Я плохо помнила, как очутилась в лесу. Что было до чернильного провала в памяти, не получалось выудить при всём желании.

– А пить не хочешь? – ехидно напомнил скрипучий голос.

Не стала пререкаться. О жажде как-то не думала, слишком много было других потрясений и нужд, чтобы обращать внимание на сухость во рту.

Холодная вода неприятно колола щёку изнутри – видимо, всё-таки укусила себя слишком сильно. Мой невольный спаситель заметил гримасу боли, и мигом очутился рядом. Схватил грязной ладонью за только что отмытый подбородок и уставился пустыми мёртвыми глазами прямо в душу. Губы, похожие больше на две толстые синие гусеницы, едва заметно шевелились. Будто заворожённая, не сразу опомнилась и отпихнула его, на что Кирино лишь усмехнулся, опустился на корточки и демонстративно вымыл руки.

– Я помогу, – бесцветным тоном пообещал он. – Не бойся. Дай ступню.

Замотала головой. Что он собирался делать? То за подбородок хватает, то ступню требует…

– Дай.

Безжизненные глаза полыхнули льдистым огнём. Нехотя подошла сама и дала отмыть ноги – постепенно пяткам стала возвращаться чувствительность, и я в полной мере осознала, как же сильно сбила их. Выругавшись непонятными словами, Кирино поочерёдно прикоснулся к каждой ступне, крепко сжимая и беззвучно двигая губами. Раскалённые иглы, оставляющие после себя мимолётную боль и жар, – и ран как не бывало.

– Дашься помочь ещё? – поднял взгляд то ли демон, то ли волшебник, и криво усмехнулся.

Вылечить и щёку не составило труда. А чтобы не пришлось снова спасать ноги, Кирино снял рубаху – ему она была уже без надобности – и ножом разрезал её на полосы, которыми обмотал мне ступни.

– Ты правда демон? – не выдержала я и затаила дыхание.

– Сложно сказать, если вдаваться в подробности… – он одёрнул себя, вновь усмехнулся и жестом велел двигаться дальше. – Думай так, как тебе будет приятнее.

– Мне приятнее считать, что ты добрый волшебник, которого злые колдуны пленили, чтобы не помешал их коварным замыслам. Но ведь это не так?

– Думай так, как тебе будет приятнее, – повторил и нехотя добавил: – Добрые волшебники редко похищают девочек, чтобы затащить их в тёмный лес. Раз добрый я, а не они, будешь верить мне?

Кирино передёрнул плечами и ускорился. К разговорам душа – ежели таковая вообще имелась – у него явно не лежала, но я понимала, что держать язык за зубами ни к чему, особенно, если таким образом получалось отвлечься. А отвлечься ещё как стоило.

– Ты знаешь, кто мои похитители?

– Владеющие.

– Зачем им я? Я какая-то особенная, да?

Он кинул беглый взгляд через плечо и хмыкнул.

– Не думаю.

Повисло молчание. Судя по односложным ответам, Кирино был сосредоточен на чём-то своём, очень важном, а мои попытки завязать хоть какой-нибудь разговор лишь раздражали, хоть виду он и не подавал. Поджав губы, чуть ускорилась и пошла впереди, дорога всё равно была одна, вдоль петляющего по оврагу ручья. Подняться по снова сделавшимся крутым склону вряд ли бы получилось, да и бессмысленно – деревья и кусты росли столь плотными рядами, что чащу по праву можно было назвать непролазной.

Обрушившееся на голову спокойствие из дара стало проклятием. Страх давал одну чёткую и понятную цель, кроме которой ничего не существовало, – бежать как можно дальше, а сейчас… сейчас невозможно было не думать. Как далеко я от дома? Где сейчас мои родители? Живы ли вообще? А нянюшка?..

– Кто твои родители? – будто бы параллельно копаясь в моих мыслях, неожиданно спросил Кирино. – Откуда ты?

– Грассэ, – я без труда назвала имя, но вот лицо всплыло в памяти мутным силуэтом. – Мой отец – Грассэ Ашэ, а мать – Ларице. Я жила… в Штольнях.

Голова неожиданно разболелась так, словно из неё стали лезть раскалённые гвозди. Остановившись, обернулась к своему спутнику и опасливо глянула на него. Задумчивый взгляд блуждал по верхушкам сосен, но лицо при этом скривилось в странной гримасе отвращения и страха. Или чего-то, очень на них похожего.

– Это где? – то ли искренне недоумевая, то ли попросту издеваясь, спросил он и посмотрел прямо, возвращая лицу бесстрастность.

Память услужливо подкинула вереницу улочек, рыночную площадь с высившейся над лотками и прилавками башней ратуши, крыльцо дома и двор, суетящихся слуг, родную светлицу, пяльцы на подоконнике и раскрытую книгу на скамье, сморщенные сухие руки нянюшки, улыбку матери, голос отца…

Кирино коснулся моего плеча и щёлкнул пальцами.

– У тебя шок. Поэтому не получается ничего толком вспомнить. Но ты… постарайся.

Сглотнула сдавивший горло ком и медленно кивнула. Представить перед глазами карту, висевшую в кабинете отца, не составило труда.

– Где-то совсем рядом с границей Нитиро.

Видеть мягкий заботливый взгляд с лица мерзкого бородача было странно. Да и не верилось, что ужасный «демон» мог хоть каким-то образом проявлять участие и искренне сочувствовать. К тому же, он прямо заявил, что точно не собирается этого делать.

– Я помогу тебе, а ты поможешь мне, – напомнил Кирино.

Губы сами собой дёрнулись в неуверенной улыбке. Так и есть – никакого сочувствия. Холодный расчёт. Ведь сызнова заистерившая девчонка вряд ли чем-то поможет. И взгляд ещё резко сделался пустой и безразличный – Кирино понял, что я догадалась.

– Я не демон, – чеканно проговорил он. – Я – такая же жертва, как и ты. Но у меня есть клыки и когти, мне есть, чем ответить обидчику.

Коротко передёрнула плечами. До одури хотелось свернуться калачиком и выплакаться, но что-то не давало. Или… кто-то. Кто-то, стоявший прямо передо мной. Странный маг и не-демон.

Отвернулась и прибавила шагу. Может, получится оторваться и сумею сбежать. Куда-нибудь подальше. Найду кого-нибудь, попрошу помощи у нормальных людей.

– Тебя найдут, – бесцветным голосом сказал Кирино, и слова прозвучали оттого особенно зловеще. – Так что лучше бы тебе слушаться меня и…

Сумеречная завеса пропала неожиданно. Лес вроде бы начал редеть, но просвета никакого видно не было, ручеёк затерялся мелкой сетью ниточек где-то в земле, и вдруг в глаза ударил яркий солнечный свет. Невольно отступила назад, и темнота тут же нахлынула со всех сторон. Шаг – и снова светло. Пришлось сощуриться и, чтобы как-то спастись, приложить ладонь ко лбу.

Глаза привыкали неохотно, и Кирино понимающе замер рядом, уставившись мне за спину. Чувствуя напряжение, посмотрела назад. Никакой клубящейся тьмы или другой видимой границы там не было, даже воздух не дрожал. Казалось бы, магия хоть как-то должна была проявлять себя, но спрашивать об этом спутника не решилась.

При свете дня мёртвое тело выглядело ужасающе – уродливая рана на шее, всклокоченные волосы и борода, раздувшаяся бледная кожа. Ещё хуже становилось, когда Кирино начинал двигаться, поэтому пришлось постараться, чтобы лишний раз не смотреть в его сторону.

Что было бы, не воспользуйся я ножом? Он захватил бы живое тело, и не пришлось бы сейчас лицезреть прекрасную картину? А что потом? Неужели новой оболочкой станет кто-то из похитивших меня магов? Или – при этой мысли сердце ухнулось в пятки – именно поэтому я должна разбить какое-то там зеркало? Представила, как Кирино вернётся в отчий дом вместо меня и убьёт всех. Маги, наверное, не просто так заточили его здесь. Как-то же он оказался «заперт» и без тела?

Куснула себя за согнутый палец. Не важно. Сейчас – не важно. Я видела, на что способен Кирино – одно касание, и ран как не бывало. Тогда почему бы ему не привести в порядок тело мертвеца, раз уж?.. Искоса взглянула на него. Не выдержала и спросила прямо.

– Потому что в этом теле не осталось жизни, – объяснил он тоном, будто имел дело с бестолковой дурочкой. – Это один из принципов магии – нельзя исцелить то, у чего нет души. Родной души.

Последние слова были явно выделены. Чтобы я опять не стала надумывать себе невесть что насчёт демонической сущности некоторых личностей? Быть может. Признаться честно, подобная мысль снова стала закрадываться, но очень быстро мне стало как-то всё равно, кто помогает мне и кому должна помочь я.