Ты не один.

На мгновение Паше показалось, что это про него и для него. Как будто Зимина специально произнесла эту фразу, предназначенную именно ему. “Я знаю”, — хотелось ответить Паше, но он промолчал. Он мог бы сказать ей тоже самое, но промолчал.

Он был уверен: она знает и так.

========== Четыре стороны медали ==========

— А че, мне идея нравится, — Ткачев отставил опустевшую бутылку пива и потянулся, разминая затекшие мышцы. — Если старший Баринов присядет за взятку, вытаскивать его сыночка никто не станет. А если тот сдаст своих приятелей…

— Да нет, его дружки все равно отмажутся, даже если будет доказуха. Но хоть кто-то из этих уродов получит свое, — Лена, покосившись на гостей, незаметно сбросила с колена руку Савицкого и, поднявшись, принялась убирать со стола. Ирина, уловив разочарованный вздох Ромы, бросила на друга понимающе-лукавый взгляд и легонько толкнула Ткачева в бок.

— Ну мы тогда поедем, засиделись что-то.

— Ир, не выдумывай, ну куда вы поедете, время час ночи, — возмутилась Измайлова. — Постелю тебе в комнате Игоря, он сегодня все равно не явится, с друзьями завис. Ткачев вон на диванчике поспит.

— Лен, ну неудобно же, — продолжала отнекиваться Ира, уже зная, что останется — собираться и куда-то ехать в таком сонном и немного хмельном состоянии совершенно не хотелось.

— Неудобно сама знаешь что, — отрезала Лена и перебросила на диван два свертка с постельным бельем. — Ну, вы тут устраивайтесь, а мы пойдем, завтра еще дежурить, — и Лена, пряча хитрую улыбку, потащила Савицкого из кухни.

— Ага, дежурить, — смешливо фыркнул Ткачев и, недолго думая, добавил: — Надеюсь, у них звукоизоляция хорошая здесь.

— Ткачев, че ты пошлый такой? — попыталась было укорить Зимина, но, взглянув в лицо невинно улыбавшегося Паши, не смогла удержаться от смеха.

— Я не пошлый, я это… откровенный, — оправдался тот, продолжая с улыбкой смотреть на Зимину. Какое-то незнакомое чувство теплой умиротворенности, накатившее после дружеских посиделок, не отпускало и сейчас, при взгляде на эту женщину, вдруг показавшуюся такой простой и милой без привычной начальственной строгости и раздражительности. Если у медали бывает две стороны, подумалось внезапно Паше, то у людей их намного больше. Вот как у Ирины Сергеевны, сочетающей в своем характере самые, казалось бы, не сочетаемые черты. Строгая, нетерпимая к промахам начальница. Преступница, способная ради своей цели в прямом смысле идти по трупам. Одинокая, так много пережившая, но не утратившая силу духа и волю к жизни женщина. Любящая, заботливая мать, считающая детьми не только собственного сына, но и друзей, готовая защищать их любой ценой и снисходительно прощавшая им маленькие слабости и недостатки… Такая разная. Такая противоречивая. И, несмотря ни на что, настоящая. Настоящая в своей непоколебимости, твердости, верности по отношению к своим. И снова против воли возникло противопоставление с другой, оказавшейся такой слабой, ненадежной, неспособной нести груз чужих преступлений и потому предавшей.

И воспоминание, привычно причинившее боль, не вызвало злости, лишь горький привкус разочарования, что так ошибся, не понял, не разглядел, а позже — не смог предотвратить, хотя должен был увидеть ту самую слабость и что-то предпринять. Не нужно было ему втягивать Катю во все это, зная ее несдержанность и непостоянство, но тогда он и сам был не идеален в своем стремлении держаться в стороне от всего, нежелании брать на себя лишнюю ответственность и заботы, однако насмешливая судьба все равно распорядилась иначе, так, чтобы в итоге у него не осталось ничего, кроме чувства вины и обреченности на одиночество.

Паша знал, что когда-нибудь он научится с этим существовать, подпустив к себе кого-то, кто поможет ему склеить разбитую душу, пусть и не затронув искалеченное сердце, но помогая создать иллюзию, что еще можно жить как прежде. Или все-таки выживать?

***

Звонок раздался, когда Савицкий уже постепенно погружался в сон. Тишина квартиры, прерываемая лишь мерным тиканьем часов, полумрак, рассеиваемый бледным светом луны, Лена, прижавшаяся к его плечу… Рома давно не чувствовал себя таким спокойно-счастливым. Вот в эту полную умиротворения минуту и запищал телефон. В первое мгновение Савицкий даже хотел было сделать вид, что ничего слышит, но в следующую секунду осторожно, стараясь не потревожить жену, потянулся к мобильнику. Взглянул на дисплей и тяжело вздохнул: звонок сына посреди ночи не обещал ничего хорошего. И куда это дите вляпалось на этот раз?

А спустя несколько фраз, высыпавшихся на него из трубки, Рома вскочил с постели, лихорадочно принявшись одеваться.

— Что случилось? — сонно спросила Лена, приподнимаясь.

— Игорь в больнице. Его избили, — отрывисто бросил муж, хватая ключи от машины.

— Я с тобой, — моментально вскинулась Измайлова.

***

Остаток ночи скомкался и смялся, словно бумажка — сумбур и суета поглотили до самого утра. Сначала была больница и попытки понять, что произошло, выпытать у всех, кто только мог знать, малейшие подробности случившегося. Потом Савицкий с Леной остались возле дверей палаты, а Паша с парой срочно вызванных оперов принялись прочесывать место происшествия в поисках возможных свидетелей.

Ира, подъезжая к отделу, прикидывала, что же именно произошло, во что влип младший Савицкий и как найти тех, кто на него напал.

— Ир, тут что-то странное, — встревоженно произнесла Лена, отзвонившись после разговора с врачом.

— Что там еще? — устало вздохнула полковник, пытаясь не обращать внимания на неприятный холодок волнения, стиснувшего горло.

— Даже не знаю, как сказать, — медленно ответила Измайлова и снова непонимающе уставилась в листок бумаги, выпавший из кармана куртки Игоря.

“Догадайся за что”, — гласили неаккуратные печатные буквы.

========== Берег надежды ==========

— То есть кто на него напал, Игорь не знает, — подытожила Ира и отвернулась к окну, задумчиво постукивая карандашом по столешнице.

— Найду — урою, — тяжело произнес Савицкий, хмуро встретив сочувствующий взгляд жены.

— Ром, мы их обязательно найдем, — твердо пообещала Ирина и обратилась к Паше: — Зацепки есть? Какие-нибудь свидетели? Ну хоть что-то?

— Вот это самое хреновое. Камер в том клубешнике в помине нет, ни в помещении, ни на улице. Друзья Игоря говорят, что тот ни с кем не ссорился, тусили мирно…

— А мне все эта записка покоя не дает, — перебила Измайлова. — “Догадайся за что”. По-моему, похоже на месть.

— Так ты думаешь, что… — медленно начала Зимина и решительно качнула головой: — Нет, не может быть. Об этом знали только свои. Если только…

— Если только кто-то нас не слил, — тихо договорила Лена.

— Может, объясните? — вклинился Савицкий, переводя вопросительный взгляд с одной женщины на другую.

— Если у Игоря ни с кем не было конфликтов, то напрашивается только один мотив. И то, что случилось это вскоре после того, как вы с Пашей отоварили этого мажора…

— Так ты думаешь, это за него? — помрачнел Рома. — Только пара маленьких вопросов: кто и откуда мог узнать?

Вопросы повисли в напряженной тишине, оставшись без ответов. Догадки, почти одновременно возникшие у каждого, никто так и не решился озвучить.

— И что будем делать? — первым нарушил молчание Ткачев.

— Искать, — последовал лаконичный ответ.

***

— Марк Андреевич? Какими судьбами? — Ирина выдавила улыбку и, скрыв вздох, принялась отпирать кабинет, каким-то шестым чувством предугадав, что разговор будет не слишком для нее радостным.

— Ирина Сергеевна, вы ведь знаете о случаях с кислотой у вас на районе? — без лишних предисловий начал Забелин. “Еще бы”, — хмуро подумала Ира, вспоминая больничный коридор и отчаянно плачущую Веру. Тщательно поправила пачку бумаг на столе и после спокойно ответила:

— Разумеется. А что случилось?

— Дело в том, что я теперь веду дело о смерти того мальчика, Вовы Васильева, который умер от ожогов. И мне кажется, ваши опера могли бы мне помочь. В виде взаимовыгодного сотрудничества, так сказать.