Конечно, телеграф - дело новое. До конца его значение и перспективы тогда мало кто понимал, что признавали и в МИДе. И поэтому делали неожиданное заключение: если уж и продавать, то оговорить свое право на выкуп. Скажем, раз в 50 лет.

   - Это кто у Вас рассудительный такой? - император показал бумагу Горчакову.

   - Остен-Сакен. Но не тот, который по европейским делам, а из азиатского департамента. Барон Федор Романович. В последней экспедиции Путятина в Китай принимал участие, очень интересные наблюдения только что опубликовал по линии Русского географического общества. Хорошо знает азиатов. Эта идея с выкупом, думаю, именно из азиатских практик и пришла.

   - И что полагаете?

   Горчаков практически ни минуты не колебался. Общего построения решения данного вопроса идея возможного выкупа нисколько не нарушала, но позволяла достаточно изящно преодолеть очевидную неловкость, которая как будто витала в атмосфере кабинета. Да, уступаем, но сами, не под влиянием чужого давления и угрозы военной силой, и к тому же добрым друзьям, почти союзникам, да еще и оговаривая право получить обратно. Американцы вряд ли будут всерьез возражать против такого условия. В конце концов, можно будет и в цене чуть уступить, они там у себя каждый доллар считают. По своему основному опыту и складу ума он был, конечно, в первую очередь европейским политиком. Да и вообще, какая там может быть политика на далеких берегах севера Тихого океана? А с этой клаузой все присутствующие достойно выйдут из неловкой ситуации.

   - Можно было бы согласиться и обговорить это условие лично с президентом САСШ. А чтобы не пугать его и не создавать ему проблемы с общественным мнением - у них и так там многие считают, что земли они уже отхватили больше, чем достаточно, можно было бы предложить сделать статью договора о выкупе тайной. Как события сложатся через 50 лет - знать пока никто не может, но свободу действий своим преемникам мы оставим.

   Императору особенно понравился именно последний пассаж. Сам он вступил на трон как раз в условиях, когда надо было принимать одно за другим вынужденные и к тому же тяжелые решения: надо было завершать проигранную Крымскую войну и решать крестьянский вопрос. И это уже не говоря о модернизации, в которой нуждалась вся общественная жизнь страны. Наследникам подобного оставлять не хотелось бы.

   Остальные участники совещания молчали. Всерьез обсуждаемую оговорку никто не принимал. Более того, многих более чем устраивало, что вместо обсуждения сути вопроса: продавать или не продавать, император погрузился в размышления о каком-то возможном через полвека выкупе. И Император, и канцлер очень удивились бы, узнав, каким замысловатым способом оказалась у него именно сверху других бумаг записка Остен-Сакена, которую очень умелые в аппаратных играх люди решили использовать как дополнительную гарантию принятия на этом совещании правильного решения.

   Император думал недолго:

   - Быть по сему. Договаривайтесь с американцами. И не тяните. Деньги нужны.

   Глава первая.

   - Потом расскажешь. Именно тебе бы не стоило иронизировать на этот счет. А этот документ - точнее, секретная статья договора о продаже Аляски - все эти годы хранится у нас в подвале. Хочешь, покажу?

   Предположить, что после таких слов жены Германов спокойно ляжет в постель и проспит до утра, мог только тот, кто совсем не знал этого человека. Ольга позднее много раз со смехом вспоминала, как среди ночи они с мужем в собственном доме тихонько крались со второго этажа, где находилась их спальня, в подвал, замирая на каждом шагу в страхе разбудить кого-нибудь из своих многочисленных гостей. Проходя по коридору мимо кухни они с удивлением обнаружили там Петрова, которому то ли не спалось, то ли его мысли требовали небольшой порции допинга. Так что он коротал время с бутылкой знаменитого Ольгиного "латгальского коньяка", краюхой черного хлеба и парой антоновских яблок. Увидев вдруг в дверном проеме хозяев дома в халатах и с фонариком в руках, Петров помотал головой, с удивлением посмотрел на почти полную бутылку и открыл было рот, чтобы поинтересоваться, не желают ли они составить ему компанию, но Ольга строго нахмурила брови, отрицательно покачала головой и приложила палец к губам. Так они и прошли мимо. Петров по-быстрому хлопнул рюмку и стал ждать дальнейшего развития событий.

   Зная мужа, Ольга понимала, что уж если она в нарушение всех зароков, которые много раз давала себе, все же проговорилась о своей семейной тайне, то сначала надо действительно дать ему саму бумагу, документ, а уже потом рассказывать об обстоятельствах этого загадочного дела. Так что в подвале она показала Германову, как надо немного нажать вбок, а затем сдвинуть две доски потолка. Открылась небольшая щель, в которую она запустила руку и затем вынула откуда-то сбоку завернутый в мешковину круглый металлический футляр с притертой крышкой.

   - Давай лучше возьмем его с собой и посмотрим наверху, - Ольга понимала, что Германова обуревает азарт, но разворачивать действительно исторический документ на крышке бочки с квашеной капустой или солеными огурцами ей не казалось правильным. А других поверхностей в подвале, который использовался исключительно по назначению, в общем-то и не было.

   Так что Германов поставил доски на место, предварительно убедившись, что в тайнике над потолком подвала есть еще какие-то таинственные свертки. Он вопросительно посмотрел на жену. За годы совместной жизни они научились понимать друг друга без слов.

   - Кое-что из огнестрельного. От прошлого осталось, - Ольга изобразила в дополнение к этим словам самое невинное выражение лица из всех возможных.

   - Тебе мало того, что есть в доме? - Германов был искренне удивлен. Он уже не раз заговаривал с Ольгой о том, что, имея в сыновьях такого любознательного подростка, как их сын, было бы неплохо немного сократить количество огнестрельного железа в доме.

   - Там ручной пулемет и немного гранат, - это прозвучало почти так же невинно как признание, что от прошлогоднего урожая у них осталось несколько банок с солеными помидорами, - ну и пара пистолетов со спиленными номерами. На всякий случай. И еще сверточек Петрова. Я и не знаю даже, что там. - Ольга поняла, что уж если пришла пора каяться, то останавливаться не стоит.

   В другой момент Германов бы несколько иначе отнесся к таким признаниям - все же хотя в отношении оружия в НКР существовал уведомительный порядок регистрации, но гранаты и пулеметы частным гражданам не полагалось иметь ни под каким предлогом, но сейчас все его мысли занимал таинственный футляр.