Хмырь не стал отвечать, вместо этого коснувшись губами края фарфоровой чашки, больше обозначая намерение отпить чая, чем действительно собираясь это сделать. Казалось, словно он специально жестами и мимикой привлекал к себе как можно больше внимания, чтобы в мою сторону даже не взглянули.

– Но перейдём к тому, зачем я тебя позвал, – возвращая приветливую улыбку, отец занял свободный диванчик и закинул ногу на ногу. – Как Талиссия?

Кирино вопросительно изогнул бровь.

– Видимо, хорошо, – констатировал отец.

– Это всё, что ты хотел узнать?

Но поддеть Ардо было не так просто – сохраняя всё то же приветливое выражение лица, он качнул головой и устало вздохнул.

– Терпения у тебя так и не прибавилось. Что ж, ладно, если тебе так не терпится заняться делом… Что сейчас входит в планы Росэра?

Я стала нервно теребить подол платья. Не терпелось накинуться с вопросами, которые давно мучили… почему нельзя сделать это? Только ли потому, что так сказал Кирино? Или дело было в потаённом чувстве превосходства – смотри, дорогой отец, тебя тоже обдурили?

И всё-таки, в глубине души я догадывалась, что говорить со мной на равных вряд ли станут.

– Кажется, это не у меня был с ним недавно разговор, ради которого Их Величество даже покинули празднество, – ехидно хмыкнул Кирино и сделал долгий глоток. Но отец хранил молчание, и хмырю пришлось продолжить говорить: – Семь тысяч копий стягиваются к северо-восточным границам, на верфях строятся три фрегата, ещё два брига-перехватчика, предназначенные корсарам, почти спустили на воду. В Конклав было направлено прошение на использование магии в военных целях, а в Моринит поступило распоряжение о создании удушающего зелья, но более масштабного, так что, подозреваю, очень скоро из зелья сделают газ вроде того, что использовал Ньэнн при подавлении мятежа на одном из островов Синтэрни… лет тридцать назад? Увы, об этом не-магическом чуде мне было известно лишь со слов сеньоры Ларице, в Морините у меня не так много связей, чтобы узнать подробности.

– Значит, война…

– Не в Коссэ это началось, – оскалился Кирино. – Росэр, по крайней мере, подал официальное прошение в отличие от разведчиков Нитиро, использующих магию во время пыток. А если вспомнить о том, что происходит с приграничными селениями, такой порядок действий видится логичным.

– Если он продолжит в том же духе, его придётся убрать, – раздражённо цыкнув, Ардо отвернулся и вперил взгляд в проглядывающее сквозь зелень небо за чуть темноватыми стёклами оранжереи.

– Мне казалось, ты ему служишь.

– Я служу короне, – медленно произнёс он, – а не человеку на троне. Даже такой, шаткий и неустойчивый мир куда лучше, чем война. Не только для Коссэ – для всего мира.

Пользуясь возможностью, хмырь оглянулся на меня – чуть светящиеся льдистые глаза смотрели холодно, без какого-то внятного выражения или эмоции.

– Руками твоей дочери может быть собран последний колос, – в тон отцу проговорил Кирино, поворачиваясь обратно.

– Это было неизбежно. Что её руками, что чьими-то ещё – не столь важно, – чародей поднялся, сложил ладони в замок за спиной и принялся расхаживать кругами, не задерживая ни на чём взгляд дольше, чем на несколько мгновений. – Гляжу, ты хочешь поговорить о моих планах?

– В чём её роль? – Хмырь явно свернул разговор в мою сторону, чтобы, наконец, появилась возможность понять хоть что-то.

Но даже так… война? И отец, кажется, всеми силами пытался её предотвратить. Даже на убийство короля был готов пойти. Ох, не потому ли он так «беспокоился» за Талиссию, чтобы сделать единственную наследницу своей марионеткой?

Ардо грустно усмехнулся и легонько дёрнул плечами.

– Ни в чём конкретном. Это был эксперимент. По правде сказать, та девочка, что встретилась тебе в Пустошах, была не совсем Мариссой.

Кирино чуть сощурился, не спуская взгляда с отца. Мне пришлось встряхнуть головой, чтобы сконцентрироваться – внимание отчего-то принялось скакать в пляс, отказываясь фокусироваться на конкретных вещах.

Колос, колос… они ведь о проклятие Жатвы?.. Но почему я была не совсем собой? Я же помню себя как себя. Я – Марисса Ашэ, дочь Грассэ и Ларице, выросла в Штольнях. Нянюшка Берта, кошка Ночка, кобылы с отцовской конюшни – смирная Заря и строптивая Астра… моя подруга Стияра, башня при городской ратуше, рыночная площадь, храм Семерых… широкие улицы, речка близ города, на которую мы бегали вместе со Стиярой, а иной раз удавалось вытащить матушку…

Я – не я? Кто же тогда?

– Не хочешь подумать сам? – азартно подмигнул он, возвращаясь на своё место. – Давай, здесь и гадать не надо, всё на раскрытых ладонях: проблемы с долговременной памятью, связь, которая так легко создалась между ней и осколком твоей души, то, как присосалось к ней проклятье…

– Удобная жертва? – Мрачный взгляд Кирино заставил сердце сжаться.

– Она всё ещё моя дочь.

Из-за неожиданно подступивших к глазам слёз разглядеть что-либо почти не получалось. Я – жертва?! Ещё и удобная! Ох, и сердце вдруг так быстро-быстро застучало, а голова закружилась…

И перед глазами опять – родные, знакомые до каждой трещинки между камнями мостовых Штольни. Деревянный мост через речку, который через год сделали каменным, и на этих прохладных камнях так приятно было сидеть летом, а мальчишки повадились с него прыгать в воду, пока однажды кто-то из них не сломал руку… или ногу?.. Но, слава Семерым, никто тогда не утонул, и…

– Только потому, что у неё есть часть воспоминаний?! – Кирино вскочил с места, нависнув над Ардо, и чашка от яростных размахиваний руками отлетела куда-то в кусты. – А если бы не было, всё-таки принёс в жертву, да?!

От его громкого голоса зазвенело в ушах, пришлось схватиться за них и наклониться вперёд, потому что голова продолжала кружиться, и ослабить бдительность хоть на миг означало упасть в фонтан. А тогда я точно подниму шум, и меня заметят, увидят… надо ли оно мне? Стоило ли вообще здесь находиться? Не лучше ли сбежать вот прямо сейчас, пока ещё не поздно? Всё-таки последовать совету Кирино и не оглядываться, бежать как можно дальше… на Альяари! Или даже за край изведанного океана, потому что там, за гранью ойкумены, должно же быть что-то ещё?

– Она – не только воспоминания, – невозмутимо потянувшись к чайнику и отхлебнув прямо из носика, отец поднял ничего не выражающий взгляд. – Она – куда более важный элемент происходящего. И ты поймёшь это, как только заглянешь глубже.

Кирино сжал кулаки до побелевших костяшек, с трудом борясь с эмоциями, однако всё же сумел совладать с ними и отступить на шаг.

А вот у меня никак не выходило, с каждым мигом становилось только хуже – кровь в висках пульсировала настойчиво и болезненно отдавала в затылок, руки мелко тряслись, сердце порывалось вырваться из клетки рёбер, в голове бил набат. Слёзы отступили, но лишь потому, что в глазах стало сухо – до рези, словно в них насыпали песка. Я не могла не смотреть на то, что происходило передо мной, не получалось отвести взгляда при всём желании. До одури хотелось свернуться калачиком, заткнуть уши… и просто исчезнуть.

Я не понимала, о чём говорил отец. Но создавалось впечатление, что чувствовала, догадывалась… я – ненастоящая? А какая тогда?

– И если бы кое-кто не лез столь назойливо в мои дела, она была бы в безопасности.

– Но не в сознании, – исподлобья взирая на Ардо, хмырь встряхнул головой и, шумно выдохнув, сел обратно.

– Все мы с отчаянной жаждой цепляемся за жизнь, – развёл руками чародей, но этот жест вместе с чайником в руках выглядел скорее комично, – и если ради безопасности дочери мне придётся погрузить её в, вероятно, вечный сон, то так тому и быть.

– Ты всё ещё не сделал этого, – с присущим ему ехидством отметил Кирино, всё-таки сумев окончательно прийти в себя. – Не похоже на тебя.

Я задыхалась, проклиная про себя тот миг, когда согласилась пойти с Кирино, когда села к нему в карету, когда… не нашла в себе сил перестать просто плыть по течению и заявить о себе. Не сейчас, там – на балу. Или надо было раньше плюнуть на всё, на отца, оказавшимся Ардо, которого мне так хотелось найти, на чей-то там замысел… разобраться с проклятьем и уплыть до Ньэнна, потому что так хотелось увидеть империю своими глазами… может, потому мне и встретился вновь Квиль, как знак?..