- Полковник пытался нас завербовать, - пояснила она, - причем так, в легкую, с ходу, без серьезной подготовки.

   - Завербовать нас? Зачем?

   - Ему нужно наладить освещение нового губернатора, а мы, похоже, чуть ли не единственные, к кому он проявил интерес. Все элементарно. Но обижаться мы на него не будем, а выпьем еще по рюмке и расстанемся добрыми друзьями. И еще: мне икра эта очень понравилась.

   Выпили, конечно, и мило разошлись. Стоит ли говорить, что на следующий день Ольге доставили в подарок большую банку икры того самого посола.

   А пока прием продолжался. После беседы с полковником жгучий интерес других гостей к их персонам воспринимался четой Германовых несколько легче. Это была как бы прививка в преддверии длительной и тяжелой болезни, название которой: человеческое любопытство.

   Глава восьмая

   Новая встреча двух семейных пар не заставила себя долго ждать. Уже через пару дней у дома Германовых остановился лимузин губернатора. Не обсуждая этого заранее, и Померанцев, и Германовы остановились именно на варианте встречи за чаем в семье профессора - это был, действительно, лучший способ избавиться от лишних ушей.

   Посидели за самоваром и общим разговором, мужчины делились своими впечатлениями от европейских столиц, старательно обходя при этом вопросы мировой политики. И уж тем более никто не касался темы недавнего заключения Померанцева. Что захочет - сам расскажет. А не захочет - и не надо.

   Постепенно Ольга умело отвлекла свою родственницу на разговор о выборе наилучшей гимназии для ее детей вкупе с воспоминаниями о тех временах, когда они обе учились в Смольном. Так что разговор как бы разделился и предложение Германова переместиться мужчинам в его кабинет, чтобы не мешать дамам решать наиболее важные вопросы бытия, выглядело вполне резонно.

   Разговор сложился не сразу. Сначала устроились в покойных креслах у широкого окна, за которым был виден грустный зимний сад. Там в конце расчищенной дорожки скучала в ожидании лета уютная беседка. У входа в нее с обеих сторон на специальных столбиках были размещены кормушки для птиц в виде открытых площадок с покатыми крышами на тонких столбиках. В кормушках было довольно оживленно - снегири, синички и прочая птичья мелочь спешили наесться за короткий зимний день.

   Померанцев вдруг поймал себя на том, что он завидует хозяину дома, его теплому, уютному особняку, спокойной профессии, хорошо заметной гармонии в семье.

   Германов, как будто почувствовав его настрой, усмехнулся и сказал:

   - Знаете, были когда-то и мы рысаками. Но всему свое время. И еще очень важно поймать во время ту мелодию, которую захочешь слушать до конца жизни. Конечно, к большинству это приходит с возрастом, но есть несчастные, которые так и не слышат ее до конца жизни. Но самое тяжелое, когда она у кого-то зазвучала, а потом вдруг прервалась. Такому не позавидуешь.

   -Я часто думаю, - продолжал он, - как получилось, что мы с Ольгой - оба очень активные и деятельные люди - вдруг осели здесь, в общем-то в глуши, и нашли себе и дело по душе, и очень спокойный образ жизни. Казалось бы, ничто на это не указывало, напротив, мы оба были на подъеме. Жизнь, карьера - все кипело. Удача повернулась лицом, и совсем не факт, что мы обязательно бы попали под маховик репрессий, которые тогда начинались в Питере. А вот нашелся правильный человек, разглядел в нас что-то такое, что позволило ему сделать вывод, что нам на самом деле было нужно, и дал во время правильный совет. И ни о чем не жалеем, поверьте. Так что очень благодарны одному нашему другу, который направил нас на этот путь.

   Губернатор даже не понял, что заставило его задать следующий вопрос, скорее всего интуиция, благодаря которой он в свое время и сумел сравнительно быстро подняться в государственной иерархии НРК:

   - Этот Ваш друг... Он, случайно, не в Федерации ли раньше служил в генеральских чинах?

   - Да, именно так, хотя имени его называть мне бы и сейчас не хотелось.

   - Да и бессмысленно это. Имен у него немало было, думаю, что и сейчас не под своим живет. Если жив, конечно.

   - Значит, все-таки он. Знаете, когда Вас со товарищи грохнуло, мы с Ольгой немало рассуждали о том, что, кто, зачем и как. И она первая подметила, что во всей этой ерунде, которую вам предъявляли, виделось ей что-то знакомое. Нет, даже не почерк, а умение так запутать следы, что и понять никто ничего не смог. Мастерская работа, мало кто так умеет. Послушайте, уж если пошел такой разговор, Вы мне объясните, а откуда взялось это "18 марта"? Это, вообще, что?

   - Видите ли, профессор, в знании истории я с Вами тягаться, конечно, не буду, но я согласен с теми, кто считает, что беды Российской империи начались не с русско-японской войны, а несколько раньше, а, именно, когда она дала слабину и отказалась сама, без всякого серьезного нажима, просто за мзду малую, от Аляски. То есть, конечно, территориальные размены в истории бывали и ранее и они с практической точки зрения вполне возможны, но это был не просто размен. Туда шли русские люди, преодолевали огромные пространства, строили и создавали, сплачивали вокруг себя местных. Что бы там потом не говорили о цене вопроса, но средства на этот проект - назовем действо это модным нынче словом - давала вся страна, это было действительно дело всей нации как часть общего движения России на восток.

   Я не говорю сейчас о том, было это хорошо или плохо, не трогаю моральный аспект покорения местных народов и приведения их под руку русского царя, принесения туда нашей религии, но это был общенациональный проект. Россия расширялась и выходила на новые рубежи. Их приходилось отстаивать, в том числе и силой, лить кровь, свою и чужую.

   И вот, впервые без серьезного давления извне, без внешней угрозы мы отдаем рубежи. И какие! Стратегические по своей сути. За прошедший без малого век американцы превратили тихоокеанское побережье континента в высокоразвитый район. Больше, конечно, Калифорнию, но и на Аляске уже появилось много всего интересного. А теперь, представьте, что над всем этим развивался бы русский флаг. И пусть даже сейчас это была бы "еще одна Россия", как, например, ДВР, но, все же, Россия.

   Но, главное, это, все же, моральный аспект. Мы уступили, ушли, продали часть своей территории за деньги. С этого что-то и надломилось в людях. И именно в силу этого надлома проиграли японцам войну, которую еще надо было умудриться проиграть. Да и подвиги какие-то стали... Даже эта история с "Варягом". Чуть постреляли, отступили и сами затопились, да так, что японцам и поднять-то корабль легче легкого было. А ведь за полвека до этого "пистолет Казарского" имел место! Неужели не видна разница между "Варягом" и "Меркурием"? Люди другими стали: отступать, уступать и поступаться честью стало можно!