Чужим сердцем оказалось не самое настоящее сердце, а артефакт – тот самый медальон с гранатом в серебристом плетении. А потом я вспомнила про Квиля и слова о том, что ньэннцы носят смерть в сердце. Значит, отец никак не мог умереть тогда – он ведь использовал артефакт и какое-то заклинание! Правда, сильно легче от этого осознания не становилось, потому что если бы не Таши, я так и осталась в нигде, отправленная туда до поры до времени отцом. Ну да, когда нужно что-то сохранить, проще всего это спрятать… но не живого же человека!

А ещё меня очень заинтересовала праматерь, которую как-то упоминал Шуген. В доме были и другие фамильяры, выполнявшие мелкие поручения самого магистра или служившие на подхвате у Шугена, но ни один из них разговорчивостью не отличался. Никаких проявлений характера у них также не наблюдалось, и потому такая общительность Шугена удивляла.

– Праматерь богов? Это одна из теорий, – ответил Ярай, когда я спросила его. – Боги же не могли взяться из ниоткуда, кто-то и до них мог существовать, верно?

– Но Шуген сказал, что она и была богами.

– Шуген много что может говорить, – покачал головой магистр. – Он – дух, всего лишь сознание древнего колдуна. Не стоит все его слова принимать на веру, потому что никогда не сможешь узнать наверняка, сколько в них правды. И есть ли она там вообще.

***

Кучер остановил ландо у причала, где стоял готовящийся к отплытию паром, чьи паруса с гербами Коссэ розовели в закатных лучах. Ярай спустился первым и подал руку, а я, замешкавшись и засмотревшись на стражу в парадном обмундировании, не сразу заметила его жест. Ко всему прочему, вокруг уже толпились люди – нарядные, в ярких одеждах, на их фоне моя мышиная накидка смотрелась как-то бедно и несуразно, однако сразу выпячивать платье как-то не хотелось, – и вся сосредоточенность на предстоящем событии мигом улетучилась.

– Давай повторим ещё раз, – кашлянул, привлекая к себе внимание, магистр.

Видеть его в роскошном кобальтовом камзоле было слишком непривычно, а уж с аккуратной бородкой и усами, которые маг ещё месяц назад решил отпустить специально к выходу в свет, и подавно. Кажется, я начинала понимать, что в этом мужчине нашла сестра. Длинные волосы с нотками благородной седины, немного лисьи черты лица, осанка, жесты и – словно шоколадная глазурь на торте – манеры. В такие моменты ни капли не жалела, что тратила время на нудный этикет, потому что соответствовать окружению, не опасаясь оказаться глупее или как-то опростоволоситься, стоило многого. А уж когда понимала, как вся эта выдержка выглядела со стороны!..

– Я не отхожу от вас, держу под руку или стою чуть позади, – спустившись на землю и взяв Ярая под руку, тихо заговорила я. – На приёме у короля первой не говорю, представляюсь сама, вместе с реверансом сообщаю о том, какая честь для меня быть здесь. Во время бала также первой не заговариваю, представить меня должны вы, одна, без сопровождения вас или другого мужчины, нигде не хожу…

Прежде чем продолжить, вопросительно посмотрела на магистра и поправила завитой локон. С причёской вообще пришлось повозиться, и если бы Ула не предложила воспользоваться мантильей – подходящего гребня к ней, к сожалению, мы так и не нашли, крепить пришлось на обычные заколки, – пришлось бы стыдливо краснеть при каждом внимательном взгляде на мои слишком уж короткие для юной сеньориты волосы. Тёмно-синее шёлковое кружево чудесно подошло в тон и платья, и камзола Ярая, и вместе с тем прикрывало едва достающие до плеч волосы. А уж когда отыскались сделанные из того же материала и с тем же рисунком длинные перчатки, радости не было предела.

Ярай сделал короткий жест рукой, мол, пока хватит, и я послушно умолкла. Спросили меня, видимо, только затем, чтобы вернуть былую концентрацию, потому что всерьёз повторять всё в подробностях, когда на пирсе находилось не меньше сотни готовых вкушать всевозможные сплетни ушей, было бы, по меньшей мере, глупостью. Пойдёт ещё слух, что младшая дочь Ашэ в панике, словно школяр перед экзаменом, пытается вызубрить простые правила, и проблем не оберёшься!

Прибыли мы вовремя – паром был почти готов к отплытию, и на него как раз стали пускать людей. Ярай специально рассчитал время так, чтобы не опоздать, но при этом не возникала необходимость расшаркиваться с кем-либо и поддерживать из вежливости беседы. Маг не любил подобные мероприятия и выбирался из дома только на те, которые нельзя было не посещать – вроде королевских приёмов или балов по случаю свадеб кого-то из родни. В шутку он рассказал, как за очередную заслугу перед королём тот спросил его, что хотелось бы в награду, и магистр ляпнул: чтобы не дёргали лишний раз со всей этой светской жизнью. Король Росэр отнёсся к просьбе со всей серьёзностью – приглашения продолжали приходить, но теперь у Ярая была заверенная королевской печатью грамота, позволяющая ему отказываться от них. Причём от всех – как и от обычных раутов, балов, обедов, так и королевских.

Наконец, спустя осьмушку лучины, за которую я во всех подробностях узнала, почему до реставрации королевского дворца ступеней у главной лестницы было триста восемьдесят восемь, а после стало на тринадцать меньше – наверное, именно из-за занудного тона магистра к нам никто так и не подошёл, – мы отчалили, и остров Бурь стал приближаться. Пока Ярай рассказывал, я не теряла возможности осмотреть паром магическим зрением – как-то же он был зачарован для того, чтобы преодолевать защитный купол? Но источник заклинания, кажется, был спрятан намеренно, а то ещё выкрадут и станут использовать в своих целях!

На белокаменном пирсе острова стража стояла не просто в мундирах – в парадных доспехах, с пиками и щитами. Гостей встречали слуги в ливреях цвета слоновой кости – девушек и их сопровождающих, которых должны были представить королю, отводили в отдельные комнаты ожиданий, тогда как остальных – сразу в главный зал. После череды личных встреч король мог присоединиться к общему веселью, и многие ждали возможности обменяться с ним хотя бы парой случайных фраз, чтобы обратить на себя внимание королевской особы.

Насколько я сумела понять из учебников, имена всей королевской семьи, кроме, непосредственно самого короля, держались в тайне, причём даже от потенциальных наследников престола. Сделано это было для того, чтобы избежать лишних покушений, и генеалогическое древо хранилось не только во дворце за семью замками, но и у ряда доверенных лиц, а ещё – у Конклава. Имя наследника объявлялось среди королевских советников в день смерти царствующей персоны, а для всего народа – в день коронации.

Ступеней ведущей к дворцу лестницы – выполненных из того же белого камня – и правда было триста пятьдесят восемь. Подъём на первый взгляд казался пологим, но из-за высоты ступеней путь наверх ощутимо выматывал, и чтобы хоть как-то отвлечься, я принялась считать их. Ярай держался на несколько шагов позади, как требовал того этикет, а впереди, то и дело поглядывая на меня через плечо и повторяя то «посмотрите направо», то «посмотрите налево», прыгающей походкой шла наша сопровождающая – девушка лет двадцати, чрезмерно разговорчивая и общительная, готовая из шкуры вон лезть, чтобы угодить гостям. Магистр, стоило только её увидеть, сокрушённо повздыхал на то, какие у короля Росэра дурацкие шутки, потому что подробную экскурсию, кажется, проводили только нам одним.

– …чудесные двери парадного входа выполнены из того же солнечного камня с Хрустального утёса, что и черепица крыш. Для того чтобы отыскать камень-заготовку подходящего размера, были наняты сто тридцать семь магов-геологов…

Дальше я уже не слушала – во все глаза глазела на эти самые двери. Высокий, в несколько человеческих ростов, вытянутый стрельчатый проход перекрывали ажурные, похожие на дорогое кружево створки. Часть сверху, куда уже не попадало солнце – закат постепенно, но неотвратимо сменялся сумерками, – уже потемнела, став напоминать безлунное ночное небо. Оборонительной функции на вид не было никакой, да и к чему она, когда и здесь, если приглядеться, можно было различить следы мощного защитного плетения, немногим уступающие по силе тому, что окружало остров.