Лишь одно оказалось понятным и простым до абсурда: он не в силах отречься от нее. Никогда.

========== Письмо с того света ==========

— Ир, у тебя такой вид, как будто тебя, извини, всю ночь имели.

Ирина, невольно вздрогнув, выпустила из пальцев ручку и поспешно наклонилась, радуясь, что подруга не видит ее лица.

— Ну и шуточки у тебя, Измайлова, — пробормотала полковник, выпрямляясь и пододвигая к себе очередную бумагу.

— Нет, правда, странная ты какая-то, случилось что? — посерьезнела Лена, пытаясь что-то разгадать за привычной отстраненной сдержанностью Иры.

Случилось… На ее глазах убили ее несостоявшегося любовника; потом, не дав ей прийти в себя, явился Ткачев с какими-то непонятными обвинениями, а утром… А утром Ира обнаружила на столе ту самую злополучную папку, забытую Пашей.

И привычный, едва устоявшийся мир с оглушительным треском рухнул снова. Снова. В который раз уже? И она, кажется, начала к этому привыкать. Потому что в тот момент, бессмысленно глядя на рассыпавшиеся по полу бумаги и какие-то диски, объяснявшие буквально все, Ира не чувствовала ни-че-го. Всего несколько часов назад ей казалось, что с тем выстрелом что-то умерло в ней самой. Всего несколько часов назад ей казалось, что она готова придушить Ткачева голыми руками. Но все опять запуталось и перевернулось, и невинная, казалось бы, жертва, уже не являлась таковой.

“Бумеранг, Ирочка”, — невесело усмехнулась полковник, вспоминая, как точно так же сидела в квартире Русаковой, всматриваясь в мелькавшие перед глазами строчки и не желая поверить в очевидное.

Когда Измайлова, так и не добившись внятных объяснений, наконец ушла, Ирина раздраженно схватила трубку, готовясь к очередному невнятному вранью Савицкого. Услышав предсказуемый ответ, досадливо выругалась и сама направилась к операм, по пути успев устроить разгон всем, кто так неудачно попался навстречу.

— И долго я за тобой бегать буду? — сердито загрохотала с порога, для убедительности неслабо припечатав дверью об косяк. Ткачев, уловив в тоне начальства громовые раскаты, поспешно вскочил, смахнув со стола карандаш и какой-то листок бумаги.

— Да сиди уже, — отмахнулась Ирина Сергеевна, опускаясь на соседний стул. Паша послушно сел, сминая сделанный в задумчивости набросок и злясь на себя за невольно уплывавшие совсем в ненужную сторону мысли.

— Можешь мне объяснить, что это за хрень? — с места в карьер начала полковник, швырнув на стол знакомую папку. Ткачев, еще секунду назад не знавший куда деваться от смутной неловкости и боявшийся посмотреть на Зимину, насмешливо вскинул брови, одарив начальницу ироничным взглядом.

— Хорошая шутка, Ирина Сергеевна, — бросил едко. — Особенно учитывая, что это вы сливали эту, как вы выражаетесь, хрень.

Зимина растерянно моргнула и даже шевельнула губами, собираясь что-то сказать, но, видимо, не смогла подобрать подходящих слов.

— Ты че несешь? — выдавила наконец, по-прежнему не стирая с лица выражение крайнего изумления. В другое время Ткачев позволил бы себе глупость поверить в ее искренность. В любое другое, но не сейчас.

— Может хватит уже из меня идиота-то делать? — процедил Паша, зло скомкав набросок и швырнув бумажку в корзину для мусора. — Вы со своим хахалем придумали чудесный план по разоблачению оборотней в погонах, насобирали вон, — последовал нервный кивок в сторону папки, — целое досье на всех нас…

— Хватит! — рявкнула Ира, резко поднимаясь на ноги. Вперила в опера пылающий негодованием взгляд и даже для верности треснула ладонью по столу. — Хватит нести чушь! Я ничего такого не делала!..

— Ну конечно, — криво улыбнулся Паша. — Это мы всем нашим дружным коллективом решили сами себя за решетку отправить. Хоть сейчас-то не притворяйтесь. Честно скажите, как он вас убедил? Пообещал, что останетесь в стороне, никто ничего не узнает? Поэтому на вас там ничего не было?

— Я вас не сливала, — устало повторила Ирина Сергеевна, вновь опускаясь на место. — И не представляю, кто это мог сделать.

— Да неужели? — На губах Ткачева снова появилась совсем не свойственная ему похабно-презрительная усмешка. — А может, само собой получилось? В постели, знаете ли, еще и не такие тайны…

Звонкий звук пощечины прервал пропитанную сарказмом фразу. Следом раздался грохот упавшего стула, громкий хлопок двери, стремительная дробь каблуков, и наконец наступила тишина. Паша растерянно потер щеку, запылавшую от нехилого удара вчера еще едва живой полковницы.

— Вот и поговорили…

***

— Неужели это то, что я думаю? — насмешливый голос вывел Щукина из ступора перед внушительной витриной, за которой заманчиво переливались всевозможные украшения. Костя, обернувшись, неловко улыбнулся и пожал плечами.

— Может, посоветуете что-нибудь? А то я прямо как-то растерялся.

Ира окинула придирчивым взглядом разложенные по бархатным коробочкам богатства.

— Я думаю, вот это. Или вон то, — с сомнением добавила Ирина Сергеевна. Костя усмехнулся: хватило одного вопроса, чтобы от искрящего раздражения начальницы не осталось и следа.

— На свадьбу-то хоть пригласишь? — хмыкнула Зимина, когда коробочка с кольцом очутилась в кармане следовательского кителя.

— Что за вопрос, Ирин Сергеевна? — даже обиделся Щукин. — Все будет как полагается. Кстати, Вика уже думает над кандидатурой крестной, вы как? Будете крестной мамой в прямом смысле.

— Юморист, — фыркнула Ирина. — Я подумаю.

Так, перебрасываясь шутками, они дошли до отдела. И совсем ненадолго возникла иллюзия, что не было всего непрекращающегося кошмара, не было всех потерь и разочарований. Как будто она по-прежнему самый обыкновенный начальник отдела; как будто ее друзья — самые обычные, нормальные люди, со своими заботами, радостями, попытками устроить счастье. Выстраданное, действительно заслуженное спокойное счастье, на которое лишь у нее не имелось ни малейшего права.

***

Если это письмо окажется у тебя, мой хищный, жестокий лис, это будет значить только одно: ты меня убила.

Наверное, странно и даже страшно получить письмо с того света? Хотя… Ты ведь никогда ничего не боишься, мой отважный лис. Да, не удивляйся, я все про тебя понял. Наверное, это меня и погубит, если ты меня опередишь. Знаешь, а мне совсем не хочется, чтобы ты попала в тюрьму. Дикие хищники не могут существовать в неволе; не сможешь и ты. Может быть, умереть ради того, чтобы ты осталась, окажется не так уж и страшно?

Я никогда не был героем, лисенок. Не пытался даже. И сейчас не пытаюсь. Знаю: предам, не задумываюсь, когда настанет время. Не повезло тебе с рыцарем, правда? Но я не умею иначе, ты уж прости. Хотя вряд ли до этого дойдет, ты обязательно меня разгадаешь, мой умный лис.

Мне правда жаль, что у нас ничего не получится. Да и с самого начала не клеилось, ты же помнишь. “Мы так нелепо разошлись”. Хотя у нас скорее получится трагично. Ну и пусть. Пусть, потому что в те редкие мгновения с тобой я и правда был по-своему счастлив.

Если ты успеешь обо всем догадаться, о тебе никто не узнает. А дальше… А дальше все решат твои друзья: предать тебя или спасти. Надеюсь, они окажутся благородней, чем я.

Прощай, лисенок. Может быть, у нас и могло что-нибудь быть, да что толку ворошить несбывшееся? Я знаю, ты не будешь плакать обо мне. Поэтому просто: прощай.

Листок выпал из ослабевших пальцев, и, покачнувшись, Ирина упала в кресло. Ее трясло изнутри. “Прощай”.

У нее и правда не было больше слез. И сил тоже. Только полная и всепоглощающая пустота.

========== Последняя капля ==========

Неясное беспокойство почувствовалось еще с порога. Несколько сотрудников, сбившись в стайку, взволнованно о чем-то перешептывались; дежурный за стеклом с кем-то бурно разговаривал по телефону. Дождавшись, когда Олег раздраженно швырнет трубку на место, Паша подошел к окошку.

— Чего случилось? К нам едет ревизор? Или на отдел движется метеорит? — поиронизировал Паша, ожидая услышать очередную радостную новость вроде объявленного усиления, а в следующее мгновение улыбка примерзла к губам.