушаемые соломой, его шаги звучали слишком громко.

Теперь нам следует выяснить в каком стойле была Кэти не открывая каждую дверь. Конюшня наполненная паникующими человеческими детьми была идеальным способом привлечь внимание охотников на наши головы, если конечно они еще не были в пути.

Земли Слепого Майкла следовали своим собственным правилам, но эти правила были последовательными и, таким образом, технически справедливыми до сих пор. То, что сработало однажды, должно сработать снова, если только правила не изменились, а изменение правил было бы обманом. Я подняла свечу, говоря: «Сколько миль до Вавилона? Это три мили и десять очков. Можем ли мы найти то, что ищем при свете свечи, и все равно выйти снова?»

Пламя вспыхнуло вверх. Я подпрыгнула, чуть не потеряв хватку. Думаю, что уронила бы ее, если бы в высшей степени не усвоила: я могла добраться туда и обратно, да, но только при свете свечи. Если бы мы потеряли этот свет, никто из нас никуда не уйдет. Медленно, пламя сжалось, становясь ярче, пока не осталось ничего кроме яркой ослепляющей искры. Воск таял в два раза быстрее, чем раньше. Черт. Нам нужно было торопиться, или воск закончится, и наши проблемы будут намного хуже.

«Тоби, что…»

«Мы просто собираемся следовать за свечой», — я шагнула вперед, и пламя погасло, почти исчезая. Отступила назад, и пламя снова разгорелось. Квентин последовал за мной, когда я подошла к началу конюшни, и мы начали двигаться по середине комнаты, смотря на свечу.

Мы были на полпути к задней стене, когда пламя покраснело. Рядом была только одна дверь. Она была сделана из грубой древесины с воротами из проволоки и ежевики, как и все остальные. Я подошла к ней, протянула руку и попробовала дернуть ручку. Она была заперта.

«Я не смогу взломать ее ножом и у меня нет отмычек. Нам нужно найти ключ, — отпустила ручку. Петля из колючей ежевики обхватила мои пальцы. — Вот дерьмо.»

Потянула пытаясь освободить руку, куст сжался плотнее.

«Квентин, он поймал меня»

«Что мне нужно делать?» — спросил он широко распахнув глаза.

«Освободи меня!»

«Как?»

«Отрежь их, — шипы обжигали холодом, промораживая до костей. — Быстро!»

Квентин выдернул нож из моего ремня и размахнулся им в сторону кустарника. Я стиснула зубы, стараясь не двигаться. Пережив атаку от колючего кустарника убийцы, руке было плохо; случайно потерять пару пальцев было бы хуже.

Затем лезвие коснулось ежевики.

Сами виноградные лозы, казалось, кричали, тонким, усиливающимся шумом, который звучал повсюду и нигде сразу, когда они затягивались, корчась и зарываясь глубже в мою руку. Я вскрикнула, прежде чем смогла остановить себя, крича: «Квентин, прекрати!»

Его рука дрожала, когда он вытащил нож. Шипы перестали кричать, но не отпустили. Я стояла, моргая слезами, слушая звуки тревоги. Мы не могли позволить, привлечь внимание к себе. Если нас поймают… я вздрогнула. Если они поймают нас, нам будет хуже, чем мертвым.

Хорошо: мы не могли прорезать шипы. Что еще мы можем использовать, чтобы открыть дверь? Очевидно, кровь не была ключом; у нее уже было много моей крови. Я могу попробовать заклинание, но я не знаю никаких заклинаний «сделай-живи-запри-отпусти». Я смогла бы управлять иллюзорным ключом, но я не знала, как он должен выглядеть, или как заставить замок поверить, что он настоящий. Квентин не сможет помогать, пока не успокоится, и пламя свечи было так высоко, что оно почти обжигало мою кожу. Я сделала паузу. Все в землях Слепого Майкла пострадало от свечи. Почему замок должен отличаться?

Я подняла свободную руку и стала пихать свечу в ежевику. Лоза обвитая вокруг моей руки стала отпускать меня, я попятилась назад, ругаясь. Порезы, которые оставили шипы, были маленькими, но глубокими и проходили по всей длине моей руки.

«Ты в порядке?» — спросил Квентин, подходя ближе чтобы обнять меня.

«В порядке, — сказала я. Лоза продолжила отступать. Пламя вернулось на нормальную высоту, когда последняя ветвь отстранилась, затемнившись до спокойного синего цвета. Казалось, что мы достигли места назначения, каким бы оно ни оказалось. — Думаю там безопасно мы можем войти.»

«Уверена?»

«Нет».

Неудивительно, что дверь больше не была заперта. Я оттолкнула его, заходя в небольшое стойло, заполненное пыльной соломой и странными, неприятными тенями. Около одной из стен, стояло корыто наполовину заполненное мутной жидкостью. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Я подняла свечу почти, не задумываясь об этом, позволяя ей осветить помещение.