В те далекие времена, как только ребенка отрывали от груди матери, он переходил к взрослому существованию, в котором не было места беззаботному детству. К тому же… Что мог получить от жизни сирота? Вместо шалостей и забав – тяжелый труд. Ни ласк, ни заботы – только побои и унижения. И одна и та же фраза, грубо навязанная и прочно осевшая в мыслях: «Ничто не принадлежит тебе, душа заведомо во власти Бога, а твое тело, имущество и все то, чем ты владеешь, собственность господина».

Как только я осиротел, меня сразу определили помощником на конюшни под зоркий глаз и тяжелую руку здоровенного конюха Ивана, который не преминул нагрузить меня черной работой. В мои обязанности входили: чистка загонов, уборка навоза, обеспечение животных водой и сочным сеном, выгул коней, купание их на реке и множество других поручений, заключающих свой смысл в банальном свойстве – принеси – подай. Но как бы тяжело ни было, я никогда не жаловался. Подобное существование стало приемлемой нормой бытия, которая представлялась порой не столь ужасной. Как говорится: «Человек, как скотина, ко всему привыкает!»

Конечно, тяготила неволя и надзор угрюмого, неразговорчивого, вечно хмельного Ивана, довлеющего надо мной. Порой он бывал чертовски жесток, стоило только задержаться где-либо и не дай бог отвлечься от своих непосредственных обязанностей. Ну а если заставал за игрой с деревенскими мальчишками или внеплановым отдыхом, то одаривал одной оплеухой, но такой сильной, что казалось, вот-вот и содержимое дурной головы выскочит наружу, – иронично хохочет рассказчик.

– Ох! – Закрываю рот ладонью, не находя ничего забавного в сказанном. – Чудовищно!

– Не мы такие, жизнь такая, – изрекает Дмитрий и останавливается. – Пришли, – кивает на огромную стеклянную стену, за которой клубится густой туман.

Дмитрий ритмично стучит костяшкой указательного пальца о поверхность, имитируя звуковой код. Завеса мгновенно падает, открывая взгляду просторную лабораторию, заставленную замысловатыми механизмами, инвентарем и мебелью. Стеллажи завалены стопками бумаг и различными деталями.

Служители в белых одеждах заняты неизвестной мне работой. Между столами ходит человек, который неустанно контролирует процесс и дает ценные указания. Видимо, важная шишка. Сотрудники его внимательно слушают, кивают, смотрят с почтением. Хотя его внешности отчаянно не хватает солидности. Маленький, кругленький мужчина с красным лицом.

– Фанат своего дела! – недовольно бурчит проводник. – Юлий, друг мой! – зовет его по имени и продолжает барабанить по стеклу с увеличенной силой. – Открывай, чтоб тебя!

Наконец мужчина настораживается и оглядывается. Чешет темечко, взъерошивая и так спутанные пепельные волосы. Поднимает очки с мутными стеклами на лоб. Вместо них надевает другие. Как только зрение улучшается, он оживает и вприпрыжку направляется к нам. Оказавшись рядом, прикладывает пухлую ладонь к панели, и створки распахиваются.

– Дмитрий? Не ждал тебя так скоро. Думал, что в твоем списке осталось еще одно незаконченное дело, перед тем как… – он оценивающе оглядывает нас и жестом приглашает войти.

Переступаем порог, и за нами смыкается стена, падает непроницаемая завеса.

– Ты прав, только последнее задание оказалось не из легких. С этим и пришел. Необходим нейтрализатор скачков, – шепчет, стараясь избежать внимания посторонних.

– Только не говори, что… – восклицает толстячок и забавно взмахивает руками.

– Давай не здесь.

– Конечно, идем, в кабинете нас никто не побеспокоит, – согласно кивает и ведет нас вглубь зала к винтовой лестнице.

Поднимаемся на второй этаж в просторное помещение со стеклянными стенами.

Отличный пункт наблюдения. Вся рабочая зона как на ладони.

Останавливаюсь, хочу осмотреться с высоты, но Фэйбор опускает завесу, превращая открытую площадку в обособленный, скрытый от посторонних глаз уголок.

– Какая удача найти сэйфин-лим, – обрадованный мужчина потирает ладони и обращается ко мне. – Как твое имя, милая?

«Ага! Сейчас. Так и сказала»: вкладываю в мысль долю язвительности.

Правда, Дмитрий самостоятельно открыл мою внутреннюю сущность, но я в любом случае намерена молчать.

– Ты хорошо ее обучил, – досадливо замечает фэйбор.

– Сам удивляюсь тому, что Лиза оказалась понятливой, – проводник ободряюще подмигивает мне и продолжает. – Но…

– Опять это «но»! Каждый раз одно и то же! Сэйфин юна, неопытна, не готова к окончательному переходу в ипостась ангела. Необходимо время! – нервничает мужчина.

– Вот видишь! Ты и сам все понимаешь, – усмехается Дмитрий. – Юлий, нужен нейтрализатор. Мне все сложнее удерживать ее, – напоминает и показывает наши сплетенные кисти.

– Отдай ее мне! Мы с девочкой таких дел намутим, что небесам станет жарко! – воодушевляется он.

– И не думай! Я все еще помню, как ты загнал молодую душу в пространственно-временную петлю и не смог ее оттуда вызволить. А результат? Где она? Правильно! В лапах какого-нибудь темного. Твои эксперименты не коснутся моей сэйфин-лим. Уяснил? – резко заявляет проводник.

– Ладно, – ворчит расстроенный фэйбор, чешет затылок, взъерошивая волосы. Затем молча протягивает к Дмитрию открытую ладонь.

– Момент! – ангел запускает руку в карман длинного плаща и достает черный бархатистый мешочек. – Вот! – протягивает его толстяку.

– Ждите, – коротко кидает тот и направляется к выходу.

– Как долго? – интересуется блондин.

– Мне придется работать одному. Сам понимаешь… Конфиденциальность. Час, два… Минимум, – с этими словами он покидает кабинет.

Я молчаливо смотрю туда, где недавно топтался низкорослый толстячок. Забавный персонаж, да не совсем. Оказывается, он погубил чью-то жизнь. Это печально.

– Не переживай. Конечно, Юлий немного сумасшедший, несдержанный и эксцентричный, как все ученые. Порой безумные идеи овладевают им, но мой старый друг не лишен здравого смысла. К тому же, трагичный исход той истории все еще тяготит его. И ты под моей защитой, – он легонько пожимает мою руку.

– Будем надеяться, – мысленно произношу с долей недоверия.

– Не сомневайся, – подбадривает доброй улыбкой и добавляет:

– Пожалуйста, избавь меня от эмоционального фона и бардака в твоей голове. Завеса звуконепроницаемая.

– Хм! А ты чего хотел? Столько информации разом!

– Подумать только! Еще скажи, что я в этом виноват! – намекает на мое неуемное любопытство.

– Кстати, что было в том мешочке? – спрашиваю и смотрю в голубые глаза.

– Мне стоит отвечать? – хмыкает. – Твои первые слезы. Помнишь?