Уже проваливаясь в сон, после очередного бесполезного мозгового штурма, в углу камеры послышалось лёгкое, едва различимое шебуршание, чьи–то крохотные лапки стучали коготками по камню. Кажется, его мышеловка сработала. Медленно, чтобы не спугнуть хитрого и юркого зверька, Гном повернул голову в его сторону, но та, резво умчалась прочь раньше, чем он успел это осознать.

— Ну ничего, я подожду, — злорадно ухмыльнулся Гном всем телом повернувшись в сторону норы. Увидеть крысу он все равно не сможет в такой темноте, но это было и не обязателен. У Гнома уже был опыт применения дара Улья и с закрытыми глазами, хоть и не понимал, как это вышло. Главное, не прозевать следующее ее появление, а уж в успехе своего предприятия, кваз не сомневался.

Гному очень хотелось рассказать обо всем Соколу, но он уверенно отогнал эту мысль. Негласным правилом для них стало общение только на общие темы, никакой важной и полезной информации для килдингов, в том числе о стабах и своих товарищах они не озвучивали боясь того, что где–то здесь могла быть установлена прослушка. Сокол был сенсом, одним из сильнейших во всем регионе, поэтому заметить живого наблюдателя сумеет, но вот крохотная техника… Даже их трёп о поиске лазеек в договоре с Камнем не был чем–то, что могло бы заинтересовать Патриарха. У него ведь под рукой был Камень, а значит, он и так обо всем этом знал — отсюда и приказы озвученные Гному в кабинете.

— Ну же, — шевеля одними губами, азартно шептал Гном, — крысь–крысь–крысь…

В небольшом кабинете собралось три человека, а точнее — два иммунных и один сильно развитый кваз. Хозяин помещения только что закончил трапезу повергнув в состояние лёгкого шока двоих невольных свидетелей этого зрелища. Утерев раздутый нечеловеческий рот белой салфеткой, кваз отодвинул испачканную в крови тарелку, на которой ещё пару минут назад лежал практически сырой, кровоточащий кусок говядины, на несколько сотен грамм весом. Едва различимо довольно проурчав, Патриарх заговорил:

— Завтра с утра, сразу после принятия им жемчуга, выводите заключённого на пробный прогон. Наши осведомители сообщают, что командование стабов что–то готовят, но точных сроков и цели узнать не получается. Они чувствуют или даже знают о наших шпионах, но им это все равно никак не поможет. Тем не менее, нельзя терять бдительность и время. Как только пленник сможет держать под контролем элиту хотя бы десять секунд, нужно будет отходить на прежнюю позицию.

— Вы как всегда мудры, мой Патриарх, — низко кланяясь, пролепетал один из иммунных, — я немедленно распоряжусь, чтобы всё подготовили. Сколько элитных особей нужно призвать для теста?

— Для начала, хватит и одного, — немного подумав, ответил Патриарх, — если испытание пройдет успешно, повторим с бо́льшим количеством. Вертолет, надеюсь, починили?

— Да, повелитель, разумеется! — все так же, не разгибаясь, ответил иммунный, — необходимые детали доставили вчера утром.

— Тогда иди и передай мою волю остальным, — махнул рукой в сторону выхода Патриарх, после чего перевел свой жуткий хищный взгляд на второго иммунного, до этого тихо стоявшего возле его стола, — а с тобой, Камень, мы ещё потолкуем.

— Как вам будет угодно, мой Патриарх, — улыбнулся бывший глава Камчатки…

В засаде Гном просидел, если верить внутренним ощущениям, почти до самого утра, однако крыса по прежнему боялась показаться из норы. Где–то там, в глубине стены, он едва уловимо различал её копошение, но выходить из укрытия, опасливый зверёк не желал. Крысы были очень умны, это Гном знал ещё из прошлой жизни, а ещё, они были крайне живучи и быстры, что в его будущем деле могло очень сильно пригодиться. Отправить в стаб гонца с посланием, это был единственный способ рассказать товарищам о той заднице в которую он угодил, а вместе с тем, и кое–какую информацию передать. Если ему это удастся, то Штанга вместе с Олафом, возможно, смогут выработать какие–то контр–меры. Гном надеялся что силы его дара Стикса хватит на то, чтобы загипнотизировать крысу на очень долгое время и если уж этот план не сработает, то другого шанса уже не будет. Безусловно, объяснить крысе куда и кому бежать будет невозможно, он мог только молиться о том, что отдав ментальный приказ, крыса получит и образы что он с ними передаст, а так же направление движения в которой находился стаб. Все это попахивало откровенной авантюрой и даже бредом, но, он ничем не рисковал кроме собственных нервов.

Плюнув на засаду, решил сперва заготовить письмо. Порвал собственное исподнее, так как оно было из самого тонкого из доступных материалов, собственной кровью, краешком ногтя, одну за другой вывел несколько слов:

«Камень жив договор запрет дары сбегать убивать тюрьма килдинги ем жемчуг». Возможно, высохшая кровь размокнет пока крыса будет бежать по снегу до стаба — путь тут не близкий, но ничего другого под рукой все равно не было. Приходилось рисковать.

Закончив, убрал тряпочку сушиться на верхнюю полку, а вместе с ней и банку с наживкой, после чего лег спать. Завтра он продолжит охоту на мелкую дичь, а пока, нужно немного отдохнуть…

Гном пришел в себя от скрежета замка и последовавшего за этим зубодробительного скрипа двери его камеры. Он находился здесь уже четыре дня и все равно не мог привыкнуть к этому звуку.

— Эй морда, — грубо обратился к пленнику вошедший иммунный и уже привычно протянул черную жемчужину и кружку с раствором, — на, жри. Блин, Конюх, ты прикинь — эту тварь так усердно пичкают жемчугом, что он им скоро срать начнет. Вот бы и мне так.

— На то воля Патриарха, — спокойно возразил тот самый Конюх, державший в руке фонарь, луч от которого милостиво направил в сторону от Гнома. Но даже так, пребывающему (теперь уже) почти в полной темноте круглые сутки квазу, было больно переносить даже беглую встречу с этим светом. Практически на ощупь взяв с руки иммунного жемчужину, Гном вдруг услышал как тот вскрикнул и отскочил в сторону. Посмотрел на жемчуг в своих пальцах и увидел кровь.

— Эта тварь меня поцарапала! — заорал мужик глядя на кровоточащую ладонь, — мне сказали, что он не может причинять нам вред! Смотри как вскрыл! Харя тупорылая!

— Видимо, он это сделал не специально, — пожал плечами Конюх, — давай, выводи его, а я позову тебе лекаря.

Гному было приказано выйти из камеры и следовать за провожатым. Босыми ногами, он шлёпал по каменным коридорам и думал о том, что второй мужик был прав лишь отчасти — Гном действительно нанес травму этому иммунному случайно, дёрнув слишком широким ногтем, однако в тот самый момент, он думал о том, что был бы не против нанести ему кое–какие повреждения в скелете за такое неуважительное к себе отношение.

Что это значило? Гном пока не знал, но начал подозревать что возможно, Сокол с самого начала был прав и договор с Камнем, как таковой, уже не имел силы после уничтожения стаба. Нужно было выбирать — либо плюнуть на все и провести эксперимент, ценой которого могли стать несколько жизней включая его собственную, либо положиться на своих товарищей, с которыми у него появился шанс связаться.

Его вывели во двор и Гном от всей души поблагодарил солнце, которое ещё не показалось из–за горизонта. Он сильно боялся что просто ослепнет если его после четырех дней проведенных в кромешной тьме выведут на свет и дадут на него посмотреть. На площадке перед тюрьмой собралось несколько квазов и иммунных в северном утепленном камуфляже. Один из них подошёл ближе, кинул Гному свёрток с одеждой и обувью после чего приказал быстро одеваться и идти к вертолету.

Спорить Гном, конечно же не стал и выполнил все как было приказано, хотя бы потому, что от его собственной одежды практически ничего не осталось. Обувь стала сильно мала, футболка из термо ткани начинала сковывать движения, а штаны, которые он сейчас носил натирали так, что в пору было начинать выть.