Дело началось с того, что стало известно о переписке Миллера с французским географом и картографом, профессором Коллеж де Франс Жозефом Никола Делилем, работавшим до 1747 года в Академии наук[77], в которой будто бы первый договаривался о том, чтобы опубликовать за рубежом критическое описание работ Академии наук. В этом усмотрели подрыв чести Академии наук, графа Разумовского и императрицы. О переписке Миллера с Делилем было сообщено Разумовскому, и расследованию был дан ход.

По предписанию президента Академии наук графа К.Г. Разумовского 19 октября 1748 года было созвано собрание Академической канцелярии, на котором присутствовали И.Д. Шумахер, Г. Теплов, Й. Штелин, К.Н. фон Винсгейм, Ф.Х. Штрубе де Пирмон, В. Тредиаковский и М.В. Ломоносов. Собравшиеся обвинили Миллера в сговоре с Делилем и подготовке публикации порочащих сведений об Академии наук.

Перед этим в канцелярии Миллер давал объяснения по поводу своей переписки с профессором Делилем. Он предъявил несколько писем Делиля и отвечал, что никакого умысла и сговора у него с ним не было. Объяснения Миллера не удовлетворили почтенное собрание, которое определило оставить его «в подозрении». Все присутствовавшие поставили свои подписи. Следом было принято любопытнейшее решение о производстве обыска на квартире Миллера: «Хотя при вышепомянутом собрании вопросные пункты профессор Миллер ответом своим и очищал, однако остался против письма Делилева подозрительным же. Того ради присутствие по тому делу приказали: те письма, о которых он в ответе показал, что имеются у него, без остатку взять в Канцелярию, да и кроме тех все в доме его какие бы ни были письма на русском и иностранных языках, и рукописные книги, тетради и свертки, осмотря во всех его каморах, сундуках, ящиках и кабинетах, по тому ж взять в Канцелярию, которые запечатать канцелярскою печатью. Сего ради в дом сего ж числа ехать гг. профессорам Тредиаковскому и Ломоносову и при них секретарю Ханину и по отобрании того репортовать в Канцелярию»[78]. Под этим определением семь подписей, в том числе и Ломоносова.

Ломоносов и Тредиаковский поехали на квартиру Миллера и произвели там обыск. Как они пишут в своем рапорте в канцелярию, изъяли у Миллера все рукописи и письма, набрали два больших сундука и один кулек. Все это было опечатано печатью канцелярии Академии наук и личной печатью Миллера, а потом доставлено в канцелярию. Под рапортом опять же подписи Ломоносова и Тредиаковского.

На следующий день канцелярия Академии наук тем же собранием, только за исключением Штрубе де Пирмона, назначила комиссию по разборке бумаг Миллера. Повторное слушание дела состоялось 28 октября 1748 года. Из документов видно, что дело против Миллера разваливалось. В определении от 28 октября 1748 года сказано: «Хотя г-н профессор Миллер и дал изъяснение чрез партикулярные письма к асессору Теплову о предприятии, которое он имел с профессором Делилем тайно, однако ж потому что оно таким образом сочинено, что ничего почти подлинного из того заключить невозможно, а притом на французском языке, да и много постороннего вмешал… того ради в собрании определено требовать от него, Миллера, завтра вкратце изъяснения на русском языке, ибо он, по мнению всего собрания, больше разумеет русский язык, нежели французский…»[79]

Миллер такое изъяснение на русском языке дал. Собрание не удовлетворилось и этими ответами и постановило каждому участнику собрания подать до 31 октября свои личные мнения по этому вопросу. Вот что написал Ломоносов: «Поданные от г-на профессора и историографа Миллера на письмо, присланное к нему от профессора Делиля из Риги[80], письменные и словесные ответы не токмо не довольны к его оправданию, но и своими между собой прекословными представлениями подал он причину больше думать о его помянутым Делилем предосудительных для Академии мероприятиях»[81].

Мнения сложились против Миллера. Собрание постановило оставить Миллера под подозрением и написать рапорт графу Разумовскому обо всем этом деле. Интересно, отчего это почетное академическое собрание мало того что вытребовало многочисленные оправдания от Миллера, мало того что произвело обыск на его квартире и вывезло весь рукописный архив, так упорствовало в своих подозрениях? Упорство было бы непонятным, если бы в рапорте Разумовскому не была указана четкая причина этого: «Но как помянутому Миллеру явно открыли, что с письма от Делиля к нему из Риги писанного имеется у нас копия и что его ответы и письменное оправдание к его изъяснению недовольны…»[82]

Герхард Фридрих Миллер

Почтенное академическое собрание и лично Ломоносов для обвинений Миллера использовали перлюстрацию его переписки с Делилем. Ломоносов, безусловно, знал о вскрытом письме Миллеру хотя бы потому, что присутствовал на всех собраниях по этому поводу, подписывал все решения и даже редактировал рапорт Разумовскому. На документе, опубликованном в «Полном собрании сочинений», есть собственноручная правка Ломоносова и его подпись в конце документа. Так что считать его обманутым нет никакой возможности.

Составители рапорта Разумовскому далее пишут, как Миллер изменился лицом, когда они сказали о копии письма Делиля ему и как они приняли решение произвести обыск. О результатах обыска пишут так: «…а что в них нашлось, о том, где и когда потребуется, рассуждать будут, то только при сем случае упомянуть надобно, что между многими письмами найдены его приятеля профессора Крузиуса, который Миллеру так, как другу, открывает, сколь худое мнение и он о новом правлении Академии имеет»[83].

Речь идет об утвержденном императрицей Елизаветой Петровной регламенте Академии наук. Итак, профессора Штелин, фон Винслейм, Штрубе де Пирмон, Тредиаковский и Ломоносов вместе с Шумахером и Тепловым пишут донос на профессора Христиана Крузиуса[84] графу Разумовскому.

21 октября 1748 года Миллер дает объяснение, что хотел с помощью Делиля повлиять на управление Академией наук, чтобы тот из Парижа написал в Россию, министрам, об Академии. Но и на это у авторов рапорта Разумовскому нашлись возражения: «И понеже ему в первом присутствии объявлено было, что он с помянутым письмом поступил против своей должности, утаив оное от вашего сиятельства, зная, коль много оное чести академической предосудительно…»[85]

«Вашего сиятельства» – это от Разумовского. В первоначальном тексте было написано «Академии президента». Но Ломоносов при правке вычеркнул это сочетание и написал своей рукой обращение лично к Разумовскому. Он настаивает, чтобы обращались к личности графа Разумовского. В рапорте дальше сказано: «Посему видно, что он, Миллер, сообщник был Делиля в том, чтобы повредить чести корпуса Академии, а следовательно, шефа ее… А понеже сие было бы против присяжной должности и такого иностранного человека, который служит в России по контракту на время, но он, Миллер отдал себя России в вечное подданство и присягал служить как верный российский подданный, для того сей его, Миллеров, поступок учинен против его присяги, в которой он обязался всячески хранить честь Академии и противу должности подданного раба е.и.в.»[86].

Это чисто политическое обвинение, на современном языке оно звучит как «измена Родине». Миллер в переписке с Делилем согласился с негативной оценкой Академии наук, и это стало достаточным основанием для обвинения его в «измене Родине», для следствия, обыска и рапорта-доноса Разумовскому. Под всеми этими документами стоит подпись Ломоносова. Это значит, что он никак не стоял в стороне от политики, и приведенные факты это подтверждают.