До свидания, родная. Твой…
10.02.1944 г. Нинуська моя! Когда только получаю возможность написать тебе письмо мне как-то становиться радостнее и теплее. Хоть на некоторое время отвлекаешься и переносишь себя в обстановку, в которой имеешь возможность разговаривать и общаться с тобой. Тяжеловато, Нинусь, сказывается и возраст, но нас буквально окрыляет сладость мщения врагу за все горе и несчастья принесенные в нашу страну. Радость победы заставляет забывать все трудности и невзгоды. Для каждого из нас крепко понятно, что каждый уничтоженный фриц, каждая пядь земли отвоеванная у врага приближает победу нашей страны, а вместе с ней и наше личное счастье и мое счастье – час свидания с тобой. Когда только он будет? Но будет наверняка. Позавчера была такая минута, когда сам себя немного пристыдил за промелькнувшее чувство с эгоистическим оттенком. Случилось так, что 7 февраля я отдал своих два индивидуальных пакета для перевязки раненого и не позаботился получить в санчасти новые, а 8 февраля в жаркую минуту у меня мелькнула мысль, зачем отдал, самого может сейчас ранить и нечем будет перевязаться, но быстро себя поймал на нелепой этой мысли, прогнал ее далеко и слава Аллаху они не потребовались. Обстановка у нас продолжает оставаться сложной. Ты уже из сводки Совинформбюро знаешь, что в районе Звенигорода наш фронт соединился с 2-м Украинским и окружено 9 пехотных и одна танковая дивизия. На выручку этой группе противник бросил танковую группу, но этой группе пробить наше кольцо не дали, а наоборот, и вокруг нее создали новое колечко и ее уничтожаем, горят и жарятся фрицы проклятые.
Сегодня я в 7 километрах от передовой и по существу отдыхаю и беседую с тобой. Сходил в баню и даже удалось сфотографироваться, надеюсь, что не подведут и фото получу. По получении немедленно вышлю. Обо мне, Нинусь, не беспокойся. Питаемся мы очень хорошо, имеем все, что требуется и в норме потребности. Луку, чесноку, капусты, картофеля очень много. Не редки случаи, когда не в состоянии использовать в местах боев убитый скот. Сыты, обуты, одеты. Здоровы духом. Единственно, что иногда подкачивает, так это физическая сторона, но и физически имеем еще столько, что для разгрома врага больше чем достаточно.
Нинуська, ты часто пишешь о Киеве, как будто твердо намереваешься там твердо обосноваться. Родная, я не хочу сейчас этого вопроса предрешать для себя. Жив останусь, смогу решить и этот вопрос. Если речь идет о твоем переезде сейчас, то это другое дело, но свое мнение я по этому вопросу уже писал и остаюсь при нем, хотя сейчас положение несколько изменилось.
Родная, ты за последнее время что-то стала редко писать – пиши, Нинусь. Денег в январе выслать тебе не смог, т. к. их не получал. Хотя и рассчитывал. Не получил их в силу обстановки. Зато в феврале вышлю и январские и февральские, их наберется до тысячи.
Будь здорова. Целую крепко, тебя Эну, Киру. Твой…
18.02.1944 г. Здравствуй, моя Кирукари![32]
За письмо спасибо, только я недоволен тем, что у тебя успехи в деле освоения аппаратуры слабы. Надо, Кира, стараться. Не будешь лениться, значит быстро приобретешь хоть какую специальность. Я здоров, пишу вам систематически, а мать вот уже четвертое письмо пишет, что от меня писем не получает. Дней пять тому назад выслал 1000 рублей денег. Скажи маме, чтоб написала: получает от меня деньги или нет. Целуй маму и Эну.
До свидания. Твой папа…
19.02.1944 г. Здравствуй, моя Нинуська!
Меня прямо мучают твои письма, что ни письмо ты обязательно сетуешь, что не получаешь от меня писем, а письмо я пишу буквально специально, ну некоторые через 9—10 дней, но меньше 3 писем не пишу. Что же касается твоих недостатков, то, Нинусь, я буквально теряюсь, чем я тебе могу помочь, еще раз повторю, что деньги высылаю абсолютно все, в феврале я тебе послал 1000 рублей. Нинуська, пойми, что ничем я тебе сейчас помочь не могу. Нинуська, изворачивайся как-нибудь. Ободри хоть себя, хоть перспективой хорошего будущего. Я, конечно, понимаю, что ободрить себя, когда пустой желудок очень трудно. Трудно и нам, Нинусь, хотя с материальной стороны ни на что сетовать нельзя, правительство обеспечивает нас всем, чем необходимо. Зато у нас трудности, связанные с жизнью и смертью.
Нинуська, ужасно плохое настроение. Твои письма для меня радость и трепка нервов. Нинусь, напиши мне, когда и какие суммы денег ты получила от меня. Посылаю тебе свою последнюю фотографию. Ужасно крепко постарел.
Будь здорова. Целую. Твой.
20.02.1944 г. …Нинусь, я пока здоров. Обстановка у нас сейчас разрядилась. Стало легче. Получил письмо от Петра, датированное 27 марта 1944 г. Он сейчас в движении – вводятся в дело. Был слегка царапнут в голову во время бомбежки. В боях мы уже давно не были. Да это понятно, т. к. по роду войск нам всегда нужен прорыв. В силу отсутствия топлива Галина обитает сейчас в одной комнате вокруг какой-то «буржуйки». Борис говорит, со слов Галины, вырос, изменил свой пискливый детский голосок на петушиный бас… Будьте все здоровы. Ваш…
04.03.1944 г. …Сегодня я тебя увидел во сне. Мне было так радостно и одновременно муторно. Где-то в городе, а каком не знаю, ты шла по улице, не различая меня, в черной юбке и в темно-синей кофте. Очень коротко подстрижена, почти как по-мужски, худющая невероятно, глазные скулы резко выступают. Когда ты проходила мимо меня, не замечая и не останавливаясь, я тебя обнял за плечи и повернул к себе, но ты глаз своих не подняла, а смотрела в землю. Я спросил в чем дело? Ты ответила: Как же я буду после смотреть в глаза ведь ты один раз уже упрекал за него. Я недоумевая, оглядываюсь и только теперь заметил, что с двух сторон у тебя по бокам стоят два каких-то молодых парня, которые тоже не смели смотреть в глаза, а потупя взоры смотрят также в землю. Не выпуская твоих плеч, глядя на них, я вспомнил, вернее начал припоминать какой-то факт, за который тебя простил и задумался над вопросом, что сделать и как поступить мне, а в это время машинально тебя повернул к ним и осторожно, но с применением силы, привел тебя в движение и направил к ним со словами: Идите, продолжайте путь. Тут я проснулся и больше спать уже не мог. Сейчас уже день, а я ни как не могу очухаться, что со мной твориться впервые. Рассказал его даже товарищам. Ты знаешь, что вообще я снов никогда не запоминаю, а на этот раз все осталось четко запечатленным и вообще не могу объяснить, чем именно вызван сон в подобном стиле.
Родная, соскучился я по тебе. Хочется приласкаться к тебе и одновременно также чувство досады, оставленное сном. Нинуська родная, пиши и береги себя. Даже в том случае, если и в явь наметилось отчуждение, обманывай меня сознательно до конца войны, с тем, чтоб я не переносил двойного напряжения нервов. Перенести это ведь очень трудно, а мне нужно сохранить себя волевым человеком, для того, чтоб выглядел и на деле был полноценным сыном родины в борьбе с врагом. Время переживаем мы сложное. Факт, что к моменту окончания войны много семей оказываются разрушенными, по вине той или другой стороны, но абсолютное большинство фронтовиков семью в своем сознании держит как святыню и, даже дали новое определение – сверхнахальству. На вопрос, что такое сверхнахальство? Отвечают: «Сверхнахальство это значит – быть где-то в глубоком тылу, спать с женами фронтовиков, бить себя кулаком в грудь, кричать смерть немецким оккупантам и искать себя в списках награжденных за отвагу». Ну родная, будь здорова, твой…
07.03.1944 г. Здравствуй, дорогая Нинусь! Вот третий день как начались жестокие бои по прорыву обороны противника. Уж слишком сложны условия. Снег стаял почти везде. Остался только в ярах или оврагах. Грязь непролазная. Продвигаться в высшей степени трудно, но продвигаемся, продвигаемся упорно. Наши люди преодолевают трудности не только собственного продвижения, но тянут на себе буквально все: и пушки и все вещи. Тысячу, да что тысячу, до бесконечности прав Иосиф Виссарионович, когда он на выпуске академиков Красной Армии говорил, что люди это самый ценный капитал, которым мы располагаем. Успех в этих условиях очень важен, т. к. заставляет противника бросить технику. Пусть значительную часть он уничтожает сам, но потери остаются потерями и их восполнить врагу будет очень и очень трудно. Деремся успешно, а каждый успешный бой еще больше окрыляет каждого, дерутся еще смелее, храбрее и ожесточеннее. Есть за что быть жестоким нашим бойцам. Вот прошли уже более 25 километров в глубину обороны врага, отвоевываем село за селом, но эти села пока что существуют номинально, не села это их руины с кладбищами побитого и вырезанного скота, почти без единой души людей, угасшие практически все. Людей угнал заблаговременно, пока мы стояли в обороне. Сейчас вступили в полосу, где мы, как и в прежних наших наступлениях, не успеваем управляться с уничтожением сел и угоном наших людей. Пройдем еще не больше 15 километров, люди начнут выползать из самых невероятных нор и потоком устремятся в разные места.
