– Связь с телом нестабильна, – пояснил Кирино, бросив на меня короткий взгляд. – Такое бывает, когда душа осознаёт, что тело не родное.

– Я… как ты?

– С той лишь разницей, что твоё тело создано искусственно, и настоящего хозяина у него нет. Но в таком случае была бы не доступна магия, однако… колдун смог как-то обойти этот момент, воссоздав энергетические потоки.

Я качнула головой, показывая, что не особо понимаю, о чём он. И тут же пожалела об этом, потому что пол под ногами пустился в пляс. Таши вновь пришёл на помощь и помог устроиться у стола. Благодарная улыбка вышла, вне всяких сомнений, вымученной, однако была абсолютно искренней, и от ответной улыбки мэтра внутри поселилось приятное щекочущее чувство. Как же всё-таки хорошо, что он рядом!..

– Представь, что тело – ваза, душа – драгоценный камень, а энергия – вода в вазе, но в каждой свой уникальный состав… цвет, – тут же поправил хмырь сам себя, – уникальный цвет. И этот цвет такой же, как цвет камня. Ты можешь перенести камень из одной вазы в другую и поменять там цвет воды, но создать воду из ничего нельзя. Твоё нынешнее тело – копия твоей настоящей вазы, и…

Зрачки Кирино запульсировали, он поджал губы и встряхнул головой, опустив взгляд на свои раскрытые ладони.

– Что и? – нахмурился Весташи.

– И я понял, зачем это Грассэ, – почти неразличимо пробормотал он.

– И-и? – нетерпеливо протянул мэтр.

– В некоторых ритуалах главную роль играет кровь, – Кирино сел на любимого конька, его глаза загорелись азартом, а речь стала куда быстрее и эмоциональнее, – как носитель информации о душе, но вместе с тем… В жертвоприношениях суть кроется не в душе, душа умирает просто потому, что в теле заканчивается энергия – именно энергия является тем, что запускает механизм ритуала в случае жертвоприношений. И если предположить… да нет, даже предполагать ничего не надо, вот оно – доказательство того, что такой способ работает, сидит перед нами!

– Я не понимаю, – растерянно оглянулась на Таши, едва сдерживая слёзы обиды.

– Да я как-то тоже не особо, – поддержал мэтр.

– Душа считывает информацию о теле благодаря энергии, существует что-то вроде привязки… грубо говоря, возможность переселятся между телами обуславливается тем, что есть способ перекрасить воду в чужой вазе. В первую очередь душа реагирует на сигнатуру…

– Че-его-о-о? – непонимающе нахмурившись, протянул мэтр.

– Энергетический импульс…

– Чего?! – повторился Таши.

– Сигнал?.. – вопросительно развёл руками Кирино.

– Ты учитывай, что я всего лишь тень, я в этих ваших магических академиях не учился. У Лиги всё просто – вот кинжал, вот горло. Бей метко – будешь жить долго.

Кирино демонстративно закатил глаза и сокрушённо вздохнул.

– Песня. Каждый энергетический след… каждая вода в вазе поёт свою песню. Песня резонирует… надеюсь, хотя бы это слово тебе понятно? – ядовито поинтересовался он. – Так вот, песня резонирует от стенок вазы, и, соответственно, звучит уникально. Если поменять цвет воды, песня будет звучать иначе, но из-за того, что ваза не родная для этого цвета воды, отражаясь от стенок, она будет звучать и не так, как в родной.

Весташи потряс головой. Мне очень хотелось повторить его жест, но я вовремя вспомнила, чем это чревато.

– Погоди, не так быстро, дай усвоить, – поднял вверх указательный палец он. – Ты хочешь сказать, что душа-камень привязывается к своей вазе за счёт уникальной песни?

– Именно! – хлопнул в ладоши Кирино. – Даже искажённая песня может стать ориентиром, однако только если не слишком сильно искажена. Поэтому для моего ритуала Перерождения подходит далеко не каждое тело. И поэтому же мне приходится менять их – душа рано или поздно замечает подлог. Но! Если сделать так, что и ваза, и цвет воды в ней будут такие же, как у оригинала…

– Покинувшая родное тело душа устремится к копии? – наконец, суть объяснений хмыря дошла и до меня.

– В точку, – он прищёлкнул пальцами.

Сейчас Кирино напоминал чем-то отца, с его горящими глазами и эмоциональными объяснениями-сравнениями. С той лишь разницей, что улыбка на лице отсутствовала напрочь, а если и мелькала, то скорее ехидно-ядовитая, чем лучезарная и светлая.

То, о чём он сейчас говорил, в некотором роде было… возможностью бессмертия?

– Почему этого никто не сделал раньше? – хмыкнул Таши.

– Потому что даже у близнецов вазы чуточку, да отличаются. А созданные искусственно тела не имели воды, и любая, которую наливали в них, оставалась бесцветной.

– Грассэ сделал невозможное? – задав вопрос, мэтр сам же на него и ответил: – Грассэ сделал невозможное.

– Здесь не обошлось без того… или тех, кто даровал ему Слово.

Ещё и про жертвоприношения упомянуто было. Стоп! Ведь, действительно, в таком случае, если душа покидала тело и просто переселялась в новое, а энергия была тем, что запускало ритуал… жертвоприношение без смерти жертвы? Только зачем это отцу? Да и не слишком ли сложно всё это – воссоздавать тело, переносить душу… Впрочем, жертва могла быть особенной?..

– Так! – Весташи поднял вверх обе руки и покрутил кистями в воздухе. – Думаю, на сегодня с нас всех хватит. Ещё не очень поздно и какие-то заведения на набережной должны работать. Ириска, не хочешь прогуляться?

– Звучит отлично, – встрял Кирино прежде, чем я успела ответить.

– О нет, братец, ты остаёшься здесь. И за нами не идёшь, вот ни при каких условиях. Сиди и думай о своём поведении.

Хмырь надменно-вопросительно изогнул бровь. Я же решила не задумываться на тему происходящего между ними – не маленькие дети, разберутся как-нибудь. Но про осколок души и появившуюся после серёжку в ухе спросить мэтра стоило, просто потому, что в этом была замешана и я. Кирино чувствовал осколок во мне, но как только Весташи достал его – перестал. Значит, зачем-то Таши спрятал его и возвращать не намеревался.

– Очень плохом поведении, – мэтр пригрозил побратиму пальцем. – А когда я вернусь, мы с тобой серьёзно поговорим.

– Оставишь меня в одном доме с той старухой? – зацокал языком Кирино. – Рискуешь остаться без своей коллекции чайников.

– Переживу, – пожал плечами Таши и, протянув руку, помог мне подняться.

Как только мы спустились на второй этаж, я почувствовала себя неуютно и начала теребить пояс халата – слишком уж непривычной была такая одежда, а уж выходить в ней на улицу… не много ли внимания мы с мэтром привлечём к себе такими экстравагантными нарядами? Да ещё и рыжая голова была сродни факелу в толпе. Брика вот всегда с другого конца улицы было видно, особенно зимой, когда он не надевал шапку. И дело было совсем не в его рослости.

– Может, лучше переодеться? – замявшись, остановилась посреди коридора.

– Не переживай, я про набережную больше для него сказал, чтобы даже если и пойдёт следом, не нашёл нас. У меня другие планы, – подмигнул он, – и никого, чтобы оценивать правильность узла на поясе, рядом не будет.

Я закусила губу. Слабость почти прошла, но встряхивать головой показалось опасным. Хотя было довольно заманчиво – а вдруг вместе с этим жестом из неё заодно вывалятся все страхи и тревоги?

– Тебе стоит отвлечься, – Таши невесело усмехнулся. – Я знаю этот затравленный взгляд… и мне кажется, придумать, что делать дальше, можно и позже, а сейчас… постарайся просто не думать, ладно?

Не думать? Совсем?

– Ни об одежде, ни о чужих взглядах, ни об… отце. О последнем – особенно. Постараешься?

Но что тогда? Просто оставить всё как есть? Цикада, проклятье, жертвоприношения и замыслы отца…

– Если ты начнёшь грузить себя всем и сразу, очень скоро сорвёшься, – легонько щёлкнув по лбу, мэтр настойчиво потянул за собой. – Мы потом обязательно сядем, разложим всё по полочкам и придумаем, как действовать. Но – потом. Так будет лучше. Веришь мне?

Не задумываясь ни мгновения, кивнула. Пожалуй, даже при всей своей скрытности, доверия Весташи заслуживал как никто другой, особенно, когда он честно признал, что собирался использовать моё проклятие, а значит, и меня. Не знаю почему, но этот поступок вроде и показал его с неприятной стороны, а вроде и… он сказал, что боится стать похожим на моего отца?