– … стало быть, – заканчивал свою речь сутулый человек с тяжелой книгой в руке, – огласить имя нового царя можно токмо апосля изучения всей Степен-ной книги, дабы ненароком ошибки какой не учинить.

– Ты, дьяк , не юли, аки змея! – стукнул об пол посохом один из бояр. – Чем тебе не люб князь Платон? Отвечай прямо!

Дьяк согнулся в низком поклоне.

– Не серчай, Илья Васильич, – сказал он. – Токмо ведь, прежде чем принять решение, разобраться сперва надобно… Старый-то царь-батюшка, царство ему небесное, наследника нам, сиротам, не оставил, вот и выходит, что право на престол имеют все его потомки. А их у нас, благодетель, почитай, не меньше дюжины наберется.

– Князя Бориса на царский венец! – встав во весь рост, гаркнул высокий молодой боярин. – Его род самый что ни на есть знатный!

– Брешешь, Митяйка! Как лисица, брешешь! – закричал на него боярин Илья Васильевич. – Самый знатный род, ведомо всем, князя Платона. Мы с им, – добавил он, ударив себя в грудь, – прямые потомки князя Гвидона, а князь Гви-дон, всем ведомо, законный сын царя Салтана и одной из трех сестриц, первая из которых была повариха, вторая – ткачиха…

– А третья? – не надеясь услышать ответ, спросила ведьма Аглая.

– А третья… – засмущался боярин. – Ну, она это… была мастерицей по дру-гой, по женской части.

Воспользовавшись заминкой, боярин Митяй Романович – тот, который предлагал отдать царский венец князю Борису – вскочил с лавки. Взмахнул по-сохом и принялся во весь голос орать о том, что бедное царство Салтана за свою многолетнюю историю столько натерпелось от всякого рода самозванцев, что еще одного – князя Платона, оно не выдержит.

Это речь вызвала настоящий взрыв возмущения боярина Ильи Васильевича.

Никого не слушая, он закричал о том, что Платон никакой не самозванец, а природный князь, в отличие, кстати, от того же Бориски, чья бабка, как извест-но, еще каких-то полвека назад самолично пасла свиней и ни о каком другом венце, окромя брачного, страхолюдина, мечтать не смела.

– Потому как, хоть и была она знатного роду, но, в отличие от своего непу-тевого внука, шесток свой знала!

Боярин Митяй Романович в ответ на это нарочито громко расхохотался, как бы давая понять, что не верит ни единому сказанному слову. Ткнул пальцем в князя Платона и обозвал его малахольным.

Все ахнули, а боярин Илья Васильевич, тихо вскрикнув, схватился за сердце.

– Зато князь Бориска, – жалобно сказал он, отстраняя от себя доброхотов, – сказывают, вовсе скудоумный! И что место ему не на троне Салтана, а на па-перти, рядом с такими же, как он, юродивыми.

– Он не скудоумный, – миролюбиво возразил Митяй Романович, – и не юродивый, а горячешный. Бог даст, поправится.

– А коли не даст?

– А коли не поправится, так и не беда, – безмятежно ответил боярин. – Пу-щай себе хворает на здоровье. Покуда я жив, будет кому страх на вас наводить.

При этих словах боярин Митяй Романович, выпятив грудь, важно осмотрел присутствующих.

Поняв, еще немного и сторонники Ильи Васильевича вцепятся Митяю Рома-новичу в бороду, думный дьяк, до того скромно стоявший в сторонке, сперва деликатно кашлянул, потом тихо воззвал:

– Бояре! Будет-то вам собачиться! Дозвольте слово молвить.

Бояре переглянулись. Покряхтели, попеняли дьяку на его неслыханную дер-зость, и потихоньку расселись по местам.

Милостиво разрешили:

– Сказывай, что хотел.

Дьяк раскрыл толстую книгу, которую всё это время держал в руках. Поли-стал, затем решительно захлопнул.

– Разобраться сперва надобно. Проследить по Степенной книге, кто какого роду есть. И тот, кто окажется самым близким царю-основателю Салтану, будет достоин к миропомазанию на царство его. А иному, бояре, не бывать.

– Так открывай скорей свою книгу да говори: кто там самый близкий, – вы-крикнули из дальнего угла. – Не томи!

– Правильно, – согласился боярин Митяй Романович. – Князя Бориса на ве-нец!

– Не могу я сказать, – опередив возмущенный ропот бояр, ответил дьяк. – Потому как потомками царя Салтана мнят себя почти что дюжина князей. А стало быть, надобно проверить родословную каждого из них, дабы ошибки ка-кой ненароком не учинить.

– Ты хочешь сказать, – возмущенно произнес боярин Илья Васильевич, – что новым царем может стать не князь Платон?

Дьяк виновато развел руками.

– И не князь Борис? – не менее возмущенно спросил боярин Митяй Рома-нович.

– Интересно, интересно, – прошептала ведьма Аглая.

Протерев зеркальце рукавом капота, она с неподдельным интересом приня-лась наблюдать за событиями, происходящими в покоях царского дворца даль-ше.

Однако на этом все закончилось. Задав думному дьяку несколько ничего не значащих вопросов, бояре, посовещавшись, решили дать ему два дня на то, что-бы проследить родословную каждого, считающего себя потомком царя Салтана, и в назначенный срок поведать Думе о полученных результатах.

– Очень интересно, – еще раз задумчиво прошептала ведьма Аглая.

С досады хлопнув ладонью по столу, громко воскликнула:

– Ах, если б я только могла заполучить эту Степенную книгу хотя бы на мгновение!

– Не сможешь, – уверенно произнес Кеша.

– Это почему?

Широко зевнув, попугай сказал, что Степенную книгу она никогда не полу-чит, потому что троечница – соображалки не хватит.

– А ты кто? – обиделась ведьма Аглая. – Отличник, чтобы такое мне гово-рить?

– Я, может, и нет, а вот он – да. – Кеша кивнул на волшебное зеркальце, по-казывающее спешащего на вокзал Леху. – С Борькой они всё что угодно тебе сделают.

Ведьма Аглая задумчиво посмотрела на мальчика. И в тот момент, когда тот, перейдя улицу на зеленый сигнал светофора, направлялся к зданию автовокзала, она вскочила на ноги, подбежала к полке, свалила книги на стол, схватила первую попавшуюся под руку, быстро пролистала и, с ходу наткнувшись на нужное место, прочитала вслух:

«Вьюга, ведьмина подруга!

Ты взлети под небо, вьюга.

Закружи над чистым полем,

Разнеси беду, напасти.

Будь моей послушна воле!

Будь моей покорна власти!»

В ту же секунду за окном поднялась метель. В горнице стало темно, неуют-но, а где-то в сенях, за дверью, тоскливо завыл ветер.

Вжавшись в табуретку, ведьма Аглая испуганно прислушалась к доносящим-ся снаружи звукам непогоды. Еще раз заглянув в книгу, закрыла ладонями уши и громко выкрикнула:

– Вьюга, доставь мне мальчика-отличника Лешу и его друга Борьку из Гри-горьевки!

В оконную раму ударил порыв ветра, отчего та чуть не треснула, в сенях кто-то жалобно ахнул, ухнул, потом с громким стуком что-то опрокинулось на пол, а потом… все стихло.

Ведьма Аглая, не шевелясь, сидела на табуретке с закрытыми ладонями ушами и с ужасом ждала, что будет дальше. Через минуту, поняв, что опасаться нечего, опустила руки и вытерла пот со лба.

И тут раздался стук в дверь.

В лешем лесу

Каждый раз, отправляясь на каникулы в Григорьевку сначала к бабушке, по-том и к Борьке, Леха испытывал ни с чем ни сравнимую радость. Горы, река, луга, которые деревенские жители называли выпасами, отсюда, из города, каза-лись роскошными декорациями, построенными исключительно ради того, что-бы он, Леха, два раза в год мог позволить себе отдохнуть от тягот и забот город-ской жизни. Часами просиживая за учебниками, ссорясь с забияками или ловя на себе презрительные взгляды хорошо одетых одноклассников, он утешал себе тем, что однажды уедет на каникулы в деревню, туда, где не придется корпеть над решением нескончаемых задачек, драться, в очередной раз доказывая, что ты не трус, и стыдливо отводить глаза, встречая взгляды одетых еще хуже, чем он сам, деревенских мальчишек.

«Скорее бы в Григорьевку!» – торопил он время, поглядывая на часы.

Перейдя улицу на зеленый сигнал светофора, Леха обогнал медленно двига-ющуюся по узкому тротуару вереницу людей с дорожными сумками в руках и вышел на широкую расчищенную от снега площадку, где в ожидании пассажи-ров стояли междугородные автобусы.