<p>
- Значит, помочь мне никто не в силах, - сухо констатировал Игнатий. - Ни вы, миростроитель, ни сам Господь... Вот поэтому мне нечего делать на этой ветке вашего дерева. Пусть у батюшки будут другие продолжатели его славных дел.</p>
<p>
- Вы говорите так потому, что живете своим горем, - сказал Волянецкий. - Наверно, это действительно выглядит мужественно и красиво: умереть ради любви.</p>
<p>
- Вы иронизируете! - Игнатий возмущенно выдохнул. - Не смейте!</p>
<p>
- Нисколько не иронизирую, - Чеслав Сэмюэль чуть подался вперед, заглядывая собеседнику в глаза. - Но умереть из-за любви - это очень уж просто. Собрался с духом, приставил дуло к виску, дернул пальцем спусковую скобу - и все. Решил все проблемы одним махом. А воссоединишься ли с любимой в иных мирах - это уж Бог весть... Игнатий Константинович, а если все-таки попытаться иначе: жить ради любви?</p>
<p>
Он помолчал, разглядывая лицо собеседника, потом продолжил:</p>
<p>
- Что, если попробовать жить так, чтобы каждый свой шаг, любое дело, все свершения посвящать любви - вашей Екатерине Сергеевне?</p>
<p>
- Звучит патетично. "Жить во имя любви"... Красивая фраза, - Циолковский криво усмехнулся. В глазах защипало. - Вы всех своих марионеток на ветвях времени вот так наставляете, да?</p>
<p>
Тень обиды скользнула по лицу Волянецкого.</p>
<p>
- Не всех, - произнес он, поджав губы. - Обычно все много проще: мы во сне ретранслируем в человеческую психику все то, что хотим донести до конкретного субъекта, который нас интересует. Обычно эти трансляции - простая калька событий из ранее построенных миров. Разумеется, с некоторыми корректировками по содержанию, - чтобы внушение подействовало именно так, а не иначе.</p>
<p>
- Ловко! Вы двигаете нас, живущих на ветвях времени, как шахматные фигуры! Как оловянных солдатиков, расставленных на столе!</p>
<p>
- Не совсем так, - Волянецкий по-прежнему пытливо смотрел в лицо собеседника, чуть наклонив голову влево и прищурив глаза. - За субъектом внушения все равно остается свобода выбора. Наши "ночные картинки" - всего лишь рекомендация, яркое описание одного из возможных способов действий. А далее человек волен выбирать свой жизненный путь сам.</p>
<p>
- Значит, все-таки выбор есть, - Игнатий чуть смягчился, опустил голову.</p>
<p>
- Кроме того, такие внушения применяются чрезвычайно редко, только в кризисных жизненных ситуациях, - продолжил Чеслав Сэмюэль. - Мы ценим право человека быть самим собой.</p>
<p>
- Но ко мне вы решили явиться лично, - Циолковский снова поднял взгляд на гостя. - Почему?</p>
<p>
- Потому что однажды, много лет назад, со мной случилась похожая история, - тихо сказал Волянецкий и грустно улыбнулся. - И я едва не наделал глупостей...</p>
<p>
Некоторое время они сидели молча.</p>
<p>
- Извините, - сказал Игнатий. - Я, кажется, был излишне дерзок.</p>
<p>
- Да нет, ничего, - Волянецкий пожал плечами.</p>
<p>
- Жить ради любви, - произнес Игнатий почти шепотом. - Ради памяти Катеньки...</p>
<p>
Он уставился отсутствующим взглядом куда-то в пространство над головой гостя.</p>
<p>
- Вот так обстоят дела, Игнатий Константинович, - Чеслав Сэмюэль пружинисто встал со стула и шагнул к окну. Выглянул наружу и констатировал:</p>
<p>
- Уже почти расцвело. Мне пора уходить.</p>
<p>
Циолковский вскинулся, поднялся с табурета:</p>
<p>
- Так быстро? И вы мне больше ничего не скажите?</p>
<p>
- А что я могу вам еще сказать? - Волянецкий обернулся к собеседнику. - Дать инструкции? У вас полная свобода выбора. Право строить свою жизнь так, как вы захотите. А мне следует исчезнуть, не оставив следов. Я даже патроны в вашем нагане вернул в исходное состояние.</p>
<p>
- Это, наверное, чрезвычайно интересно - строить разные вселенные, - сказал Игнатий задумчиво.</p>
<p>
- Это очень трудно, Игнатий Константинович, - Волянецкий вздохнул. - Все равно, что прожить жизнь.</p>
<p>
Он улыбнулся, широко и дружески:</p>
<p>
- У вас сейчас есть шанс создать новый мир. Такой, какой вы захотите. И я верю, что у вас это получится! Ну, а теперь до свидания!</p>
<p>
- Мы еще встретимся?</p>
<p>
- А это всецело зависит от вашего выбора, - Чеслав Сэмюэль лукаво прищурился. - У нас же, у миростроителей, не принято оставлять на произвол судьбу тех, кто смог удачно построить свой собственный мир. До встречи!</p>
<p>
Волянецкий быстро шагнул вперед и совершенно бесшумно вошел в стену. Что-то большое тенью мелькнуло за окном.</p>
<p>
Игнатий рванулся вперед, выглянул наружу, пошарил глазами по небу, но ничего не увидел. Гость из ниоткуда бесследно растворился в пространстве и времени.</p>
<p>
Циолковский вернулся к столу, взял наган, повертел в руках.</p>
<p>
- Жить во имя любви, - сказал почти шепотом. - Во имя моей Катеньки...</p>
