– Ну что ты, у Сони вон Тимур есть, у тебя – Леня, – сказала Катя, чуть повысив голос, чтобы точно быть услышанной в комнате.

– Соня нелюдимой какой-то стала, я же чувствую. Подменили словно девку. Уж не из-за Тимура ли переживает?

– Соню мы никому в обиду не дадим, – Катя приобняла мать за плечи.

– Ну а твой-то доктор как? Хороший же человек. Может, хватит уже одной, а, Кать?

– Все хорошо, мама. Не хочу сейчас об этом. И прошу тебя, не трепли себе нервы с этой молодежью во дворе. Лучше поезжайте куда-нибудь отдохнуть с Леней. Выберете путевки, скажи мне, я добавлю сколько надо.

– Спасибо, Катенька, но у тебя своих проблем хватает. Леня к очередному заплыву готовится. Правда, Леня? – крикнула она в комнату.

– Так точно! – тут же донеслось из-за стенки.

– Какая прелесть! – Анна Ионовна всплеснула руками при виде букета сирени. – Помнишь, как на даче в Удельной сирень цвела? А мы с тобой всегда букетик на стол ставили.

– Да я всегда это и вспоминаю, бабуля, когда сирень вижу. На Николиной сейчас так же, все в сирени утопает. Давай я тебя на выходные туда отвезу?

– Я бы с удовольствием, Катюша, но ведь конец мая. Мне сессию принимать – зачеты, экзамены.

– Соне есть на кого равняться, – улыбнулась Катя. – Тебе понравился их новогодний концерт в училище?

– Очень сильный курс, и Соня наша – одна из самых талантливых скрипачек. Жалко будет, если она выберет другую профессию.

– Почему она должна выбрать другую профессию? – не поняла Катя. – Она только учиться начала, и твой пример перед глазами.

– А ты ходила на показ в Дом мод к ее другу Тимуру? Мне кажется, Соня всерьез увлеклась модельным бизнесом. Она сидела рядом со мной и так увлеченно комментировала представленную коллекцию, прямо как настоящий эксперт. Жалко, Соне росточку не хватает, а фигурка у нее идеальная. Такие пропорции… Найти бы художника, запечатлеть ее в полный рост, – размечталась бабушка.

Кате почему-то вспомнился портрет Майкла на стене, излишне строго она прервала Анну Ионовну:

– Пусть музыкой занимается, а не дефилирует и позирует, от этого мозгов не прибавится!

– Вспомни меня, каждый концерт – вершина айсберга, которая венчает невидимый постороннему глазу ежедневный труд. Надо быть своего рода фанатиком. Наша Соня талантлива во многом, а тут надо сконцентрироваться на одном и даже отсечь то многое, что еще интересно. Настоящий музыкант – это не только талант, но еще и выбор.

– Я приму любой ее выбор, лишь бы она была счастлива. Думаю, нет ничего плохого, что Соня ищет себя. В конце концов, я тоже не стала научным работником, – улыбнулась Катя.

– Да уж помню я, как деканша жаловалась на твою расклейку объявлений, – рассмеялась Анна Ионовна. – Сколько воды с тех пор утекло. Не верится, скоро Соне будет столько, сколько тебе тогда было!

– Заходила она к тебе?

– Ко мне нет, к Наде в Коньково заезжала.

– Да? – только и смогла вымолвить Катя. – Хорошо, что нашла время, а то к сессии подготовки много.

– Только это секрет. Надя просила меня не говорить тебе. Соня деньги у нее заняла, а на что – не сказала. Вот она и звонила мне узнать, но ко мне Соня не заглядывала.

– Странно, могла бы мне позвонить. Какую сумму?

– Откуда мне знать. У Надежды к Соне свое отношение, она внучку не выдаст. Кстати, у Тимура скоро новый показ будет, Соня меня с ним познакомила, и он пригласил. Пойдем-ка вместе. Мне кажется, все, что сейчас делает Соня, так или иначе связано с ним. Возможно, деньги нужны ему? Вспомни свою первую любовь. Ты тогда для Майкла делала все, что могла.

– А ты выписывала из газеты адреса квартир и телефоны хозяев в тетрадку, – грустно улыбнулась Катя. Майкл показался ей далекой точкой на горизонте прошлой жизни. – Где-то она у меня хранится, с нее и началась история агентства «Фостер».

– Катюша, – бабушка накрыла своей ладонью ее руку. – Все будет хорошо. Запомни, хо-ро-шо, по-другому и быть не может.

– Спасибо, бабуль, – Кате захотелось уткнуться в плечо Анны Ионовны, как в детстве.

Сейчас, как и тогда, как всегда, бабушка была единственной ее утешительницей: ушибла ли она коленку, принесла ли из школы случайную и несправедливую двойку, обожглась ли о пламя любви к мужчине, который не стал судьбой. Только в ее безусловной любви и поддержке Катя могла быть уверена.

На прощание Анна Ионовна, как всегда, поцеловала ее в щеку и крепко обняла. Кате пришлось чуть наклониться: с возрастом ее бабушка, как и все бабушки на свете, стала чуть ниже ростом. А может, дело было в том, что Катя, как многие внучки, носила каблуки.

Катя вспомнила, как в детстве она чуть ли не каждый месяц мерилась с бабушкой ростом. «Вот уже до подмышки достаешь», – радостно смеясь, говорила бабушка. А через каких-то полгода: «Ничего себе! Выше моего плеча вымахала». Однажды летом, когда сначала бабушка была в санатории, потом Катя в первый и последний раз в жизни уехала в пионерлагерь, они не виделись два месяца. Вернувшись домой к сентябрю, Катя с удивлением обнаружила, что ей нужно наклониться, чтобы поцеловать бабулю. И до сих пор ее не покидало удивление, когда приходил черед прощаться, ведь рядом с бабушкой она по-прежнему чувствовала себя маленькой девочкой.

Выйдя из подъезда, она не сразу села в машину, а остановилась и окинула взглядом знакомые окна. Старый, милый, знакомый с детства двор! Московских окон негасимый свет – для каждого коренного москвича он горит по своему родному адресу, для Кати он всегда здесь, в Брюсовом переулке.

Выезжая из двора, она поймала на себе взгляд женщины, стоявшей на противоположной стороне дороги. Она смотрела не на Катю, а во двор, будто собираясь перейти дорогу, но в скользнувшем по ней взгляде мелькнуло узнавание. «Может, соседка», – подумала Катя, хотя почти все жильцы дома были ей известны, и дама точно была не из их числа. Но все равно Катя почему-то не могла назвать ее незнакомкой.

Времени вспоминать не было. Притормозивший джип галантно мигал фарами, позволяя выехать со двора. Катя махнула рукой водителю в знак благодарности и вырулила на дорогу. Если бы она могла оглянуться, то увидела бы, что женщина, проводив взглядом ее машину, пошла в сторону Тверской.

– Какая еще собака? – Катя отставила дежурную чашку кофе и удивленно посмотрела поверх очков на вошедшую в кабинет секретаршу.

Элегантные очки в тонкой позолоченной оправе она надевала в основном в офисе, когда работала с документами: ее природный близорукий «минус» с возрастом компенсировался небольшим дальнозорким «плюсом», и теперь даже контактные линзы, которые так выручали в повседневной жизни, нуждались в помощи, когда она брала в руки бумаги.

На сотрудников Катины очки наводили благоговейный трепет, ведь они означали, что Екатерина Александровна очень занята и ее лучше не отвлекать. Вот и сейчас молоденькая секретарь, не решаясь пройти дальше порога, застыла в дверях.

– Маленькая белая собачка, – пролепетала она. – Французская болонка. Мне сказали по телефону, что вы обязательно поможете.

– Мы же не приют для животных! Наверное, кто-то ошибся номером.

– Вряд ли. Женщина говорила с сильным акцентом, но я точно расслышала ваше имя. Она сказала, что ваш мобильный телефон был выключен, поэтому она звонит по второму номеру на визитке в офис агентства. Ее муж – постоянный клиент, и она уверена, что вы сможете помочь им устроить собаку на время отъезда.

– Она представилась?

– Да, я записала, – секретарь протянула Кате листок. – Она просила связаться с ней по указанному телефону, чтобы обсудить семью, которая обеспечит все условия проживания собачки на три недели.

Катя взглянула на листок, хотя уже поняла, что от этого поручения ей не отвертеться. Так и есть! Госпожа Дилсон – супруга влиятельного английского банкира американского происхождения, проживающего в Москве.