– Лады, – кивнул я. И хлопнув приятеля по раскрытой ладони на прощание, направился прочь.

Добравшись до доходного дома Реми, я зашёл в него – на этот раз через главный вход, и поднялся в свою каморку. А там целеустремлённо направился к платяному шкафу. И, распахнув дверные створки, сунулся в него. Добыл оттуда аккуратно замотанный тючок и переместил его в скинутый с плеча походный мешок. И был таков! В смысле, закрыв съёмную комнату, отправился прямиком в Кузнечный квартал. Надо же, как и говорил Блэкворт, привести в исходный вид мою "кошкометалку", которую я для солидности именовал аркбаллистой. Требуется, так сказать, вернуть арбалету его боевой статус. Хотя он и в лучшие времена был скорее игрушкой, нежели серьёзной машинкой. Я же использовал для переделки не полноразмерный арбалет – слишком громоздкий для моих надобностей, а его уменьшенную копию, которая, понятно, много слабей того же "армейского". Такой в простонародье даже "дамским" кличут, из-за того местные – в смысле элорийские, воинственные дамочки любят такие таскать. Вроде ж и серьёзное оружие, а по факту – игрушка. Хотя и из неё с небольшого расстояния подстрелить кого-нибудь, даже облаченного в хороший доспех, плёвое дело… А вот против демонов, что часто попадаются с бронированной чешуёй или толстенной шкурой, да, как известно, крепким на рану, такое оружие всё же слабовато. Но против тех любое оружие, что на людей рассчитано, слабовато. Да и есть у меня мысли как поправить это дело. Всё-таки я какой-никакой, а ученик алхимика…

С требующим переделки арбалетом я и запёрся к нашему гильдейскому можно сказать мастеру-оружейнику. Мист Рё – он не из самых славных гарминских мастеров, тех что у всех на слуху, но дело своё знает. И ранее меня никогда не подводил. Но в это раз он, только глянув на меня, сразу чего-то рожу отворотил! Хотя вроде как и не занят был. Пришлось подойти к заваленному всякой справой прилавку и поприветствовать мастера, чтобы заставить его обратить на меня внимание.

– Чего тебе? – неожиданно достаточно неприязненно осведомился он, поведя себя так, словно к нему заглянул досужий зевака, который походит только по лавке, поглазеет на товар, да уйдёт.

Не став обращать внимание на недружелюбный том – может зуб у мужика болит или ещё что там, я достал из походного мешка тючок с арбалетом и принялся развязывать его, со словами: – Помните вы мне арбалет переделывали? Усовершенствования в него кое-какие вносили? – И, справившись со своей задачей по разворачиванию оружия, вроде как пошутил: – Так вот, надо, так сказать – вернуть всё взад.

А Рё, мельком глянув на машинку, сделал вид, что не узнал своей работы! И сказал как сплюнул: – Три золотых.

– Сколько?! – малость прифигел я с таких запросов. Это ж практически полцены нового малого арбалета! Доработка которого встала мне всего в три серебряных. А за несложную обратную переделку, получается, на порядок больше требуют!

– Три монеты золотом, – соизволил повторить хмурящийся мастер-оружейник. И мотнул головой: – А не устраивает – дверь за тобой.

Я чутка подрастерялся. Не ожидал просто, что Рё заломит такую цену. Да ещё в такой неудачный момент, когда я на мели.

– Мастер, может как-то сбавим… для своих-то, гильдейских… – попытался намекнуть я ему на несуразность заломленной цены и напомнить о том, что мы свои все люди.

– Каких ещё гильдейских?.. Я свободный мастер! – рассердился отчего-то на мои слова Мист Рё. И, повернув голову в сторону подсобки, крикнул: – Барт!

На его окрик – прекратив звенеть какими-то железяками в находящейся в смежной с оружейной лавкой мастерской, вышел коротко стриженый крепыш. Подмастерье, виденный мной ранее. И Барт этот вопросительно уставился на мастера. А тот, мотнув в мою сторону головой, велел ему:

– Выстави его.

Я рот просто разинул с такой картины! Но… но обострять не стал. И спешно убрав арбалет в мешок, вымелся из лавки. А уже там, на крыльце остановившись, задумался: "Чё за фигня?! Так-то Рё склочный человек, это всем известно, но прежде он себе подобного всё же не позволял. С гильдией что ли в конец расплевался?.."

Постояв, поразмыслив, я решил заглянуть в кабак Гирта, чтобы прояснить диспозицию. А то другие оружейники именно что золото за работу и затребуют… Тогда как мне хотелось бы избежать таких трат…

До нужного места пришлось пилить через половину города, да по подступающей жаре – хорошо тени от домов ещё длинные. На самой окраине Гармина же гильдейская забегаловка, где всегда можно пересечься с кем-нибудь из наших набольших… Так что взмок, но дошёл. И ввалившись в кабак на полуподвальном этаже ткацкой мастерской, чуть задержавшись у входа, чтобы привыкнуть к достаточно скудному освещению. Которое специально так хитро сделано, чтобы сидящие внутри могли рассмотреть заглянувших гостей – среди которых может быть и стража! и в случае чего свинтить быстренько…

Очутившись в кабаке, сразу прошёл к стойке бара – достаточно чистой. Забегаловка-то гильдейская несмотря на непрезентабельный вход не из самых жутких. Скорее практически приличная. И, приветливо кивнув стоящему за стойкой Бочке Питу, обладающему просто необъятным брюхом. Поприветствовав таким образом здешнего хозяина, что в данный момент, лениво навалившись на стойку, слушал вполуха заливающегося соловьём Ленивого Бо – когда-то удачливого, а сейчас чутка опустившегося карманника с центрального рынка, уже изрядно поднабравшегося. И, кашлянув, для привлечения внимания, спросил:

– Кто сегодня из старших на месте?

– А чё, случилось чё? – мигом переключил на меня внимание Ленивый Бо, которому явно было охота потрепаться.

– Да с Мистом какие-то непонятки вышли… – поделился я – может тут и без старших пояснят, в чём дело. – Грит, свободный он мастер и никакой гильдии знать не знает…

– Никши, Бо! – процедил Пит, не дав раскрывшему рот Бо ничего сказать. И переведя взгляд на меня, порылся в большом кармане на грязном фартуке, где он обычно разменную монету хранит, и, достав что-то, сунул мне в руку без лишних слов. Я, озадаченный, принял передаваемое. И оторопело уставился на свою ладонь, на которой лежал измятый – словно изжёванный кем-то! самый обычный медяк! А по факту – знак отлучения от гильдии! Подразумевающий, что, дескать, человечек ты такой – медяка ломаного не стоящий…

А Бочка Пит посмотрел на пару скучающих за ближайшим столиком тощих парней, чем похожих на снулых селёдок, и когда они обратили на него внимание, легонько качнув головой в мою сторону. Они и поднялись разом. Подошли ко мне. И один, цыкнув зубом, манерно растягивая слова, проговорил:

– Двигая отсюда паря… Тебе тут не рады…

Меня, всё ещё не врубающегося в то что происходит, попросту выпроводили вон! Выбравшись же из полумрака подвала на свет, я снова остановился. И очутился перед тремя парнями моего возраста под предводительством Щербатого Чуни – моего давнего недруга, с которым мы как-то не поделили одну девчонку, промышляющего с другими парнями защитой торгашей от стихийных бедствий и прочих напастей. Он злорадно заухмылялся при виде меня, да с гнутым медяком в руке, и не преминул толкнуть плечом, проходя мимо. Да издевательски поинтересовался ещё:

– Чё, Прыг, всех уже, небось, сдал своей хозяюшке?.. – И, скалясь, они проскользнули в кабак!

А я… А я, придя таки в себя, выдал в адрес набольших гильдии, сливших меня, нечто крайне нецензурное: – …!

Обозлёно подумав: "А я ещё честно платил гильдейскую долю!" И со злостью зашвырнул гнутый медяк куда подальше!

Да, в Ночную гильдию могут как принять, так и турнуть из неё за какой-нибудь проступок. И вот таких, кому вроде и перо в бок сунуть не за что, а дел с ними иметь больше не стоит и награждают гнутым медяком. Но на моей памяти так поступали только с теми, кто подсел на сатийский "снежок" или сулимскую "волшебную травку", став питать болезненное пристрастие к ним. И меня к таким же приписали… Разве что, сочтя зависимым не от какой-то дури, а от варга! И… И даже объясниться не дали!