Его звали Йозеф Менгеле.

  Его звали Йозеф Менгеле, и он был Богом. Мы обнаруживаем это очень быстро.

  В старинной еврейской молитве рассказывается о стаде, которое проходит под жезлом пастыря, Господа, который решает, кто будет жить, а кто нет. В Йом Кипур, в День искупления, Менгеле делает доску на определенной высоте над землей и заставляет всех нас ходить по ней. Вы должны дотянуться до доски головой, чтобы жить. Люди кладут камни в обувь или встают на цыпочки, чтобы добиться успеха.

  Какой в ​​этом смысл? Нет смысла. Вот в чем суть.

  Менгеле наслаждается силой жизни и смерти; он хочет контролировать все, каждого человека, каждое поведение.

  Всегда с ним аура ужасной, ужасающей угрозы. Я не могу рассказать вам, на что это было похоже, не в правильных терминах. Будьте счастливы, что никогда не испытаете этого. Никогда раньше я такого не чувствовал; если когда-нибудь это случится со мной снова, я думаю, что умру от испуга, вот и все.

  Очарование Менгеле реально, но это только половина его. Он дружелюбный человек снаружи; но внутри он злой, и он взрывается без причины, без предупреждения.

  Он заставляет раввинов танцевать, а затем отправляет их в газовую камеру.

  Он вырывает золотые зубы с трупов и отправляет их в дом своей семьи в Гюнцбург.

  Он бил человека железным прутом по голове, пока глаз и ухо не исчезли под кровью, а голова превратилась в красный шар на теле.

  Он бросает младшего ребенка на плиту, а второго - на кучу трупов, потому что ему никто не говорит, что их матери беременны.

  Он стреляет в людей за то, что они без разрешения останавливаются на улице.

  У него целый детский сад, триста детей, сожженных заживо на открытом огне. Дети пытаются убежать, а он бьет их палками, пока они не умрут.

  Однажды он обнаружил, что мы готовим украденный картофель, и пришел в ярость. «Да, - кричит он, - да; так я представляю себе еврейскую больницу. Вы грязные шлюхи, невыразимые еврейские свиньи.

  А потом кто-то показывает ему банку с целым плодом - это очень редко - и он мгновенно успокаивается, все улыбается и признательность.

  О, мы обсуждаем его психологию; повсюду ходили слухи о Менгеле, а вы знаете евреев: мы будем сплетничать, пока у нас во рту есть языки.

  Мать Менгеле, Вальбурга, была огромной женщиной, в один момент теплой и материнской, а в следующий момент - разъяренным быком. Йозеф - Беппо, как она его называет - был ее любимым сыном; единственный, кто может заставить ее улыбнуться.

  В свою очередь, он очень предан ей, всегда принимает ее сторону.

  Его отец, Карл, все время был на семейной фабрике; Менгелес были крупнейшими работодателями в Гюнцбурге. Карл хотел, чтобы Йозеф последовал за ним в бизнес, но Йозеф стремился к более высоким целям.

  Мать, которая хотела, чтобы он был строгим и целомудренным, когда ему нравится роскошь и развлечения, и отец, место которого он должен занять, добиваясь большего.

  Неудивительно, что Йозеф становится Человеком Янусом; одно мгновение нежное, следующее жестокое. Может быть, он состоит из двух частей: одна сделана в Освенциме, а другая уже давно создана. Личность Освенцима позволила ему действовать в лагере смерти; другой пусть хранит кусочки приличия.

  Видите ли, Герберт, мои взгляды на него тоже разделились.

  Да, я ненавижу его за все, что он сделал. Он отправил мою маму в газовую камеру в наш первый день там. Он сделал так, чтобы мой отец работал до смерти.

  Что касается меня и Эстер, ну, вы скоро увидите.

  Но также я помню его доброту, и я знаю, что без него я был бы мертв сейчас.

  Потому что мы с Эстер были близнецами, а близнецы имели привилегию в Освенциме - глупое слово в использовании, «привилегия», но это похоже на это.

  Менгеле интересуется - нет, называть вещи своими именами, он одержим - близнецами. В своем злом сердце у него есть слабость, маленькая сердцевина добра, особенно для близнецов.

  И поэтому они держат нас отдельно, отдельно от всего дерьма.

  У нас лучшая еда - шоколад, белый хлеб, молоко с лукченом, смесь макарон - в лагере это особенное.

  Для нас самая шикарная одежда; белые панталоны для мальчиков, шелковые платья для девочек.

  Кроме того, что самое лучшее, мы берем собственные волосы, чтобы хотя бы выглядеть людьми.

  Нам не обязательно быть на перекличке.

  Они бьют нас по запястьям за преступления, за которые обычно карается смертная казнь.

  Они позволяют нам играть под небом, в котором пламя крематория окрашивается в красный цвет, как кровь.

  Мы избранные, любимые всегда избалованные, и все из-за Менгеле. То, что он двое - ангел и чудовище, нежный доктор и садист-убийца, - не лучший символ, чем близнец.

  Они поместили нас в бараке 14 лагеря F в Биркенау, лагере-сестре Освенцима. Там есть все виды близнецов, вроде Ковчега: большие венгерские футболисты, старые австрийские джентльмены, цыганские гномы. Сам Менгеле татуирует нас цифрами, которые начинаются с буквы «ZW», что означает «zwillinge: близнецы».

  «Ты маленькая девочка, - сказал он. «Вы будете расти, и однажды вы скажете, что доктор Йозеф Менгеле сам даст вам ваш номер. Вы станете знаменитым. Но важно не поцарапать. Сделай это для своего дяди Пепи, не так ли? Знаешь, будь храбрее дяди Пепи? Вот секрет. Они хотят сделать номер для дяди Пепи под его мышкой, но он отказался ».