Дорогая Нинусь, обо мне не беспокойся, я жив и здоров. Конечно, не без неприятностей наступления. Эти неприятности заключаются в том, что абсолютно не имею возможности помыться. Потом нужно учитывать, что каждый день дает новый пункт ночевки, а, следовательно, новую «постель», а главное с 1-го сентября спим все время не раздеваясь, в результате, конечно, и «автоматчики» завелись и иногда ведут себя беспокойно, но это все чепуха по сравнению с результатами наступления, которое ведет наша армия. Родная, а как я соскучился по баньке с парной, ты и представить не можешь. С каким бы только удовольствием я попарился!
Нинусь, в получении пока возможен перерыв, т. к. почта от нас часто отстает где-то сзади, а если не отстанет, так где-то блуждает и путается в поисках нас. Если будут перерывы в письмах, пожалуйста, не беспокойся…
Без даты. Здравствуй, Нинусь. Пришел с линии буквально без ног и зашел на полевую почту, где мне Надя как раз дает письмо от тебя. Нинусь, мы деремся на шляхе, ведущем прямо в Киев. Продвигаемся успешно. Счастье меня не покидает. Я здоров. Целую.
16.12.1943 г. Нинуся! Не писал тебе почти месяц и такую чувствую большую потребность поговорить с тобой, что и передать не могу. Ты мне пишешь, что с почтой все благополучно, не так оно на самом деле. Не только я, но и все мы три недели не получали ни единого письма, в чем дело очень и очень непонятно. Вчера наконец вернулся в настоящую резиденцию и мне вручили 4 твоих письма, которым я, конечно, обрадовался, да и по содержанию они оказались вполне радостные… Не думай, Нинуся, и за это отрезок времени я всячески старался написать фактически и писал, но все это в силу складывавшихся условий перебиралось в сумке и в конечном итоге сегодня получил возможность написать тебе, так как сейчас самое главное знаю, что сегодня оно уже пойдет к тебе.
Нинуська родная, зачем ты мучаешь себя глупостями, о которых не нужно думать, в частности персоной которая приехала, и бросив семью, спуталась с официанткой. Нина, таких фактов очень и очень много с обоюдных сторон. Ведь сколько угодно фактов имеется в нашей среде, когда командиры получившие ранение, ложились в госпиталь, получали от жен, узнавших о ранении, в своих письмах от них отказывались и извещали о своем выходе замуж, предполагая их неполноценность по выходе из госпиталя, а ребята выжили, да в такой степени, что возвратились в строй и продолжают служить и крепко бить врага, а один ст. лейтенант Орешкин после такого письма от жены остался одиноким в полном смысле этого слова, завел переписку с совершенно незнакомой ему особой, потому что он не получал писем ни откуда. Он взял и написал письмо в г. Москву и адресовал «Главпочтамт, первой девушке, которой попадет письмо в руки» и вот уже несколько месяцев как эта переписка поддерживается самым активным образом. Я, считая по себе, рассуждал так, что эти факты, которые в этих условиях мы вынуждены наблюдать, что же касается себя, то мне нет оснований думать о новой семье, моя старая женка мне ближе чем какие другие.
В отношении семьи твоего заместителя нужно было сообщить раньше, т. к. навряд ли удастся побывать снова в Киеве. Могу сообщить только, что Киев крепко не пострадал, населения погибло порядочно, так называемый «Бабий Яр» заполнен трупами расстрелянных евреев, много украинцев и русских расстреляно, когда они прятались, не желая уходить с немцами из Киева. Особенно много, главным образом, бездетных и молодежь угнали в Германию.
В отношении нашего с тобой места жительства я сейчас окончательных решений не принимаю, да и глупо было бы их принимать. Буду жив этот вопрос уж как-нибудь разрешим, а сейчас не он является главным. Что же касается выезда вместе с мастерскими, то твердо решаю, что пока выезжать не следует. Я думал, что без меня ты другого решения не примешь. Наверное, ты осознала в свое время правоту моего совета в отношении выезда в Ростов, когда выслал тебе литер. Если мастерские выедут и ты станешь перед необходимостью быстро решить вопрос, то выезжай в Ростов, при всех положениях там не пропадешь.
…Хвалиться пока нечем, остаюсь здоров. Представлен снова к награде, что дадут не знаю. Целую.
22.12.1943 г. Родная Нинуська! Сегодня получил от тебя три письма, датированные тобой 24 октября, 4 и 6 ноября – это была большая радость, тем более, что только ночью пришел с операции. В таких случаях всегда наступает известная реакция. Напряжение сменяется какой-то вялостью. Когда на лицо напряжение ни о чем не думаешь и все устремления направлены только к одному. Когда же напряжение сменяется некоторой вялостью, что объясняется исключительно усталостью, но наличие в это время некоторой встряски даже нужно, т. к. моментально проходит все. Такой встряской явились в данном случае твои письма, они меня крепко обрадовали. Меня удивляет почему ты до сих пор не пишешь, получила ли ты квитанцию или нет на те 500 руб., которые ты не получила. 25 октября я тебе выслал 800 рублей и 15 декабря еще 500 рублей. О получении их сообщи обязательно, т. к. будет очень досадно, если ты их не будешь получать. Должен тебе сказать, что я сейчас вообще высылаю тебе все деньги, которыми располагаю, оставляя буквально только на взносы и будет еще досаднее, если эти деньги будут пропадать без пользы ни для тебя, ни для меня. Лучше их пропить, чем отдать на пользу какому-нибудь мерзавцу и грабителю из почты, творящему свое гнусное дело. Попался бы мне такой мерзавец для расправы, я бы учинил с ним такую расправу, какой еще не знал преступный мир.
Обо мне, Нинусь, не беспокойся, государство о нас заботится не плохо и в пределах возможного дает нам все. Получил валенки, шапку, ватные брюки, суконные брюки, теплые портянки, суконную гимнастерку, меховую телогрейку, шапку – одним словом все, что в первую очередь необходимо в условиях зимы. Не хватает сейчас горилки, в частности, мне, т. к. формально я значусь в штабном звене такого хозяйства, которым водка не полагается, а по своей работе не вылажу с переднего края и делю вместе с активными войсками все невзгоды. Правда, тут всегда выручают командиры подразделений, которые всегда и, в особенности, во время холода поделятся всем, чем располагают. Хуже решается проблема с мылом. Вот уже 1 ½ месяцев наблюдается какой-то перебой и возвращаешься с переднего края всегда как негр и тут оно нужно как никогда… Последняя моя резиденция находится примерно в 11–12 километрах от переднего края, где провожу в неделю от одного до трех дней, все остальное время провожу там. Когда возвращаюсь, всегда нахожусь в тепле, т. к. блиндажи отапливаются. Должен тебе сказать, что и на переднем крае есть обязательно землянки для обогревания. Обо мне, Нинусь, не беспокойся. У меня сложилось такое мнение, что если фриц меня убьет, то это просто будет дикостью, т. к. я всегда эту мысль отметаю совершенно. Это не говорит о том, что я бравирую, наоборот, как и всякий здравомыслящий всегда меры предосторожности соблюдаю. Это вошло даже в правило, ну, например, ночью поднимаешься по лестнице не один раз, а одна ступенька разбита, то независимо от того видишь ты или нет, все равно будешь остерегаться на этом месте. Так и у нас, находишься на переднем крае, никогда не забываешь о снайперах противника, всегда остерегаешься, но о смерти не думаешь. Да вообще это какая-то глупость, о которой говорить не хочется. Ну, будь здорова. Целую.
23.12.1943 г. Эночка, родная![31] Для нас сейчас наступают очень напряженные дни. Думаю, что закончиться с результатами общей радости. Если что случится, не обижай маму, ведь она для тебя сделала немало, ты уже взрослая.
Будь здорова. Целую крепко, крепко.
29.12.1943 г. …Спешу написать тебе. Я знаю, что обо мне беспокоиться больше некому. Нинусь, последнее письмо я тебе писал вечером, а на рассвете выступили в бой, начали снова наступление. Операция проходила хорошо. Как я и предполагал и был уверен, что результаты будут на радость всей нашей стране. На нашем участке трудности были, особенно первые три дня, а сейчас, когда прорвали его линию обороны стало немного легче. Враг особо крепкого сопротивления не оказывает, как только почует, что на фланге где-то не благополучно, спешит отойти. Не без трудностей пришлось и мне. Первые два дня лил дождь и снег, в траншеях было более чем на четверть воды, а вернее грязи. Несмотря на жаркий огонь врага, все были довольны вылезти из этой грязи с сигналом атаки. Сегодня наверное Москва опять будет нам салютовать, т. к. преподнесли неплохой подарок. Вечером я вышел из боя. Нам, Нинусь, с тобой везет. Твой Митька опять остался цел. Позавчера всю ночь дрались за одно важное село, которое являлось его опорным пунктом. Для освещения крайние хаты он поджог и нам было очень трудно зацепиться за крайние хаты. Когда зацепились за два крайних дома метров за 200, из-за хат вышел танк и буквально в упор дал два выстрела, в результате которых были убиты рядом со мной идущие командир роты и мой ординарец. Ординарец мой разорван буквально в клочья. Я остался цел, только немного оглушило, особенно в первый день были большие шумы в голове. Сейчас все благополучно. Дня три мне, наверное, дадут возможность отдохнуть. Будь, Нинуся, здорова и обо мне не беспокойся. Целую тебя и нашу детвору.
