<p>
За окном над крышами домов оранжево-розовым пожаром разгорался рассвет.</p>
<p>
2</p>
<p>
На огневую позицию выдвигаться начали еще заполночь.</p>
<p>
Бронепоезд двигался скрытно: не зажигая огней, неспешно, лишь иногда постукивая колесами на стыках рельс.</p>
<p>
Игнатий Константинович нервничал ужасно. Сначала бледный, напряженный, как струна, ходил из угла в угол в оружейном отсеке. Как маятник в часах на стене: туда-сюда, туда-сюда. Потом не выдержал, отправился лично проверять все шесть установок в соединенных общим коридором бронированных вагонах. Ни за что, ни про что, из-за сущего пустяка, обругал по матери прапорщика Ворошилова. Тут же извинился, дружески потрепал по плечу.</p>
<p>
Клим Ворошилов только рукой махнул: понимал, что капитан Циолковский сейчас слегка не в себе. Оно и понятно. Испытание предстоит весьма серьезное: первое боевое применение установок "К-1". Труд едва ли не десятка последних лет. Бессонные ночи в конструкторском бюро и цехах паровозного завода. Бесчисленные испытания на секретном полигоне около Луганска, в жару, в дождь и в холод. Эх, да разве ж все упомнишь?</p>
<p>
И вот она, голубушка наша, "Катюша", - так прозвали установку ребята-сборщики на заводе, - готова, смонтирована по шести комплектов на трех бронепоездах и отправлена на германский фронт - для натурных испытаний и боевого применения, для прорыва вражеской обороны. За которым должно воспоследовать мощное движение пехотных частей и кавалерии на север Германии, а потом - на Берлин, стрелой в самое сердце проклятой кайзеровской империи.</p>
<p>
Разумеется, все шесть установок на бронепоезде оказались в полном порядке: снаряжены как надо, запасные боевые комплекты наличествуют, расчеты бодрствуют и начеку, солдаты выспались и отдохнули днем - свежи, как огурчики, взятые прямиком с грядки. Все вычищено, вылизано, готово к бою.</p>
<p>
Циолковский придирчиво осмотрел ракетные комплексы лично, заглянул в каждый угол, проверил наводку и запалы. Рванулся по коридорам поезда обратно, в оружейку - еще что-то, наверное, замыслил. Клим, само собой, двинулся следом: уж, почитай, десять лет он вместе с Константинычем, привык быть рядом.</p>
<p>
Вдруг вспомнилось почему-то, как в девятьсот пятом Циолковский вытащил его почти из самых лап жандармерии. Кровавые январские события в Питере эхом отозвались в провинциальном Луганске. Клим тогда связался с социал-демократами, и ему грозили крупные неприятности - ссылка в Сибирь, а то и каторга.</p>
<p>
Инженер Циолковский лично явился в жандармерию и потребовал немедленного освобождения мастерового Ворошилова.</p>
<p>
"Голубчик мой, Игнатий Константинович! - взвился жандармский подполковник, начальник луганского сыскного отделения. - Да он же бунтарь! Социалист!"</p>
<p>
"Прежде всего, он - толковый мастер и хороший организатор рабочих, - твердо парировал Циолковский. Взглянул в лицо жандарму с лукавым прищуром. - Или вы, милостивый государь, готовы взять на себя ответственность за срыв секретной государственной программы военного значения?"</p>
<p>
Конечно же, жандармский подполковник не был готов противодействовать разработкам инженера Циолковского, лично санкционированным самим государем. Так и стал мастеровой Клим Ворошилов ближайшим помощником Главного конструктора "К-1". С революционерами и подпольем пришлось распроститься - какая там революция, если дни и ночи проводишь на заводе да на испытаниях?</p>
<p>
Ну, а когда год назад начался нынешний шухер - войнушка с германцами и австрияками, - Игнатий Константинович получил капитанское звание, а для Клима Ворошилова выхлопотал погоны прапорщика: ажно к самому министру обороны обращался, да...</p>
<p>
Но вернуться в оружейку у Циолковского не получилось. По дороге, в проходе между вагонами, капитана поймал за ремень полковник Стрельников, начальник поезда. Потащил за собой, махнул рукой Климу - давай, мол, за нами.</p>
<p>
Пришли в полковничью "келью". Стрельников без лишних церемоний достал из шкафчика три пузатых рюмашки, бутылочку "шустова". Плеснул каждому коньяку по два пальца:</p>
<p>
- А давайте-ка, господа, за удачу! За то, чтобы у нас сегодня все получилось!</p>
<p>
- За победу! - поддержал Клим.</p>
<p>
Пивал с господами он, конечно, редко, но тут сердцем понял, что полковник хочет не просто выпить, а старается успокоить Игнатия Константиновича.</p>
<p>
Чокнулись, выпили, не закусывая. Щеки Циолковского тотчас же порозовели. Фигура как-то сразу обмякла.</p>
<p>
- Ну, вот и хорошо! - полковник окинул взглядом капитана, весело подмигнул Климу. Достал из нагрудного кармана "Павла Буре" на серебряной цепочке. - А теперь пора на командный пункт. До залпа осталось десять минут.</p>
<p>
Друг за дружкой они отправились в головной вагон, по металлическим ступенькам поднялись в обзорную башенку.</p>
<p>
Ночь была темной, не видно не зги. Впереди, всего в полутора километрах, начинались германские позиции, за ними - подтянувшиеся к фронту обозы и склады. Немец готовился атаковать послезавтра. Но разведка прознала об этом, и в ставке Верховного было решено упредить врага, мощным ударом атаковать первыми сразу в трех направлениях. Смести внезапными залпами "Катюш" фронт германцев и ударить в образовавшиеся прорехи всеми силами, пока кайзер не очухался.</p>
<p>
Стрельников снял телефонную трубку, покрутил рукоятку динамо на стене, рявкнул в конус на мембране:</p>
<p>
- Команда "Готовсь"!</p>
<p>
Клим украдкой перекрестился. Начинаем, Господи.</p>
