<p>
- Первый, говорит борт сто шестнадцать. Вижу объект!</p>
<p>
- Я – Первый! Всем – режим звукового молчания! Сто шестнадцатый, повторите!</p>
<p>
- Первый, я – сто шестнадцатый. Повторяю: вижу объект. Вышел из-за облаков, идет в северном направлении.</p>
<p>
- Сто шестнадцатый, в каком состоянии парашют объекта? Повторяю…</p>
<p>
- Первый, на связи сто шестнадцатый. Раскрытие парашюта штатное, наполнение хорошее. На заданных частотах связи с объектом нет. Повторяю: связи с объектом нет.</p>
<p>
- Первый, здесь борт двести пятьдесят четыре. На высоте около трех километров вижу объект. Подтверждаю информацию сто шестнадцатого: связи нет.</p>
<p>
- Понял, двести пятьдесят четвертый. Продолжайте попытки установить связь.</p>
<p>
- Первый, я – борт двести десять. Наблюдаю объект. По нашим прикидкам, он идет к посадочной метке 17-46. Первый, как поняли? Объект идет к посадочному району 17-46. </p>
<p>
- Я – Первый, принято, борт двести десять. Внимание всем службам, объект идет на посадку в район 17-46. Связи с объектом нет.</p>
<p>
…</p>
<p>
- Я двести пятьдесят четвертый, наблюдаю срабатывание двигателей мягкой посадки объекта. Большое облако пыли! Ничего не видно! Купол парашюта опускается на землю.</p>
<p>
- Первый, двести десятый на связи! Есть посадка! Вижу объект! Лежит на боку, состояние устойчивое. Связи с объектом нет. Буду садиться рядом с объектом.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Глава 16. Разговорчики не в строю</p>
<p>
(Из записей журналиста Мартына Луганцева во время беседы с космонавтами Алексеем Леонтьевым и Олегом Макариным после посадки и карантина)</p>
<p align="center">
***</p>
<p>
- А вот еще у меня был случай… Олежка, ты же знаешь, что есть много ученых, которые занимаются своей научной работой, а нас, космонавтов, берут в качестве исследовательского материала. Кто-то проводит опыты на мышах, кто-то на собачках, а кое-кто – на космонавтах. Космонавт в роли подопытного кролика… Круто, а? И часто получается, что привлечение космонавта в качестве подопытного материала становится для таких вот ученых даже важнее, чем получаемый научный результат… Был в Институте медико-биологических проблем такой врач - Майоров Анатолий Евгеньевич. И писал он докторскую диссертацию “Признаки нетренированности сердечно-сосудистой системы при больших физических нагрузках”. И вот эти самые признаки товарищ Майоров вроде бы обнаружил у многих наших ребят из отряда - у меня, у Витальки Жолобцева, у Бори Волынина. Ну, а раз есть “признаки нетренированности”, то как же можно пускать Лешку Леонтьева в космический полет? И написал товарищ Майоров длиннющую телегу в адрес коллег-медиков из Центра подготовки космонавтов: так, мол, и так, прошу снять космонавта Леонтьева с подготовки к космическому полету, поскольку есть все признаки нетренированности его сердечно-сосудистой системы. Слава Богу, медики из нашего ЦПК на веру ничего не принимают. Вот и заслали они меня на внеочередное медицинское обследование. Которое, понятное дело, проводилось по классическим методикам, а не по экспериментальным, которые придумал товарищ Майоров для своей диссертации. И показало исследование, что я полностью здоров. Как бык, то есть. Поэтому с подготовки к космическому полету меня не сняли, и я спокойненько слетал с Пашкой Беляниным на “Восходе-втором”. А после полета встречаю товарища Майорова. Так и так, говорю, сожалею, значит, что не удалось вам, Анатолий Евгеньевич, использовать меня, как доказательство вашей научной теории. “Почему же не удалось? – ухмыляется Майоров. – Удалось, да еще с блеском! Только моя научная работа теперь называется иначе: “Признаки тренированности сердечно-сосудистой системы при больших физических нагрузках”. </p>
<p>
</p>
<p align="center">
***</p>
<p>
- Вот какой случай был у меня перед полетом на “Союзе–4”… Мы с Васей Лазориным и наши дублеры прилетели на Байконур поздно вечером. Из аэропорта нас сразу отвезли в гостиницу “Космонавт”. Мы устали за время перелета, поужинали и сразу легли спать. Ночью просыпаемся от грохота и стука в коридоре. Выглядываю из нашего номера. А в коридоре полным ходом идут строительно–монтажные работы: рабочие обшивают стены декоративными деревянными панелями. </p>
<p>
Ребята, - говорю, - а нельзя до утра подождать?</p>
<p>
- Извини, друг, нельзя, - отвечает один из рабочих. - Завтра в гостиницу заселяются космонавты и к их приезду все должно быть уже готово!</p>
<p>
</p>
<p align="center">
***</p>
<p>
- Хочешь, я расскажу, как на самом деле выходил в открытый космос? Тогда на “Восходе-2”… То, что писалось в нашей прессе – это все чепуха. И даже потом, уже после полета, на Земле, когда встречался с конструкторами и учеными, я не сказал всего… И дело не только в секретности… Те мои переживания – это все-таки слишком личное ощущение, чтобы доверять их людям, которые не были в космосе. Олег, они этого просто не поймут…</p>
<p>
Нас очень хорошо дрессировали перед полетом. Именно дрессировали… Выход из корабля в космос мы с Женькой Хлуновым отрабатывали до полного автоматизма. В барокамерах, во время полета на самолете в условиях кратковременной невесомости… Самолет делает “горку”, на десяток – другой секунд наступает состояние невесомости и ты должен успеть за это время совершить определенные программой будущего выхода в космос действия. Войти в шлюзовую камеру, высунуть нос из люка корабля… Жаль, что нельзя поставить барокамеры на самолет, чтобы одновременно получить воздействие и невесомости, и вакуума… </p>
