– Свирепый кабан. Если вы думаете, что это обычный боров, то сильно заблуждаетесь. Он огромен, достигает в холке метров трех, если не больше, мускулистый и ужасно кровожадный. Кабан всеяден: он поглощает и корешки, и ягоды, но больше всего любит мясо. А какие у него клыки! Торчат прямо, всегда заточены из-за постоянного ковыряния мордой в земле, – и Егор руками изобразил направление клыков кабана.

– Так вот, я не видел ни одного существа, которое не боялось бы кабана, – продолжал товарищ, – Это настоящая машина для убийств, быстрая, несмотря на внушительные размеры. Он глотает не жуя, может сожрать целую ногу вместе с костями. Если вы видите кабана, советую забраться на ближайшее дерево, иначе вам несдобровать. Правда они все же боятся огня, именно поэтому мы разводим костер в лагере. Есть медведи, тигры, но я их так редко встречаю, что едва ли могу рассказать хоть что-то дельное.

– И где обитают кабаны? – поинтересовалась я, думая о том, как бы мне не пришлось повстречаться с подобной тварью.

– Чаще всего в степях. Там удобно отобрать добычу у гигантисов. Птички голодают, и именно поэтому гораздо чаще, чем раньше, заходят в лес и нападают на любую добычу. Думаю, вам встретилась довольно голодная птица, так как случаи нападения на человека редки. Но, увы, все они заканчивались плачевно.

За увлекательным разговором мы едва заметили как дошли до болот. Лес прерывался, и значительное пространство занимали водоемы. Некоторые из них были полностью покрыты тиной, другие же – только частично. В этом месте стояла невероятная влажность, а испарения, поднимающиеся от болот, делали воздух гораздо теплее, чем в лесу. Всюду произрастали камыши, и Егор, используя свой ножик, поспешил нарезать их для нас.

Не прошло и десяти минут, как все были обеспечены горящими камышами, а чудесная смесь Егора не позволяла им потухнуть несмотря на то, что продолжал накрапывать мелкий дождик.

– Я хорошо знаю эти места. Двинемся по тропинке среди болот.

Пришлось послушаться Егора. Следуя за товарищем, мы аккуратно ступали по извилистым, едва заметным дорожкам, что вели через водоемы. Сейчас, как никогда раньше я пожалела о потерянной обуви. Если до сих пор мои ноги были просто мокрые, то теперь их облепила тина и грязь, и кажется одному только Егору было комфортно. Мастерски перепрыгивая с кочки на кочку, выискивая неведомые тропы, он ничуть не обращал внимания на собственные ноги, усеянные клочьями грязи.

Заросли камышей не кончались. Временами нам приходилось идти прямо через них. В такие моменты следовало быть предельно осторожными: земля совсем размокла, и каждый следующий шаг мог обернуться падением в воду. Хоть камыши скрывали нас от глаз хищников, это ничуть не успокаивало меня, ведь здесь, в засаде, среди растений, мог находиться кто угодно.

Миновав рощу зарослей, мы вышли, казалось бы, прямо посередине водоема. Но и здесь Егор, высматривая в мутной воде неглубокие места повел нас дальше, а небольшая лошадь, что утоляла жажду буквально в пятнадцати метрах от нас, с удивлением следила за вереницей людей.

– Нам надо двигаться быстрее, – заговорил Егор, – За травоядным могут охотиться, а нам лучше не попадаться хищникам на глаза.

Послушав товарища, мы засеменили быстрее, хотя я не представляла, что хуже: рухнуть в зыбучую трясину или же оказаться проглоченной.

Путь через болота занял около двадцати минут, и только оказавшись на твердой почве я смогла расслабиться. Мы снова вышли к лесу, и по заверениям Егора до лагеря оставалось всего полдня пути. У кромки трясины рос кустарник, усыпанный ягодами, и Егор, заявивший, что они съедобны, осчастливил нас.

– Я так совсем отощаю, – возмутился Вонуроп, пережевывая кислые ягоды, – Ни мяса, ни картошки, что за ужасный рацион!

Однако все остальные были довольны дарами природы, а Егор подбодрил друга, сообщив, что если удастся встретить мелкое травоядное, он обязательно добудет мяса.

Теперь, немного утолив голод, шагать стало веселее. Даже грязные и промокшие ноги не омрачали путь, а Юлька совсем разболталась, позабыв где мы находимся, так что периодически приходилось одергивать ее и напоминать о том, что следует говорить тише.

– Ох, как бы я хотела вернуться домой! – лепетала она, – К моим пальмочкам, к моим суккулентам и прочим растениям! И все же, это незабываемое путешествие во времени я буду с улыбкой хранить в памяти до самой смерти.

У Димы же было совершенно другое настроение. Размышляя о бизнесе, ему в голову, как и всегда, пришла гениальная идея.

– Сколько человек живет в твоем лагере, Егор? – спрашивал друг.

– Четырнадцать.

– Чудесно! Экономика – вот, что необходимо вам! Я изобрету деньги, а вы у меня будете что-нибудь покупать… Хотя я даже знаю что. Я буду охотиться, а Юлька начнет шить одежду из шкур. Вот такой доисторический бизнес, к тому же, без конкурентов.

– Знаешь, моя мать против такой вещи как деньги. Она говорит что с тех пор, как попала сюда, многое пересмотрела в жизни, – отвечал Егор, – Мы все давно сроднились, и совершенно нормальная практика в лагере, когда друг с другом делятся, не требуя чего-либо взамен.

– Фу, какая гадость! – плюнул Дима.

– И все же тебе следует поучиться у этих людей доброте и великодушию, – улыбнулась я, – Егор, неужели никто не пытался найти способ вернуться в двадцать первый век?

– Безусловно, все хотят вернуться. Скажу больше: наш лагерь находится у подножия горы, а в горе есть пещера. И там, среди ее закоулков витает дым – тот, что по заверениям матери отправил их в прошлое. Но все боятся, думают, что он будет вести не туда, куда нужно.

Данная информация и обрадовала, и огорчила меня. Задумавшись, я поняла почему люди бездействуют – здесь, среди хищных птиц и огромных кабанов им удалось приспособиться к жизни, но удастся ли сделать то же в другом, возможно гораздо более опасном месте? Теперь мне не терпелось побыстрее добраться до лагеря и познакомиться с остальными людьми. Вполне возможно, что сообща мы сможем найти решение проблемы.

Прошло несколько часов с тех пор, как мы миновали болота. В носках хлюпала жижа, и я скучала по тем удобствам, что раньше были доступны каждый день. Единственное, что радовало – наша веселая компания. Мы болтали обо всем на свете, шутили и тихонько смеялись, боясь навлечь беду, а когда солнце ушло с зенита и покатилось на запад, мы наконец вышли к лагерю.

Он располагался на опушке леса и представлял собой довольно примитивные домики из шкур животных, расположенных вокруг центрального костра. Его пламя давно потухло, и даже легкая дымка не поднималась от обуглившихся деревяшек.

Казалось, здесь прошел торнадо. Часть домиков были разворочены, все внутреннее содержимое в виде глиняной посуды, тряпичных мешочков и запасов еды оказалось разбросано по земле. Безмятежность царила над этим местом.

Егор мгновенно изменился в лице. Улыбка сошла с его губ, а брови нахмурились, и не обращая внимания на наше удивление, он двинулся к домикам. Нам не оставалось ничего, кроме как следовать за ним.

Друг тихонько крался, не издавая ни звука, минуя одно жилище за другим. Глаза его не сходили с земли. Казалось, на почве он мог прочитать события, заставившие людей столь спешно покинуть место обитания.

За один им домиков мы увидели собаку. Любимец лагеря, бросившийся на защиту людей, был жесточайшим образом убит. Разорванный в клочья, он представлял собой жутчайшее зрелище, и я совру, если скажу, что мы могли без страха смотреть на него.

– Хищник, – прошептал Егор и двинулся дальше.

Не стоило нам заходить в лагерь и уж тем более разгуливать по нему, потому что тот, кто учинил беспредел, все еще оставался на месте происшествия.

Не знаю, откуда он появился – может, прятался за одним из жилищ, а может и вовсе свалился с неба. С громким топотом, тяжело дыша к нам приближалась огромная коричневая груда, которую я поначалу приняла за мамонта. Однако вместо бивней торчали клыки, вместо хобота – жесткий пятачок, а издаваемое гортанное хрюканье, больше походившее на рев из самой преисподни, кричало о том, что мы встретили грозу лесов – гигантского кабана. Хоть, может, он и был подслеповат, зато отлично чуял, и зашевелив пятачком, пустился в нашу сторону.